Она поняла, как глубоко он задет, и обрадовалась, да,обрадовалась тому, что он страдает, так страдает, как она самастрадала раньше, как предстояло ей мучиться в будущем. Острые когтилюбви достали наконец Соломона и вонзились глубоко. Лорен виделаэто и ликовала.

— Уходи, — повторила она. — Ты мне больше ненужен. Все кончено.

Соломон медленно поднял голову, на лице появилось выражениеопасного спокойствия.

— Черт возьми, — пробормотал он непослушнымигубами, — с тех пор, как я сюда приехал, ты много раз доказаламне, что ты моя.

Что она могла возразить? Соломон вошел к ним как незнакомец, и смомента его появления она снова начала в него влюбляться и скрытьэтого не могла. Спрятавшись в мире снов, она продолжала любить еготочно так же, как любила прежде. И как любит теперь. Инстинкт непредостерег ее, без тени сомнения она пошла ему навстречу. Ее дажене остановило странное чувство близости, возникавшее иногда.

— Ты просто бессовестно воспользовался тем, что я ничего непомнила! — яростно обвиняла Лорен.

— Если бы ты действительно меня ненавидела, ты бы никогдако мне снова не потянулась, — возражал он. — Ты любишьменя, несмотря на обиду. — Он с трудом улыбнулся. —Дорогая моя, тебе было очень плохо, но все это уже позади. Барбараничего для меня не значит. Я получал удовольствие и от нее, и от еетела, но она никем для меня не была.

Лорен поморщилась.

— Ты считаешь, что это тебя извиняет?

— Нет, конечно! — продолжал он нетерпеливо. — Довстречи с тобой все женщины были для меня только приятнымразвлечением, когда я уставал. Барбара — идеальная любовница длямужчины, который не хочет себя ничем связывать. Я для нее тоже неочень-то много значил. Мы использовали друг друга, не любя.

Этому Лорен не поверила. Она помнила их спор на дороге, еесердитые и страстные упреки, которых Лорен не слышала, но виделаиздалека. Даже не зная, не помня тогда об их отношениях, онапоняла, что чувствует та женщина. Конечно, Барбара любила Соломона,несмотря на то что он не отвечал взаимностью.

Соломон неожиданно наклонился и стал целовать ее шею трясущимисягубами.

— Клянусь тебе, это она целовала меня. Когда ты вошла,дорогая моя, твое лицо меня напугало. — Он застонал ивздрогнул, будто сильно замерз. — Я выбежал на улицу и увиделтебя на дороге, в крови, ты лежала так неподвижно… Яподумал… — Он замолчал, задыхаясь, обняв ее так крепко, что ейтрудно было дышать. — Я думал, Боже, помоги мне, неужели онаумерла?! И не мог сдвинуться с места. Я стоял как вкопанный, и мнехотелось тоже умереть. — Он целовал ее волосы, щеки, ухо,стараясь добраться до губ, но она трясла головой иотворачивалась. — Лорен, я люблю тебя! — горячо шепталон. — Я сам не знал, как сильно тебя люблю, пока не увиделтам, на дороге, беспомощную, как подбитая птица. И подумал тогда,что вот ты умерла, а я так и не сказал тебе…

— Теперь уходи, — произнесла Лорен холодно.

Она сидела, выпрямившись как истукан, в кольце его рук. Соломонотшатнулся, глаза его вспыхнули.

— Не надо так! Ты мне нужна!..

— Да, но ты не нужен мне, — отрезала Лорен, ненавидяего за то, что он говорил именно так: она ему всего лишь нужна,любить по-настоящему он еще не умеет. Самыми главными для негооставались собственные потребности. — Ты мне совершенно ненужен, обойдусь, нет, ты мне нужен, как зубная боль, как Чесси егоболезнь!.. Как… как!..

Она страшно побледнела, ей постоянно приходилось держать подконтролем лицо, потому что больше всего она боялась ослабеть,упасть в подушку и заплакать. Тогда Соломон непременно обнимет ее,и Лорен уже недостанет сил его оттолкнуть и выгнать. Он ведь ждалименно этого… Ждал, ждал!.. Она не сомневалась.

Соломон встал, не отрывая от нее глаз. Длинный, худой, он гляделна нее горящими глазами, и Лорен всеми силами старалась, чтобы ееответный взгляд был холоден и спокоен.

— Я люблю тебя, — еще раз повторил он.

— Ты опоздал, — иронически скривив губы, ответилаона. — Прощай, Соломон.

Его взгляд еще раз задержался на ней, потом он повернулся ивышел. Лорен откинулась на подушки, потому что ее била дрожь и вголове что-то пульсировало. Она закрыла глаза и выскользнула изэтого мира в мир снов, где ей не было так больно.

Луч солнца пробежал по комнате, как любопытный зверек, нашел наподушке прядь серебристых волос, запутался в них и бросил отблескна бледное спокойное лицо. Она спала, но по щекам текли слезы, агубы что-то невнятно шептали.

Глава 7

Злые разговоры

Комната озарена закатным светом, а в доме — тихо, никакогодвижения внизу. Наверное, Чесси ушел на прогулку. Лорен оделась,спустилась на кухню и замерла в дверях. Ярко-красные пятнавспыхнули у нее на щеках.

Соломон посмотрел спокойно и предложил:

— Кофе хочешь?

— Ты что здесь делаешь? — задыхаясь от гнева, спросилаона, глаза ее потемнели.

Он даже не стал отвечать, а налил кофе и пододвинул ей чашкучерез стол. Из угла вылез Тапи и стал прыгать вокруг нее. Рассеянноона потрепала собаку по лохматой белой спинке. В голове бестолковокрутились слова, Лорен не находила, что ему сказать.

— Где Чесси?

— Играет в шахматы с викарием, — ответил он совершеннообыденным голосом. — Ты, наверное, голодна? Что тебеприготовить?

— Чесси знает, что ты здесь?

Соломон посмотрел на нее с едва заметной ласковой издевкой.Конечно, вопрос был глупый. Разве мог дядя не знать, что оностался? Но как он мог уйти к викарию? Правда, когда Соломон хочетзаставить людей что-то для него делать, он неизменно добиваетсясвоего.

Лорен-то надеялась, что Чесси ненавидит его так же, как она, исможет ему противостоять. Но дядя ушел и оставил ее одну, беззащиты, без присмотра…

Соломон разглядывал Лорен с легкой насмешкой, которая отчетливочиталась в глазах и ухмылке, и, казалось, видел насквозь все еемысли. Похоже, ее возмущенный взгляд просто развлекает его.

— Да, Чесси малодушно бросил тебя мне на растерзание.Теперь тебе придется сражаться со мной в одиночку, — сказал онмягко.

— Думаешь, я не смогу? — бросила она, вздернувподбородок. — Я велела тебе убираться, и ты уйдешь. Ты мнебольше не нужен. — Она прерывисто дышала. — Ты мне большесовсем не нужен, — повторила она с нажимом. — Совсем,совсем!..

Черные глаза Соломона поблескивали, не выдавая его мыслей.

— Что тебе сделать на ужин? Могу приготовить что-нибудьочень простое. Повар из меня никудышный. Но я, пожалуй, способенсделать омлет. Знаешь, в Италии меня научили готовить омлет стоматами и сладким перцем…

— Я не хочу есть, — отрезала Лорен.

Не обращая на нее внимания, он пошел к плите и занялсяприготовлением омлета с овощами. Лорен, внутренне кипя, наблюдалаза ним.

— Пей кофе, — бросил он через плечо. Она, удивляясьсвоей покорности, села за стол и медленно выпила кофе. ВскореСоломон поставил перед ней тарелку с омлетом и блюдо с горячими,промасленными тостами.

— Еще кофе? — И, не дожидаясь ответа, налил кофе ей исебе, а затем сел напротив.

— Что ты здесь делаешь? Я же сказала, что не желаю тебябольше видеть!..

Она не чувствовала вкуса пищи, организм еще не вернулся к своимобычным функциям.

Нервы были на пределе, к тому же ее поташнивало.

— Я помню, что ты мне говорила. — Его равнодушныйголос вновь привел Лорен в ярость.

Соломон сидел совершенно свободно, развалившись на стуле ивытянув длинные ноги. Воротник темно-зеленого свитера слегкаобтрепался о длинные волосы. Лицо, на которое падали черныеспутанные кудри, было совершенно бесстрастно. Оно раскраснелось.Похоже, что он долго гулял по ветру. Лорен смотрела на него сотвращением.

— Уезжай отсюда и не возвращайся!

— Ешь, пожалуйста, омлет.

Он просто пренебрегал всем, что она говорила, и Лореннепроизвольно сжала руки в кулаки. Ей хотелось запустить в негочашкой кофе.

— Возвращайся к своей Барбаре! — бросила она и тотчаспожалела об этом.

Черные глаза блеснули, в них появилось нечто вродеудовлетворения. Похоже, она выдала ту сложную смесь чувств, чтобушевали у нее в душе. Ей хотелось, чтобы он поверил в твердость еерешения, но эта глупая оговорка выдала внутреннююнеуверенность.