— И это ещё не конец. Мы поговорим об этом позже.

Я не пропустила, как мальчик вздрогнул, но я была слишком занята, наблюдая, как мужчина поворачивается и пристально смотрит на меня. Он поднял руку и почесал макушку длинными пальцами. Мужчина, который я была почти уверена, мог быть охотинспектором, судя по нашивкам, на которых я сосредоточилась, когда они идеально попали под свет, наблюдал за мной.

Я думала помахать, но не стала. Вместо этого я просто сказала:

— Прошу, могу я остаться за утроенную цену?

Я бы солгала, если бы сказала, что не специально вывернула обе руки, чтобы он мог видеть, что на них нет следов. Я не хотела, чтобы он думал, что я что-то скрываю. Ну, единственное, что я скрывала, были кое-какие детали, но они действительно не касались ни его, ни кого-либо еще. Они не причинят вреда ни ему, ни его сыну, ни кому-либо другому, кроме меня. Так что я вздернула подбородок и пыталась продемонстрировать свое отчаяние. Это было единственное, что, возможно, работало в мою пользу.

Я не слишком гордилась этим.

— Вы здесь в отпуске? — медленно спросил мужчина, по-прежнему рыча, но взвешивая каждое слово, вылетевшее из его рта.

— Не совсем. Я подумываю о том, чтобы жить здесь постоянно. Я просто хочу в этом убедиться, но есть и другие вещи, которые я хочу сделать, пока я здесь.

Их много, но решаем проблемы по мере их поступления.

— Что?

Я пожала плечами и сказала ему правду.

— Походы.

Густая бровь приподнялась, но его разъяренное лицо никуда не делось. Я ходила по тонком льду.

— Походы? — спросил он так, будто я сказала «оргии».

— Да. Я могу дать вам список тех, что я хочу сделать. — Я запомнила названия троп по маминому дневнику, но могла бы написать их, если бы он захотел. — У меня пока нет работы, но я собираюсь найти ее, и у меня есть деньги. Это было мое… расторжение брака. — С тем же успехом я могла бы сообщить ему подробности, чтобы ему не пришлось спрашивать или думать, что я лгу о возможности заплатить.

Мужчина просто холодно смотрел на меня. Пальцы его свободной руки согнулись и разжались. Даже ноздри его сильного носа раздувались. Он так долго ничего не говорил, что даже его сын снова взглянул на меня через его плечо с широко раскрытыми глазами.

Мальчик просто хотел моих денег, и это было нормально. Я на самом деле думала, что это было довольно забавно и умно с его стороны. Я вспомнила, каково это быть ребенком без работы и чего-то хотеть.

Наконец мужчина вздернул подбородок чуть выше, и его ноздри снова раздулись.

— Вы заплатите втрое? — спросил он голосом, который сказал мне, что он всё ещё не совсем уверен в этом.

— Чек, карта, PayPal или денежный перевод прямо сейчас.

Я сглотнула и, прежде чем смогла остановиться, добавила с улыбкой, которую использовала много раз, пытаясь разрешить трудные ситуации:

— Вы предлагаете скидки при оплате наличными, потому что я могу дать вам их, если это так.

Я остановилась прямо перед тем, как подмигнуть. Этот человек, вероятно, всё-таки был женат, и он всё ещё был зол. Правильнее было быть добросовестной.

— Денежный перевод быстрее, — своим тихим шепотом вызвался подросток.

Я не могла сдержаться: я фыркнула и прикрыла рот рукой, когда снова фыркнула.

Мужчина взглянул на своего сына с выражением лица, подтверждающим, что он все еще расстроен из-за него и не считает его предложение забавным, но, чтобы отдать ему должное, он снова сосредоточился на мне и, возможно, даже закатил глаза, как будто не мог поверить в то, что он собирался сказать.

— Наличными. Завтра или вы выезжаете.

Он...?

— Я не хочу вас видеть. Я не хочу помнить, что вы здесь, несмотря на то, что буду видеть вашу машину, — заявил он, все еще звуча и выглядя сердитым, но…

Но согласным! Он соглашался! Скорее всего!

— У вас есть месяц, но после этого вас здесь не будет, — заявил он, все время удерживая мой взгляд, пытаясь донести свою точку зрения, что его не уговорят остаться подольше, что я должна быть благодарна, что он согласился на это.

Я кивнула. Я бы взяла месяц, если бы это все, что у меня было, и не плакала и дулась по этому поводу. Если бы дело дошло до этого, мне понадобилось бы больше времени, чтобы найти жилищные условия. Более постоянные, в зависимости от того, как пойдут дела.

Я не становилась моложе, и иногда нужно было просто выбирать жизненный путь и идти по нему. Это то, чего я хотела. Идти и идти.

Так что... я могу начать беспокоиться об этом завтра.

Я кивнула, а затем подождала, не скажет ли он что-нибудь еще, но все, что он сделал, это повернулся к подростку и указал ему на лестницу. Они молча начали спускаться вниз, оставив меня в квартире-студии.

И, может быть, мне не стоило привлекать к себе больше внимания, но я ничего не могла с собой поделать. Когда единственное, что было видно от этого мужчины, был его поседевший затылок, я крикнула:

— Спасибо! Вы даже не узнаете, что я здесь!

Ииии он остановился.

Я знала, потому что все еще могла видеть только верхнюю часть его головы. Он не обернулся, но он был там, и я почти ожидала, что он не скажет ни слова, прежде чем он громко выдохнул — может быть, это было ворчание на самом деле — казалось, покачал головой, а затем выкрикнул то, что, как я знала, было раздраженным голосом, потому что это было чем-то вроде того, в чём моя свекровь была мастером.

— Лучше бы это было так.

Грубо. Но, по крайней мере, он не передумал! Это на секунду напрягло.

Наконец позволив себе выдохнуть, части моего тела, о напряжении которых я не знала, – расслабились.

У меня был месяц. Может быть, я бы осталась дольше, а может быть, и нет. Но я собиралась выжать из этого все чертовски лучшее до последней капли.

Мама, я вернулась.