“Ты хочешь сказать, что это все равно взорвется?”

“Через пятнадцать минут”.

“Сколько времени тебе потребуется, чтобы найти кого-нибудь?”

“Я буду действовать так быстро, как только смогу. Если вы услышите щелчок – вы почувствуете его под своей ногой - бросьтесь плашмя на землю. Это твоя единственная надежда. Удачи.”

“Подожди...” Начал Алекс.

Но мужчина уже ушел.

Алекс стоял там. Он потерял всякую чувствительность в ноге, но плечо горело, и он начал довольно сильно дрожать, когда начался шок. Он заставил себя вернуть контроль над своим телом, боясь, что малейшее движение может привести к отвратительному завершению этого испытания. Он мог представить внезапную вспышку, боль, свою ногу, отделенную от тела. И он ничего не мог поделать. Его нога была приклеена к устройству, которое даже сейчас тикало под ним. Он огляделся вокруг. Он заметил, что шахта была установлена на вершине хребта, земля круто спускалась к канаве внизу. Алекс попытался прикинуть расстояния. Если бы он бросился вбок, смог бы он добраться до канавы до того, как мина взорвалась? И если бы сила взрыва была выше его, возможно, он избежал бы худшего из этого?

Бомбардировки прекратились. Внезапно все стало очень тихо. В очередной раз Алекс испытал чувство полного одиночества, стоя, как пугало, посреди пустого поля. Он хотел крикнуть, но побоялся, на случай, если случайно переместит вес своего тела. Сколько времени прошло с тех пор, как мужчина ушел? Пять минут? Десять? И вообще, насколько точным был таймер? Мина может взорваться в любой момент.

Так он ждал? Или он взял свою жизнь в собственные руки?

Алекс принял свое решение.

Он сделал глубокий вдох, напрягая свое тело, пытаясь думать о мышцах своих ног как о свернутых пружинах, которые выведут его в безопасное место. Его правая нога стояла на мине; левая была на ровной земле. Это был тот, кто должен был сделать большую часть работы. Алексу пришлось заставить себя, зная, что он, возможно, совершает худшую ошибку в своей жизни, что через несколько секунд он может стать калекой, корчащимся в агонии.

Сделай это!

Он прыгнул.

В самый последний момент он передумал, но все равно продолжил, бросившись вниз по склону со всей силы. Ему показалось, что он почувствовал, как шахта слегка содрогнулась, когда его нога покинула ее. Но она не взорвалась, по крайней мере, не за те полсекунды, что он оторвался от земли. Автоматически он скрестил руки перед лицом, чтобы защититься от падения – и взрыва. Склон проносился мимо него, темная полоса в уголке его зрения. Затем он упал в канаву. Вода, холодная и мутная, брызнула ему в лицо. Его плечо ударилось обо что-то твердое. Позади него раздался взрыв. Шахта. Комья земли и травы дождем посыпались на него.

Потом ничего. Его лицо было под водой, и он откинул голову назад, сплевывая грязь. Столб дыма поднялся в ночное небо. Взрыватель, должно быть, дал ему три секунды, прежде чем взорвал мину. Он воспользовался этими тремя секундами, и они спасли его.

Он неуверенно поднялся на ноги. Вода стекала с его волос и по лицу. Его сердце бешено колотилось. Он чувствовал себя опустошенным, измученным. Он потерял равновесие, вытянул руку, чтобы не упасть, и поморщился, зацепившись ею за забор из колючей проволоки. Но, по крайней мере, он нашел выход. Он перекатился под ним и попытался понять, в какую сторону идти. Секундой позже он получил ответ на свой вопрос. Он услышал звук двигателя, увидел два луча света, пробивающиеся сквозь деревья. Кто-то выкрикивал его собственное имя. Он поспешил вперед и нашел след.

Четверо бойцов SAS были в джипе. На этот раз за рулем был Рентген. Они медленно двигались по лесу, разыскивая его. Алекс увидел, что они оставили классные коробки позади, но Спаркс вспомнил о своей гитаре.

“Алекс!”

Рентген ударил по тормозам, и Скутер выскочил с пассажирского сиденья. Он выглядел искренне обеспокоенным, его лицо побелело в свете фар.

“Ты в порядке? Господи! Мы полностью облажались. Мы должны выбираться отсюда. Мы не должны находиться где-либо рядом с этим местом ”.

“Я же говорил тебе—” - начал Рентген.

“Не сейчас!” Скутер сломался. Он схватил Алекса за руку. “Как только бомбы взорвались, я понял, что произошло. Я искал тебя, но мы, должно быть, разделились. Ты ужасно выглядишь, приятель. Ты ранен?”

“Нет”. Алекс не доверял себе, чтобы сказать что-нибудь еще.

“Залезай. Мы отвезем тебя домой. Я не знаю, что тебе сказать. Мы полные идиоты. Из-за нас тебя могли убить”.

На этот раз Алекс занял переднее сиденье. Скутер забрался на заднее сиденье вместе с остальными, и они отправились обратно по трассе в сторону главной дороги. Алекс все еще не был уверен, что только что произошло – как бойцам SAS удалось вляпаться в этот бардак. Ему было все равно. Он позволил звуку двигателя раствориться в прохладном ночном воздухе, и через несколько секунд он крепко спал.

НА КАМНЯХ

Tдва дня спустя Алекс оставил свой опыт в Суонборне позади. Он сидел возле кафе в Сиднее, с одной стороны которого находился Оперный театр, а с другой - огромная часть моста Харбор-Бридж. Это был самый любимый в мире вид с открытки, и он видел его много раз. Но теперь он действительно был в этом, ел ванильно-клубничное мороженое и наблюдал, как паром "Мэнли" со скрежетом причаливает к причалу, разбрасывая суденышки поменьше. Солнце палило вовсю, и небо было ослепительно голубым. Было трудно поверить, что он действительно был здесь.

И он был не один. Джек присоединился к нему за день до этого, с затуманенными от смены часовых поясов глазами, но бодрый и переполненный возбуждением в тот момент, когда она увидела его. Ей потребовалось двадцать шесть часов, чтобы добраться сюда, и Алекс знал, что она волновалась бы всю дорогу. Джек должен был присматривать за ним. Она ненавидела, когда он отсутствовал – и на этот раз он никогда не был дальше. Как только она приехала, она ясно дала понять, что все, чего она хотела, это посадить его на самолет и отвезти обратно в Лондон. Да, там было холодно и моросил дождь; английская зима уже наступила. Да, они оба заслужили отпуск. Но пришло время идти домой.

Джек тоже ела мороженое, и, хотя ей было двадцать восемь, она внезапно стала выглядеть моложе со своими неопрятными рыжими волосами, кривой улыбкой и яркой футболкой с изображением кенгуру. Больше старшая сестра, чем домработница. И прежде всего друг.

“Я не знаю, почему это занимает так много времени”, - говорила она. “Это нелепо. К тому времени, как ты вернешься, ты пропустишь половину семестра ”.

“Они сказали, что получат это сегодня днем”.

“Они должны были получить это два дня назад”.

Они говорили о визе Алекса. В то утро Джеку позвонили в отель, где они остановились. Им дали адрес - правительственный офис на Маккуори-стрит, сразу за старым зданием парламента. Виза будет готова в четыре часа. Тогда Алекс мог бы забрать его.

“Не могли бы мы остаться здесь еще на пару дней?” - Спросил Алекс.

Джек с любопытством посмотрел на него. “Разве ты не хочешь пойти домой?”

“Да”. Алекс сделал паузу. “Я полагаю, что да. Но в то же время … Я не совсем уверен, что готов вернуться в школу. Я думал об этом. Я беспокоюсь, что не смогу вписаться в общество ”.

“Конечно, ты впишешься, Алекс. У тебя много друзей. Они все скучали по тебе. Как только ты вернешься, ты забудешь обо всем, что когда-либо происходило ”.

Но Алекс не был так уверен. Они с Джеком говорили об этом накануне вечером. После всего, через что он прошел, как он мог вернуться к урокам географии и школьным обедам, к тому, что его отчитывали за то, что он слишком быстро бежал по коридору? В тот день, когда МИ-6 завербовала его, они воздвигли стену между ним и его прошлой жизнью, и он задавался вопросом, есть ли теперь какой-нибудь путь назад.

“Я почти не ходил в школу в этом году”, - пробормотал он. “Я сильно отстал”.

“Может быть, мы сможем пригласить мистера Грея на это Рождество”, - предложил Джек. Мистер Грей был учителем, который дал Алексу дополнительное обучение летом. “Вы с ним хорошо ладили, и он скоро помог бы вам наверстать упущенное”.

“Я не знаю, Джек”. Алекс посмотрел на мороженое, тающее на его ложке. Он хотел бы объяснить, что он чувствовал. Он не хотел снова работать на МИ-6. Он был уверен в этом. Но в то же время…

“Уже половина четвертого”, - сказал Джек. “Нам нужно идти”.

Они встали и направились вдоль здания Оперы в Королевский ботанический сад – невероятный парк, в котором, казалось, находился город, а не наоборот. Оглядываясь на гавань, суету жизни внизу и сверкающие небоскребы, простиравшиеся позади, Алекс задавался вопросом, как австралийцам удалось все это сделать так правильно. Было невозможно не любить Сидни, и, несмотря на то, что сказал Джек, он знал, что еще не готов уехать.

Вдвоем они прошли мимо Художественной галереи Нового Южного Уэльса на улицу Маккуори, где стояло двухэтажное здание парламента, элегантное сооружение розового и белого цветов, которое почему-то напомнило Алексу о мороженом, которое он только что съел. Адрес, который им дали, находился сразу за современным стеклянным блоком, который, предположительно, был заполнен мелкими правительственными учреждениями. У администратора уже были пропуска для посетителей, которые ждали их, и он направил их на четвертый этаж, в комнату в конце коридора.

“Я не знаю, почему они не могли просто посадить тебя на самолет и отправить отсюда”, - проворчал Джек, когда они вышли из лифта. “Кажется, слишком много шума из ничего”.

Перед ними была дверь. Они вошли без стука и остановились как вкопанные. Очевидно, произошла какая-то ошибка. Где бы они ни были, это определенно был не визовый центр.

Двое мужчин разговаривали друг с другом в помещении, похожем на библиотеку с антикварной мебелью и персидским ковром на до блеска отполированном деревянном полу. Первым впечатлением Алекса было то, что комната не принадлежала зданию, в котором находилась. Золотистый лабрадор лежал, свернувшись калачиком, на подушке перед камином. Один из мужчин сидел за столом. Он был старшим из двоих, одетый в рубашку и пиджак и без галстука. Его глаза были скрыты за дизайнерскими солнцезащитными очками. Другой мужчина стоял у окна, скрестив руки на груди. Ему было под тридцать, худощавый и светловолосый, одетый в дорогой костюм.