Большая часть синцзянского государства безопасности работает на коммерческом программном обеспечении и гаджетах, которые повсеместно используются в повседневной жизни обычных китайцев. Мобильное приложение WeChat почти повсеместно используется в Китае для обмена сообщениями, фотографиями и видео, оплаты коммунальных счетов, вызова такси, чтения новостей, записи на прием к врачу и получения доступа к государственным услугам. Системы распознавания лиц облегчают оплату в ресторанах и магазинах и проверку личности в офисных и жилых зданиях. Китайские интернет-гиганты используют большие данные и решения искусственного интеллекта для получения информации о поведении потребителей.
Партия осознала потенциал этих технологий для социального контроля. Агентства безопасности, государственные цензоры и их партнеры из частного сектора теперь используют эти системы для идентификации граждан в общественных местах, мониторинга их поведения в реальном мире и в Интернете, прослушивания социальных сетей и приложений для обмена мобильными сообщениями с целью выявления недовольных и даже цензуры подрывных высказываний практически мгновенно. Средства распознавания лиц, используемые для проверки толпы на массовых мероприятиях, помогли властям задержать беглецов, в том числе нескольких человек, задержанных во время концертов гонконгской поп-звезды. В некоторых регионах власти используют системы анализа голосовых моделей, камеры, способные создавать трехмерные изображения лица, и секвенаторы ДНК для сбора биометрических данных местных жителей в полицейских целях.
Многие из этих инструментов были впервые опробованы на практике в Синьцзяне, северо-западном пограничном регионе, граничащем с Центральной Азией, где проживает около 12 миллионов уйгуров, преимущественно мусульманского тюркского народа. После того как в 2014 году в Китае произошла серия смертоносных терактов, которые власти приписали уйгурским сепаратистам, Си приказал провести тотальную кампанию по умиротворению, чтобы подавить инакомыслие против коммунистической партии и положить конец этническому насилию - усилия, которые превратили Синьцзян в один из самых строго охраняемых регионов в мире. "Перед лицом обезумевших от насилия террористов" партия должна "безоговорочно и непоколебимо применять оружие народно-демократической диктатуры и сосредоточить силы на нанесении сокрушительного удара", - сказал Си чиновникам в мае 2014 года. «Сделать все возможное, чтобы не оставить брешей в нашей обороне и не пропустить ни одной скрытой опасности».
Чэнь, человек, создавший государство безопасности в Синьцзяне, большую часть своей карьеры посвятил борьбе с социальным брожением и совершенствованию партийной тактики подавления беспорядков. Чэнь родился в 1955 году в крестьянской семье и служил в артиллерийском подразделении, когда двадцатилетним юношей вступил в партию в предсмертные дни Культурной революции. Люди, знавшие Чена, чье имя можно перевести как "весь народ", отзываются о нем как об амбициозном человеке. Он отличился в качестве студенческого лидера в университете Чжэнчжоу в столице его родной провинции Хэнань, став президентом своего класса по политике и экономике, состоявшего примерно из 150 человек. Будучи местным чиновником в Хэнани, Чэнь добился продвижения по службе быстрее многих своих сверстников и в конце 1980-х годов стал самым молодым главой уезда в одной из самых густонаселенных провинций Китая, где бедность сельских жителей и распространение христианских и других религиозных групп подрывали партийный контроль.
Восхождение Чэня по служебной лестнице в Хэнани совпало с быстрым экономическим ростом Китая в эпоху реформ, что также способствовало росту преступности, коррупции и уличных протестов. Чтобы сдержать такие волнения, партия потребовала от местных чиновников обеспечить стабильность, одновременно способствуя развитию. Местные администраторы должны были предоставлять более качественные социальные услуги, осуществлять более тщательное наблюдение и быстрее подавлять инакомыслие и беспорядки, если они хотели получить хорошую оценку и продвижение по службе.
Чэнь процветал в условиях этих требований. После того, как в 1999 году Пекин приказал подавить духовное движение Фалуньгун, которое партийные лидеры считали "злым культом", Чэнь участвовал в подавлении в качестве старшего провинциального чиновника, чья роль включала ответственность за уничтожение брошюр, книг и компакт-дисков группы. Позже он курировал усилия по очищению партийных рядов Хэнани от Фалуньгун путем перевоспитания и изгнания нарушителей, согласно провинциальным историям. Каждый чиновник "четко знал, что они должны подавить Фалуньгун всеми силами", по словам Хэ Санпу, бывшего чиновника из Хэнани и верующего Фалуньгун, который рассказал, что в то время он проходил уроки перевоспитания. К концу своего пребывания в Хэнани Чэнь стал заместителем главы нового провинциального партийного комитета по "укреплению мира и стабильности", координируя работу по обеспечению общественной безопасности.
В 2009 году Чэнь был назначен заместителем партийного руководителя Хэбэя, северной провинции, которая окружает Пекин. За двадцать два месяца работы там он познакомился с новым методом охраны правопорядка в виде сетки, который испытывался в столице провинции, Шицзячжуане. В городе была создана сеть из 110 "полицейских участков", где полицейские, помимо обычных обязанностей, проводили работу с населением, отвечая на вопросы о муниципальных услугах и раздавая указания и воду пожилым людям. Эта концепция возникла на основе партийной системы "управления сеткой", впервые опробованной в начале 2000-х годов, которая разделяет жилые районы на единицы по несколько сотен семей для облегчения сбора данных и местного управления. Власти объявили эксперимент в Шицзячжуане успешным, заявив, что эти посты обеспечивают постоянное присутствие полиции на улицах и сокращают время реагирования на инциденты, связанные с безопасностью. Полицейские службы из десятков других городов направили своих сотрудников для изучения новой системы.
Чэнь принес это ноу-хау в Тибет, где он был назначен главой партии в 2011 году - через три года после того, как гималайский регион потрясли жестокие протесты против подавления правительством местной культуры и религиозных верований. Его работа, по сути, заключалась в поддержании стабильности. Власти должны набросить "нерушимую сеть" и "обеспечить отсутствие трещин, слепых пятен", - сказал Чен. «На всех 1,2 миллионах квадратных километров приграничной территории голос и образ партии и правительства должны быть слышны и видны».
Чэнь разместил десятки тысяч членов партии в деревнях и храмах в рамках программы по работе с населением, которая удваивалась как служба наблюдения для мониторинга беспокойного буддистского населения, составляющего большинство. Он ввел полицейскую систему по принципу сетки, установив около семисот "удобных полицейских участков" - небольших постов, которые работали круглосуточно и выполняли функции мини-общественных центров, оснащенных хозяйственным инвентарем и лекарствами от простуды. Государственное телевидение сняло двадцатисерийный драматический сериал, чтобы прославить эти посты безопасности. Во время экскурсии по тибетской столице Лхасе в 2012 году Чэнь сказал местному лавочнику, что «полицейские посты - это ангелы-хранители народа». Но многие местные жители смотрели на это иначе. Тибет "превратился в самую большую в мире тюрьму", облепленную контрольно-пропускными пунктами и камерами наблюдения, сказал Дхондуп Вангчен, тибетский кинорежиссер, живущий сейчас в эмиграции в США: "Ты постоянно боишься, что кто-то смотрит на тебя с разных сторон".
Чэнь также пытался ослабить чувство этнической идентичности тибетцев, что стало предвестником программы принудительной ассимиляции, которую он будет проводить в Синьцзяне. Он поощрял обучение на китайском языке вместо тибетского, предлагал финансовые и другие стимулы для поощрения межрасовых браков. У многих тибетцев были конфискованы паспорта, а тысячи людей были принудительно отправлены на курсы перевоспитания, призванные искоренить влияние Далай-ламы, духовного лидера Тибета в изгнании, которого Пекин осуждает как сепаратиста.
Активисты-правозащитники избивали Чена, но он, казалось, не обращал на это внимания. Представитель США Джим Макговерн, который встретился с Ченом в составе делегации Конгресса, посетившей Тибет в 2015 году, вспоминает, что китайский чиновник вел себя как филистер, занимая большую часть двухчасовой встречи лекциями об экономической и экологической политике Китая. "Он не был заинтересован в реальном разговоре, он произносил речь", - говорит Макговерн. «Он казался совершенно несимпатичным к озабоченности ситуацией с правами человека в Тибете».
Методы Чена завоевали его расположение в Пекине, который искал более жесткий подход в Синьцзяне в связи с эскалацией там этнической напряженности. Он получил эту должность в августе 2016 года, став первым китайским чиновником, занимавшим пост регионального начальника как в Тибете, так и в Синьцзяне. Через несколько дней после прибытия в Урумчи он посетил командный центр полиции и потребовал приложить все усилия для восстановления порядка. Чиновники должны проникнуться "философией того, что стабильность превыше всего", - сказал Чэнь, потребовав создать систему безопасности, в которой не будет "ни слепых зон, ни трещин, ни пробелов.