Майкл Лейтер - один из тех, кто задается этим вопросом. Лейтер - бывший директор Национального контртеррористического центра, правительственной организации, созданной в момент перебирания пальцев после терактов 11 сентября в качестве межведомственного центра по всем вопросам терроризма. Он - продукт эпохи 9/11. Он получил образование адвоката и работал клерком у судьи Стивена Брейера. Он также был офицером военно-морского флота, его знали и восхищались им как умелым оператором в машине предупреждения. У Лейтера молодой взгляд и очень быстрый ум. Он провел несколько важных лет своей жизни, охотясь за Усамой бин Ладеном. Теперь его захватила идея поддержания жизнеспособной позиции безопасности в западной части Тихого океана, поскольку один из, возможно, наиболее важных элементов глобальной цепи поставок находится в относительно легком "бычьем глазу" быстро растущей ракетной угрозы Китая.
Лейтер рассказал о военной игре, в которой его попросили принять участие. Это была не классическая военная игра в смысле вторжения армии через границу, чтобы захватить близлежащую территорию. Скорее, это была игра, направленная на потерю критически важного компонента мировой экономики. Не нефти. Не нефть, не природный газ. Не редкоземельные материалы. Вместо этого это были микрочипы. Он описал сценарий: "Это была приливная волна... цунами, которое как бы уничтожило половину Тайваня. Они не хотели делать конфликт. Они хотели сосредоточиться на потере полупроводниковых мощностей и посмотреть, как США могут отреагировать в мире".
В классическом стиле Лейтера он перешел к делу. "Отключив TSMC, вы остановите экономику США". Далее он описал, что происходит, когда производство в TSMC прекращается, будь то в результате атаки или стихийного бедствия: "Первые два года вы как бы умоляете, просите и пытаетесь убедить [в поисках необходимой микроэлектроники], но на самом деле вы не можете сделать многого, вы действительно в убытке как страна в течение трех лет с лишним".
Затем Лейтер сказал: "Справедливости ради, правительство США в целом, я думаю, на самом деле оценило... что такое проблема, что такое уязвимость". Конгресс осознал масштабность проблемы. "Итак, у вас на самом деле... было огромное количество, я думаю, идентификации проблемы, согласованных усилий и некоторых двухпартийных усилий, двухпалатных усилий и усилий исполнительной власти в Конгрессе, чтобы попытаться создать потенциал. Так что хорошая новость заключается в том, что через семь лет мы будем в гораздо лучшем месте". Принятый в августе 2022 года закон о CHIPS и науке должен дать толчок отечественной полупроводниковой промышленности.
Лейтер подытожил свои взгляды следующим образом: "Знаете, что самое плохое? Правительство США реагирует только на кризисы. Оно просто больше ничего не делает в долгосрочной перспективе. Оно должно либо получить удар в лицо, либо увидеть, как парень заносит руку назад, чтобы что-то сделать. 11 сентября - идеальный пример. Не было такого, чтобы все не знали, что что-то грядет. То же самое с пандемией. То есть, у вас есть люди, которые вас предупреждают. Но пока у вас нет кризиса, где мотивация?".
Последствия, конечно, необычны.
Соединенные Штаты более сорока лет вели холодную войну с Советским Союзом. Это были усилия всей страны, в которых участвовали не только правительство и вооруженные силы США, но и вся ткань американского общества. Бизнес, труд, СМИ, школы, церкви и гражданские группы во всем американском обществе участвовали в этих колоссальных усилиях. Нация создавала альянсы и торговые блоки. Бизнес процветал на всех континентах. Европа и Япония покупали американские товары. Американцы покупали товары из Европы и Японии. Американские солдаты жили в Германии, Великобритании, Японии и Южной Корее. Их дети родились там и ходили в школу. Гражданские группы формировали культурные связи. В течение всего этого времени Советский Союз и его партнеры находились вне этого процветающего, благополучного комплекса глобальных отношений. Холодная война была предметом постоянных национальных дебатов. Разногласия по поводу того, как относиться к этому соревнованию, иногда разделяли нацию, как, например, "красная травля" и маккартизм 1950-х годов. Но в другие моменты холодная война объединяла нацию, как, например, во время триумфальной высадки "Аполлона" на Луну - национальная гордость за этот момент была ощутимой и продолжительной. Вся холодная война проходила под сенью угрозы ядерной войны, причем Соединенные Штаты и Советский Союз принимали чрезвычайные меры для того, чтобы ни одна из сторон не имела возможности нанести обезоруживающий ядерный удар, не подвергаясь разрушительному ядерному ответу. По словам теоретиков холодной войны, это было известно как "стабильность второго удара" или иногда просто как MAD, что означает взаимное гарантированное уничтожение.
И все же, несмотря на тотальность состязания и огромность усилий двух крупнейших сверхдержав, не было случая, когда Советский Союз мог бы нанести сокрушительный удар по экономике США, атаковав один-единственный комплекс производственных мощностей на острове, расположенном в сотне миль от его границы. Не было времени, когда одна из сторон обладала бы способностью создать единую точку отказа всей экономической системы.
Этот момент стоит повторить. Соединенные Штаты никогда не сталкивались с такой единой точкой уязвимости на протяжении всей холодной войны. Сегодня один комплекс производственных мощностей находится как в яблочко в пределах досягаемости растущего ракетного арсенала Китая.
Именно здесь сталкиваются миры бизнеса и национальной безопасности. Пока Соединенные Штаты и Китай предпринимали совместные усилия по развитию мировой экономики, не было необходимости беспокоиться о ключевом мировом производственном узле, расположенном на острове в ста милях от побережья Китая. Но как только отношения между США и Китаем начинают рассматриваться через призму конкуренции, а не сотрудничества, внезапно раздаются тревожные звонки. Ни один шахматист не стал бы начинать игру, поставив своего короля под удар. Однако TSMC сидит именно там.
Последствия наблюдения Лейтера действительно необычны, даже шокируют. И это проблема, или, лучше сказать, загадка, которая была слишком хорошо знакома таким мыслителям времен холодной войны, как Энди Маршалл.
Растущий ракетный арсенал Китая - с гиперзвуковой ракетой или без нее - делает возможность атаки чем-то таким, что нельзя просто отбросить как прихоть нескольких слишком восторженных военных планировщиков. В старой, измученной логике холодной войны будущий президент США может оказаться перед лицом мучительного решения променять Вашингтон, Лос-Анджелес, Чикаго или Нью-Йорк на Тайбэй. Или, говоря более понятным языком, будущему президенту США, возможно, придется рассмотреть возможность применения ядерного оружия для защиты критически важной линии жизнеобеспечения экономики США, что, в свою очередь, может повлечь за собой ядерный ответ со стороны Китая. Такой выбор не стоял ни перед одним президентом США со времен окончания холодной войны.
Сейчас ситуация усложнилась. В прошлом Китай считал, что ему достаточно поддерживать минимальные силы ядерного сдерживания - несколько сотен ядерных боеголовок, которые он будет держать для ответа в случае нападения на Китай. Но по мере роста амбиций Китая рос и его ядерный арсенал. Взяв на вооружение российский опыт, Китай дает себе возможность ответить ядерными угрозами, которыми он не обладал даже несколько лет назад. С расширением ядерного арсенала Китаю больше не нужно держать ядерное оружие в резерве в качестве средства сдерживания против ядерного нападения, чтобы ответить, если на него нападут с ядерным оружием. Если он решит сделать это, Китай теперь может размахивать своим оружием, чтобы дать сигнал Соединенным Штатам или союзнику США в Тихом океане не действовать в первую очередь. Говоря иначе, имея всего несколько сотен единиц ядерного оружия, Китай способен ответить на ядерное нападение. Имея несколько тысяч единиц ядерного оружия, Китай имел бы возможность угрожать ядерным нападением. Если война разразится из-за Тайваня, Соединенным Штатам придется серьезно задуматься о риске ядерного нападения не только на Лос-Анджелес, как безрассудно угрожал китайский генерал в 1995 году, но и на американские военные объекты в Тихом океане. Никому не следует полагать, что война за Тайвань обязательно ограничится территорией, непосредственно окружающей Тайвань.
Когда война России против Украины разворачивалась в первые месяцы 2022 года, даже незначительное упоминание Путина и Сергея Лаврова, министра иностранных дел России, о том, что Россия может прибегнуть к ядерному оружию в отношении Украины, вызвало стратегический озноб в Западной Европе и США и, несомненно, стало важным фактором в решении Байдена пообещать, что американские войска не будут действовать на территории Украины, и отвергнуть призывы к США обеспечить бесполетную зону, что привело бы к прямому контакту американских и российских боевых сил. Это урок, который не останется невыученным ни в Пекине, ни в Вашингтоне. Как Пекин хотел бы убедить Вашингтон в том, что он готов пойти на больший риск в войне за Тайвань, так и Вашингтон хотел бы, чтобы Пекин понял, что у него есть возможность защитить партнера даже перед лицом ядерной угрозы - с помощью обучения, оружия и советов, если не живой силы. Конечно, реальный выбор зависит от деталей конкретного кризиса, а эти детали еще не выяснены. В этом кроется важный элемент новой опасности.