Добавим к этому еще один слой. По мере того как эти миллионы людей все больше разочаровываются, но в то же время слишком отвлекаются, чтобы заметить это, а давление изменения климата и другие кризисы (например, технологические сбои в работе более простых профессий) усиливаются, к чему мы придем как общество? Экофашизм выглядит все более вероятным исходом: авторитарное государство, опирающееся на растущий контроль коронных дней и экономику, на которую давит война, начинает брать на себя ответственность за нас. Патерналистская и авторитарная "китайская модель" становится все более привлекательной даже для интеллектуалов. Например, как вы, возможно, видели в новостях, президент Си Цзиньпин установил трехчасовой недельный лимит на то, сколько времени китайская молодежь может играть в видеоигры. Это государство, которое несет ответственность сверху. Чтобы не быть голословным, я считаю, что этого следует избегать.
У этого хаоса, порожденного современной цифровой революцией, есть исторические параллели. Когда в начале XIX века "мы" (часть человечества) вступили в промышленную революцию, на промышленных предприятиях и угольных шахтах Ливерпуля и Манчестера все пошло наперекосяк. Поскольку у людей не было опыта общения с новыми условиями жизни, вызванными индустриализацией, они оказались совершенно не готовы к пагубным последствиям нерегулируемой промышленной рыночной экономики. Правительство оказалось столь же неподготовленным, в результате чего курящие трубки дети-рабочие умирали от нехватки питательных веществ в возрасте десяти лет, проведя большую часть детства в угольных шахтах. Несмотря на огромный рост благосостояния и производительности труда, в промышленных районах Англии в первые десятилетия промышленной революции наблюдалось значительное снижение средней продолжительности жизни. Среди растущего рабочего класса возникло новое множество социальных проблем. Когда промышленная революция в конце концов распространилась на другие части света, правительства и общественные критики извлекли уроки из английского примера и сумели уберечь свое население от некоторых из самых ужасных последствий. Тем не менее, шок от перехода от фермеров к промышленным рабочим ощущается и по сей день. Спустя несколько поколений многие семьи рабочего класса борются с наркоманией, домашним насилием и ограниченным доступом к высшему образованию. Эти проблемы воспроизводятся на протяжении столетия и более.
Сейчас мы наблюдаем последствия вступления в цифровую революцию, не имея предварительного опыта работы на этой территории. Однако на этот раз она не ограничивается одним регионом или страной. На этот раз все происходит одновременно, с миллиардами людей, в глобальном масштабе, с бешеной скоростью. Если мы не предпримем правильных действий сейчас, мы никогда не узнаем, что нас накрыло. Если мы не начнем брать на себя ответственность сегодня, мы останемся с последствиями цифрового отравления на несколько поколений вперед. Хотя со многими непредвиденными последствиями индустриализации постепенно удалось справиться, и ситуация начала улучшаться и в конечном итоге значительно превзошла уровень жизни аграрного образа жизни, на этом пути потребовалось несколько серьезных потрясений: коммунизм, фашизм и две мировые войны.
Так что, конечно, мы должны взять на себя ответственность. Но для этого есть разные пути, некоторые из них лучше приспособлены к миру, в котором мы живем, и больше направлены на изменение общества, которое, возможно, изначально не совсем разумно. А быть ответственным часто означает быть расслабленным. Так что давайте искать золотую середину: спокойная позиция, которая все равно затрагивает мир и либо делает его лучше, либо, по крайней мере, не делает его намного хуже.
На данном этапе истории мир не нуждается в армии умеренных консерваторов, сосредоточенных на своих собственных индивидуальных путях (куда, возможно, и ведет нас Петерсон). Даже если нам всем удастся это сделать, у нас все равно останется проблема изменения климата и "неограниченного роста на ограниченной планете". Общество все равно ждет крах, и довольно скоро. Возможно, нам нужны такие люди; люди, которые потеряли контроль над своей жизнью и, возможно, даже попали в тюрьму, не помешает восстановить структуру и самодисциплину - но это явно не для всех. Таким образом, эта книга - контр-история самопомощи: не психолога, а социолога (который рассматривает социальные отношения, контексты, общество и взаимодействия как первостепенные), причем более либерального или даже радикального толка. Возможно, и более спокойной.
Этические обязательства
Эта книга написана в непринужденном духе, игриво и по возможности раздвигая границы. Однако есть одна часть, к которой мы не можем относиться совершенно спокойно: этика. Двенадцать заповедей, которые я привожу, должны иметь смысл на "системном уровне", чтобы быть этичными. Это напоминает старую версию "категорического императива" философа Канта: поступайте так, чтобы это стало общим правилом для всех. Проще говоря: что, если бы так поступали все? Итак, если представить себе ситуацию, в которой все следуют этим заповедям, станет ли мир лучше или хуже? Есть принципы, которым люди могут следовать, чтобы, скажем, стать лучше в продажах и маркетинге, или соблазнении, или политике власти, но которые работают только в том случае, если большинство людей им не следует. На самом деле они не делают мир лучше.
Высшая проверка заповедей заключается в том, что они должны работать на индивидуальном уровне (улучшая вашу жизнь, даже если другие не придерживаются тех же принципов) и на коллективном уровне, если "все" следуют им (улучшая общество). Например, поиск способов "разбогатеть" (в материальном плане) здесь не подходит, потому что богатым можно быть только тогда, когда другие беднее вас (иначе некому будет делать то, за что вы хотите им платить). Миллиардеры не стригут друг другу поля для гольфа. И кроме того, при нынешнем положении дел мир не может экологически выдержать слишком много богатых людей. Так что не все могут "разбогатеть" (по крайней мере, до тех пор, пока не сбудутся фантазии о "полностью автоматизированном коммунизме роскоши", причем в пределах экологических границ). Заповеди должны сочетаться друг с другом "как система"; они должны иметь смысл вместе, как единое целое. Формулируя этические принципы и следуя им, мы можем обнаружить, что они связывают нас с окружающим миром. Конечно, зарабатывать деньги или добиваться успеха - это нормально, и это может быть здоровым проявлением амбиций. Но лучшие принципы должны быть направлены на более глубокие вещи, которые могут применяться повсеместно.
Мы живем в такое время, когда нам так необходимо участие в великом приключении жизни. Питерсон стремится помочь нам повзрослеть, даже стать мужчинами и проявить личную целостность. Но это внимание к отдельной личности, возможно, также тонко отделяет нас от большого целого, от богатой ткани мира, переживающего кризис. Моя задача - помочь нам стать теми игривыми детьми, которыми мы всегда и всегда являемся; взрастить этого внутреннего ребенка и связать это качество любопытства с великими приключениями и очень реальными проблемами нашего времени. Давайте найдем наилучшую основу для того, чтобы переписать не только наши личные истории, но и истории и реалии мира, в котором мы живем вместе.
И это коллективное героическое путешествие начинается с самых обычных мест: с нашей повседневной жизни и тех историй, отношений и эмоций, которые в ней происходят.
Настоящее название этой книги
Эту книгу можно было бы назвать "Возвышенная посредственность". Это основной принцип всех двенадцати заповедей, которые я излагаю. Цель, таким образом, заключается не в превосходстве или выдающихся достижениях, а в посредственности. Слово "посредственность" буквально означает быть средним, обычным, не выдающимся. Именно таким я и являюсь, а значит, именно этому я и буду учить.
Итак, позвольте мне покончить с признаниями и декларациями о содержании:
Я, Ханзи Фрайнахт, действительно посредственность. Я нормально учился; я обычно обаятелен и харизматичен (а иногда скучен и несносен); у меня скромная успешная писательская карьера, скромное число последователей и сторонников; я зарабатываю меньше денег, чем большинство людей моего возраста (в сопоставимых странах); я неплохо управляю своими отношениями, но часто совершаю ошибки; я иногда убиваю вибрации и разрушаю вечеринки; у меня периодически бывают проблемы со сном; у меня нормальная, но неполноценная семейная жизнь (но хорошая семья и два кота-хозяина дзен); Я в меру храбр; я в некоторой степени, но не очень полезен; мой IQ находится в пределах нормы; я медленно читаю; я провожу исследования, но иногда делаю это небрежно; я время от времени неудачно готовлю - пересаливаю, перегреваю, смешиваю не те вкусы; я часто неуклюж и неорганизован; я провожу немалую часть своей повседневной жизни в поисках телефона и ключей; я проигрываю в шахматы своему двенадцатилетнему племяннику. Я не являюсь ни исключительно счастливым, ни высокофункциональным. У меня есть сожаления. У меня слабое здоровье, и я устаю большую часть времени.
Несомненно, есть куда совершенствоваться. А есть и такие упрямые черты, которые не так-то просто улучшить (но никогда не говори никогда!). Например, я пишу даже не на своем родном языке, и мои грамматические и смысловые ошибки лишь придают поэтичности так же, как немецким хэви-метал группам сходят с рук их паршивые тексты: используя английский язык так, что носители просто не додумались бы до этого.