— Так называют убийцу из «Терема Хунъянь».

— Дай мне взглянуть на твою рану.

Несправедливо обиженный Юэ Чэньцин с гордостью продемонстрировал ему свое ранение.

— … — чем больше Мо Си смотрел на рану Юэ Чэньцина, тем сильнее сходились над переносицей похожие на мечи густые брови. — Это техника Отрезающего Воду Меча.

Пораженный Юэ Чэньцин удивленно переспросил:

 — Техника Отрезающего Воду Меча Великого Мастера Ли Цинцяня?

Не подтверждая, но и не опровергая это предположение, Мо Си покачал головой, лишь обронив:

— Сейчас иди домой. В последнее время в столице очень неспокойно. Впредь, без острой необходимости, не слоняйся, где попало.

— Мой отец затворился для совершенствования на горе Жунлю[4], четвертый дядя опять ведет себя, как ледышка, и игнорирует меня. Не могу же я оставаться в поместье совсем один.

[4] 熔流山 róngliúshān жунлюшань — «гора расплавленной магмы».

— Тогда отправляйся к своему старшему брату.

Юэ Чэньцин после некоторого колебания проворчал:

— Он мне не брат...

 Из-за влияния членов семьи у Юэ Чэньцина сложилось не самое лучшее впечатление о Цзян Есюэ. Он искренне считал его никчемным ничтожеством, опозорившим весь клан Юэ. Однако в присутствии Мо Си он не посмел бы сказать ничего подобного, поэтому поспешно сменил тему:

— Кстати, князь Сихэ, откуда вы пришли? Почему вся ваша одежда в крови?

Мо Си опустил голову, чтобы осмотреть себя, и после довольно продолжительной паузы сказал:

— Я разобрался с одним человеком.

— Разобрались с кем-то одним? — судя по тому, что вся одежда князя Сихэ пропиталась кровью, оставалось только предположить, что он забил этого человека до смерти.

— Хватит расспросов, — отрезал Мо Си. — Можешь нарисовать портрет этой девицы Сяо Цуй?

— Да, я постараюсь!

Он попросил у хозяйки таверны бумагу и чернила, и очень скоро на белом листе появилось изображение юной девушки. Следивший за процессом рисования Мо Си не разглядел в ее внешности ничего особенного, пока Юэ Чэньцин не нанес последний штрих. В тот момент, когда разочарованный Мо Си решил расспросить хозяйку заведения о происхождении и прошлом девушки, Юэ Чэньцин вдруг схватил отложенную кисть:

— Подождите еще чуть-чуть! Чего-то не хватает! — и нарисовал красивую родинку в уголке глаза Сяо Цуй, после чего удовлетворенно вздохнул. — Да, теперь все точно.

Глаза Мо Си расширились от удивления:

— У нее тоже есть родинка в виде слезы?

— А? Что значит «тоже»? У кого-то еще есть такая?

— ... Среди пяти куртизанок, похищенных из «Терема Хунъянь», у одной из них есть такая же родинка в уголке глаза, — ответил Мо Си.

Отвечая Юэ Чэньцину, он невольно задавался вопросом: может, эта родинка очень важна для «насильника» из «Терема Хунъянь», поэтому стала золотой биркой[5], спасшей жизнь проститутки?

[5] 金牌 jīnpái — ист. золотой ярлык/пайза: верительная бирка, покрытая красным лаком, с золотыми знаками.

Из раздумий его вырвал Юэ Чэньцин, который нерешительно обратился к нему:

— Князь Сихэ, на самом деле, есть еще кое-что, о чем я должен сказать вам.

— Так говори.

— Вот только... я не уверен, может мне просто это показалось. Хотя я не видел лица этого человека в черном, но когда мы столкнулись, внезапно я почувствовал, что исходящий от него запах знаком мне.

— Что это за запах, и где раньше ты с ним сталкивался? — спросил Мо Си.

— Ну, это даже не совсем запах… эм… это сложно объяснить… что-то вроде излучения личности, которое я уже ощущал ранее. Но все произошло слишком быстро: он ударил меня, а потом сбежал прежде, чем я успел опознать его, — Юэ Чэньцин вздохнул. — Князь Сихэ, вы ведь думаете, что это убийца из «Терема Хунъянь»?

— Я все еще не уверен, — ответил Мо Си и, чуть подумав, добавил: — Давай так, Юэ Чэньцин, сначала отправляйся в Башню Шэньнуна, пусть они обработают и изучат твою рану. А потом загляни в Отдел Безопасности и передай им сообщение.

— Что за сообщение?

Мо Си снова посмотрел на портрет Сяо Цуй и сказал:

— Если мое предположение верно, этот насильник ищет женщин с определенными особенностями внешности. Родинка-слеза, должно быть, одна из таких уникальных черт. Передай в Управление Безопасности: пусть объявят в столице о том, что все девушки, подходящие под описание, должны прибыть в Управление.

— О, конечно, конечно, — согласился Юэ Чэньцин и уже собирался уйти, когда вдруг вспомнил о чем-то и поспешно обернулся. — Кстати, князь Сихэ, я слышал, что старший брат Мужун получил от императора дозволение допрашивать Гу Мана в любое время. Вы знали об этом?

— …Да.

— Гу Ман, похоже, еще может быть полезен вам. Если старший брат Мужун доберется до него первым, скорее всего будет пытать до полусмерти. Не хотите прежде…

— Это не проблема, — Мо Си покачал головой, бессознательно крутя кольцо из черненого серебра на большом пальце. Постепенно взгляд его потемнел.

Исцеляя раны Гу Мана, он пометил его тело уникальным следящим талисманом. Пока тот был активен, если с Гу Маном происходило что-то необычное, кольцо на его руке нагревалось. Таким же образом он мог отслеживать местонахождение Гу Мана и состояние его тела.

Мо Си действительно не хотел видеть плачевное состояние Гу Мана после того, как его пытали другие люди.

— Я подготовился, и теперь, что бы не делал Мужун Лянь, я буду знать об этом. Так что не стоит тебе об этом беспокоиться.

Расставшись с Юэ Чэньцином, Мо Си вернулся в свое поместье и снова достал нефритовые свитки с описаниями пяти похищенных проституток.

Он положил портрет Сяо Цуй рядом с изображением блудницы с родинкой-слезой на лице и принялся внимательно изучать все лица.

У остальных четырех женщин не оказалось никаких характерных черт или, опираясь только на портреты, было сложно их определить.

Однако эта ситуация не продлилась слишком долго. По мере того, как в городе пропадало все больше женщин, в поместье Сихэ появлялось все больше портретов, разобрав которые, Мо Си обнаружил, что все похищенные имели или очень похожее очертание губ, или практически идентичную форму носа.

Таким образом, выделив эти черты внешности, Мо Си приказал столичному гарнизону найти всех девушек, отвечающих требованиям, и собрать их в Управлении Безопасности для защиты.

После этого и правда массовые похищения практически прекратились, за исключением тех редких случаев, когда «насильник» находил женщин, вовремя не обнаруженных властями. Однако в среде совершенствующихся росло беспокойство и ходили самые страшные слухи…

— Даже старейшина Юй из уезда Чэньтай не смог противостоять ему. А если он задумал вырвать наши сердца? Что нам делать?

— Эх, в последнее время я боюсь в одиночку отправиться в горы для совершенствования.

Так в канун Нового года шумная столица Чунхуа погрузилась в безмолвие. Люди теперь выходили из дома только группами и спешили вернуться до заката. Продажи защитных талисманов клана Юэ подскочили до небывалого уровня, ведь без магической защиты люди боялись ложиться спать даже с оружием в руках. Горожане, которые не могли себе позволить большие траты, собрались у порога поместья Юэ, чтобы слезно молить клан Юэ проявить милосердие и продать им защитный талисман в кредит или рассрочку.

Юэ Чэньцин не мог взять на себя ответственность и принять решение по этому вопросу. Так как отец был в отъезде, к просителям вышел его дядя и, бранясь, прогнал всех этих низкоуровневых попрошаек:

— Что за галдеж?! Думаете вы достаточно сильны, чтобы устраивать беспорядки у дома одного из сильнейших заклинателей страны?! Защиту талисманов семьи Юэ нельзя преодолеть, поэтому они столько стоят! Вы не можете их себе позволить? Одолжите деньги у родственников или друзей!

Сказители перестали рассказывать истории. По мере ухудшения положения в городе, кто бы стал веселиться, слушая их байки?

Наклеенный на двери чайной «Юэлай[6]» маленький клочок красной бумаги с надписью «Разгневанный посетитель борделя убивает семьдесят человек» истрепал ветер и размыл дождь, теперь уже сложно было прочитать написанные на нем слова...

[6] 悦来 yuèlái юэлай «радость приди» или «давайте радоваться».

В ту ночь снегопад, наконец, прекратился, и яркий полумесяц наполнил светом каждый уголок притихшей столицы.

Мо Си сидел во дворе усадьбы Сихэ. Просматривая свитки отчетов за последние несколько дней, он бессознательно поглаживал серебряное кольцо-змею[7] на большом пальце.

[7] От переводчика: перстень-кольцо Мо Си украшен изображением мифологического летающего змея 腾蛇 téngshé Тэншэ, который является символом дома Сихэ.

В последнее время это вошло у него в привычку. Следящее кольцо стало связующей нитью, что, пойдя на поводу у собственного эгоизма, он вновь протянул между собой и Гу Маном. Но только зная, что этот человек цел и невредим, Мо Си мог чувствовать себя спокойно.

Однако именно этой тихой ночью, когда он уже собирался отложить свитки и пойти спать, кольцо вдруг обожгло его палец!

Мо Си опустил взгляд и увидел, что змеевидный узор на кольце начал извиваться и скручиваться, медленно превращаясь в стрелку, указывающую на юго-запад столицы. Серебряное тело змеи начало постепенно менять цвет, а  затем все чешуйки ярко вспыхнули изумрудным светом.

Изменение цвета чешуи могло означать только одно: объект слежки был одурманен каким-то зельем. Учитывая то, что Мужун Лянь при допросе часто использовал различные изменяющие сознание препараты, удивляться тут было нечему.

Куда больше вопросов вызвало то, что Гу Ман оказался довольно далеко от Иньской темницы. На юго-западе столицы располагался могильник, где были захоронены самые выдающиеся герои Чунхуа. Гора Духов Войны[8].

[8] 战魂山 zhànhúnshān чжаньхуньшань «гора духов войны».

Почему Гу Ман внезапно покинул тюрьму и оказался на горе Чжаньхунь?