Глава 28. Людские Грезы

Дело не требовало отлагательств и сейчас было не до личного доклада государю, поэтому Мо Си, отправив во дворец Передающую Звук Бабочку, в одиночку отправился к горе Духов Войны.

Добравшись до места, он обнаружил, что два заклинателя, охранявшие могильник, мертвы… у обоих были выколоты глаза и вырваны сердца.

Точно так же погиб старейшина Юй.

Кольцо на его большом пальце стало еще горячее, неоднозначно указывая прямо на залитую кровью горную дорогу. Мо Си какое-то время пристально смотрел на кольцо, прежде чем процедить сквозь зубы:

— Гу Ман… неужели это правда ты?

Закалив сердце, он начал подъем в гору.

Рельеф горы Духов Войны был разнородный и сложный для подъема. Именно в этом месте, на укрытой облачным покрывалом вершине, были погребены самые выдающиеся герои государства Чунхуа разных эпох и династий. Поговаривали, что глубокой ночью в горах время от времени слышалось ржание боевых коней и лязг металла, что подтверждало веру людей в то, что «пока не угаснет пожар войны во всех землях, души героев Чунхуа не смогут отойти в мир иной и переродиться».

Из-за высокой концентрации духовной энергии, на горе практически не работали многие указывающие направление артефакты. Даже серебряное кольцо Мо Си не избежало разрушительного влияния духов горы, и перед каждой развилкой ему приходилось его дополнительно напитывать силой и настраивать.

Достигнув подножия горы, Мо Си остановился и, взглянув на морозный туман, плывущий над густым подлеском, пробормотал:

— Людские Грезы.

Действительно, это был не обычный горный туман, а Людские Грезы — магическая техника, применяемая некоторыми высокоуровневыми черными магами царства Ляо.

В основе ее лежало создание иллюзий, которые могли изменить реальное окружение человека и построить вокруг него новый мир. Если человек шел на поводу у своих желаний и терял из-за них голову, его разум можно было легко разрушить. Однако Мо Си неоднократно выступал против магов из Ляо, использовавших Людские Грезы, и для него не составляло труда противостоять этой технике.

Именно в эту область указывала стрелка на кольце, а это значит Гу Ман сейчас находился где-то в тумане Людских Грез.

Он должен был войти.

Чуть подумав, Мо Си поднял руку и громко позвал:

— Призрачная Бабочка[1].

[1] 幻蝶 huàndié хуаньде «призрачная/изменяющаяся/иллюзорная бабочка».

Тут же перед ним появилась магическая бабочка для передачи звука.

— Передай государю координаты этого места и текущую ситуацию, — сказал ей Мо Си. — Я пойду вперед и разведаю обстановку. Пусть пришлет кого-нибудь в подкрепление.

Бабочка взмахнула крыльями и исчезла в чаще леса, Мо Си же шагнул в непроглядное белое марево, которое нельзя было развеять.

Туман был такой густой, что, вытянув руку, было сложно разглядеть пальцы.

— Гу Ман! — громко позвал он. — Гу Ман, выходи!

Его зычный голос эхом отразился от белой пелены, и пару мгновений спустя из холодного тумана послышался тихий смех:

— Князь Сихэ?

Заговоривший с ним точно не был Гу Маном.

Незнакомец преувеличенно тяжко вздохнул:

 — Ах, я был слишком беспечен. То-то мне сразу показалось, что тело Алтарного Зверя, что я поймал, несет на себе след чужеродной магии. Оказывается, вы вживили в его тело следящий талисман.

— …Кто вы?

— Кто я? Неужели после того, как князь Сихэ столько времени потратил на расследование дела об убийствах в борделе, у него все еще нет никаких догадок? — в тумане на мгновение мелькнул неясный силуэт, но тут же вновь растаял в белом мареве тумана.

Это был всего лишь проблеск[2], но Мо Си сразу же атаковал быстро и безжалостно, швырнув в ту сторону пригоршню огненных шаров.

[2] 惊鸿 jīnghōng «встревоженный лебедь»— обр.мимолетный проблеск красоты.

— Упс! — долетело из густого тумана, а потом после нескольких секунд тишины послышался еще один тяжелый вздох. — Выкованный из железа Бог Войны, ваша слава вполне заслужена, князь Сихэ, — внезапно он издал мрачный смешок, в котором почувствовалась реальная угроза. — У вас и правда плохой характер.

Мо Си до скрипа стиснул зубы:

— Где Гу Ман? Какая между вами связь?!

— У нас с ним нет никаких отношений. А что касается того, кто я такой, разве в столице Чунхуа не достаточно мнений на этот счет? — голос сочился медом, было заметно, что затронутый вопрос очень заинтересовал его. — Насильник из борделя, беглый повар из доходного дома «Ломэй»... — его смешок отразился эхом и расстаял в сгущающемся тумане. — Это слишком весело. Я слышал так много баек и даже сам рассказал одну…

Сам рассказывал?!

Словно увидев, как расширились глаза Мо Си, незнакомец весело пояснил:

— Так и есть! У меня была уйма свободного времени, и я заскучал, поэтому выдал себя за сказителя и в чайной травил байки для развлечения посетителей. Я рассказал им, что за ночь опустил семьдесят человек, но ваш юный друг, молодой господин семейства Юэ, остался неудовлетворен моей историей и придумал продолжение про скорострела из борделя. Вот ведь проказник!

— Вы, на самом деле… в таком случае, настоящий рассказчик…

— Разумеется, я убил его, — в голосе этого человека не было и тени эмоции. — Труп вроде как бросил в высохший колодец, да? А может это была братская могила? Ох, извините, я убил слишком много людей, и сам уже толком не помню… Но давайте по сути, — со смехом продолжил он. — Вы внушаете мне больше доверия, чем этот князь Ваншу, который сам придумал ответы на все вопросы и, сломя голову, бросился выбивать признание у того, кого заподозрил в соучастии моему преступлению. В отличие от него вы скрупулезно исследовали улики и смогли найти следы моего меча на телах убитых, — после многозначительной паузы, он с видимым удовольствием поинтересовался, — так вы нашли что-нибудь?

Пылающим от ярости глубоким голосом Мо Си спросил:

— Вы в самом деле настоящий великий мастер меча Ли Цинцянь?

Скрытый густым туманом невидимый собеседник некоторое время молчал, а потом вдруг захихикал. Этот смех становился все громче и громче, отразившись в горах жутким эхом, отчего определить его источник было практически невозможно.

— Ли Цинцянь… Ли Цинцянь, ха-ха, ха-ха-ха-ха!...

Кажется, это имя ударило по самому уязвимому месту в сердце этого человека. Надсадный хохот, вырвавшийся из его глотки, подобно стервятнику в поисках падали, еще долго кружил над лесом.

— Я — не он! — вдруг резкий крик, в котором не было и следа былого веселья, прозвучал в лесу, полном отголосков безумного смеха. — Первая глава «Руководства Отрезающего Воду Меча» гласит: «сострадательный меч отрезает воду[3], праведный меч разрубает скорбь, благородный бедняк все еще может спасти мир, встретив на пути десять тысяч горестей, не бойся взглянуть им в лицо…» Как смехотворно, прискорбно и жалко! Кто такой этот великий мастер меча Ли?! Всего лишь голодранец, нищеброд, закостенелое в своих идиотских убеждениях ничтожество!

[3] 水 shuǐ шуй — вода.От переводчика: водная стихия в восточной мифологии тесно связана со злом и здесь, «сострадательный меч отрезает воду» можно трактовать как «сострадательный меч отделяет добро от зла».

Мужчина продолжил бушевать и браниться, и прошло довольно много времени, прежде чем он все-таки угомонился. В промозглой туманной тишине вдруг послышалось:

— Я просто презираю таких, как вы, благородных лицемеров[4]. Совершенно очевидно, что ваши сердца давно отравлены жадностью, гневом и невежеством[5], но в своем стремлении к славе и незапятнанной репутации, вы не осмеливаетесь признаться в своей греховности и принять себя такими, какие вы есть.

[4] 伪君子 wěijūnzǐ вэйцзюньцзы «фальшивый человек чести» — лицемер, святоша.

[5] 三毒 sāndú саньду — будд.три яда: алчность/жадность, гнев/ненависть/обида/зависть, невежество/глупость.

В его словах явственно ощущалась скрытая угроза.

Мо Си, конечно, не мог проигнорировать эту убийственную ауру. Его глаза опасно блеснули, и он громко позвал:

— Шуайжань, явись!

Вспыхнув алым, в тот же миг в его руке появился шипящий змееподобный хлыст — божественное оружие Мо Си.

— О, Шуайжань, — хмыкнул незнакомец, — и правда впечатляет. Оружие, способное расколоть камень и потрясти небеса, жаль, что сегодня я вряд ли смогу оценить его мощь, ведь здесь воспользоваться им вы не сможете.

— …

— Я не смогу победить вас, поэтому в бой вступать не буду. Однако мне посчастливилось подслушать несколько ваших тайн, поэтому я планирую потеснить вас, используя другие методы… к примеру... — он сделал многозначительную паузу, а затем с самым живым интересом продолжил, — когда Гу Ман был заперт в государственном доходном доме «Ломэй», вы сказали ему, что... это вы заклеймили его шею тем лотосом?

Сердце Мо Си похолодело. Стиснув зубы, он процедил:

— В конце концов, что ты за тварь?!

— На вашем месте я бы не стал так спешить с этим вопросом. Давайте-ка лучше я вас поспрашиваю? — даже насмешка в голосе этого человека не могла скрыть его искренний интерес. — Позвольте мне спросить вас… лучший маршал Чунхуа, отчужденный и добродетельный князь Сихэ, тот, кто держит на расстоянии женщин и мужчин, и в свои тридцать лет все еще продолжает блюсти чистоту тела и помыслов, хладнокровный возлюбленный принцессы Мэнцзэ, сердце которого не смогла растопить даже ее легендарная красота...  — в зыбкой туманной дымке его голос звучал то очень далеко, то совсем рядом, последние же слова, сказанные влажным похотливым тоном, прозвучали прямо в ухе Мо Си, словно этот человек стоял у него за спиной. — Вы и этот генерал Гу, какие у вас отношения?

С гневным шипением сверкающая Шуайжань высекла из земли сноп алых искр.

Но призрак, казалось, предвидел его реакцию, и в том месте, куда пришелся удар, от него уже и след простыл.

— Генерал-батюшка, что ж вы так осерчали? По всей видимости, моя догадка верна?