Гу Ман уставился на него широко открытыми глазами.

— Это жаропонижающее, — равнодушно пояснил Мо Си. — Я взял его у дежурного целителя. Выпей.

Неохотно проглотив и эту порцию лекарства, Гу Ман впал в уныние. Тем временем Мо Си аккуратно убрал всю посуду, после чего сказал:

— Ложись спать.

Очень медленно и осторожно Гу Ман напомнил:

— Это твоя кровать. Вчера ты сказал мне…

— Я не хочу больше вспоминать о том, что произошло вчера, — оборвал его Мо Си. — Я забочусь о тебе не из чувства вины. Если ты заболеешь, это добавит мне дополнительные проблемы, а они мне точно не нужны.

Гу Ман промолчал.

— Ты понял?

Гу Ман кивнул.

— Тогда укладывайся спать.

Мо Си вернул посуду на императорскую кухню. К тому времени, когда он вернулся, Гу Ман и правда послушно уснул. Скорее всего, из-за того, что его по-настоящему испугало вчерашнее происшествие в горячих источниках, он не посмел самонадеянно развалиться на постели и вместо этого свернулся калачиком в уголке кровати.

Лишившись дара речи, Мо Си какое-то время безучастно смотрел на него, а затем взял войлочное одеяло и, развернув, заботливо накрыл им Гу Мана.

Вероятно, из-за того, что он задремал на кровати Мо Си, спал Гу Ман очень беспокойно, и сны его были наполнены запахом этого человека. Он то и дело болезненно хмурил брови, пока в голове его мелькали какие-то спутанные образы.

Поначалу они были размытыми и бессвязными, но под конец слились в единый поток, который ярким воспоминанием ворвался в горящий в лихорадке разум Гу Мана.

Это и правда было утраченное им воспоминание.

И связано оно было с тем днем, когда Мо Си отметил свое совершеннолетие.

Этот фрагмент памяти не был полным. Начинался он с того, что Гу Ман в одиночестве бродил по городскому рынку. Постепенно в его голове немного прояснилось, и он начал медленно вспоминать…

В тот день Гу Ман сгреб в карман накопленные раковины-каури и отправился на ближайший рынок, чтобы купить кувшин «Белых цветов груши» и пару-тройку закусок.

Поздней ночью с шелестом холодного зимнего ветра он в обнимку с бутылкой вина и коробом с едой проскользнул в шатер Мо Си.

— Братишка! Братишка!

В его воспоминаниях одетый в белые одежды юный Мо Си читал при свете свечи. Когда он поднял голову и увидел его, то на его лице отразилось искреннее удивление.

— Уже так поздно, что ты здесь делаешь?

Гу Ман с улыбкой сгрузил принесенную снедь, потряс затекшими конечностями, после чего объявил:

— Я пришел составить тебе компанию. Через несколько часов тебе исполнится двадцать лет.

На лице Мо Си отразилось искреннее удивление:

— Я и забыл…

— Ха-ха-ха-ха! Я всегда знал, что, кроме магии и заклинаний, тебя больше ничего не интересует, но разве можно забывать о собственном дне рождения, — с этими словами он пододвинул ближе небольшой походный столик и, расставив на нем все, что принес с собой, радостно продолжил, — но на самом деле, это не имеет особого значения. Даже если ты забыл, твой старший брат будет рядом, чтобы помнить все для тебя.

Закрыв книгу, Мо Си встал и тихо сказал:

— Спасибо.

— За что ты меня благодаришь? Такое событие бывает лишь раз в жизни, было бы жаль встретить его в одиночестве. Давай ты просто позволишь брату-наставнику составить тебе компанию, — озорно улыбнувшись, Гу Ман добавил, — я составлю тебе компанию на твоем пути от маленького чертенка к взрослому влиятельному вельможе.

Подмигнув, он прочистил горло и, приняв торжественный вид, поправился:

— От беззаботной юности до совершеннолетия.

— …

Когда он вынул из короба принесенную снедь, оказалось, что там были самые простые блюда. Одно за другим Гу Ман выставил их на стол, после чего подогрел на жаровне кувшин с отличным вином.

За вином и приятным разговором эти два брата по оружию и не заметили, как наступила глубокая ночь.

Гу Ман вспомнил, что тогда он считал Мо Си своим драгоценным маленьким братишкой и совсем его не опасался. В тот вечер из-за большого количества выпитого, вино ударило ему в голову и он принялся дразнить Мо Си, который, в отличие от него, казался вполне трезвым и держался очень сдержанно. Хотя его братишка тоже выпил пару чарок, но нисколько не опьянел. Столкнувшись с неразумными выходками брата-наставника, он, казалось, почувствовал, что если так дальше пойдет, то все это может перейти границы приличия, поэтому попытался отослать Гу Мана обратно в его шатер.

Учитывая, как отлично проводил время Гу Ман, разве согласился бы он вот так просто взять и уйти? Он со смехом приобнял Мо Си за плечи и, ласково прижавшись к нему, игриво заявил:

— Нет, нет и еще раз нет. Зачем твоему братцу так рано возвращаться?

— Ты слишком много выпил, — ответил Мо Си и, скинув с плеч руку Гу Мана, попытался помочь ему подняться из-за стола.

Хотя Гу Ман послушно поднялся, у него не было и мысли об уходе. Он дважды обошел стол, а потом вдруг со смехом бросился в объятья Мо Си и со всей дури принялся исступленно хлопать его по спине:

— Старший брат, мы ведь с тобой лучшие друзья, настоящие братаны, аха-ха, ха-ха, ха-ха… — в процессе этого бурного веселья его обжигающе горячая щека склонялась все ближе, пока не начала тереться о шею Мо Си.

— Когда я впервые увидел тебя в академии, ростом ты был не выше меня, однако твоя маленькая миленькая мордашка была вот такой же суровой, — со смехом сказал Гу Ман, не замечая, как покраснела шея Мо Си. — Я и глазом моргнуть не успел, а ты уже превратился в мужчину гораздо сильнее и выше, чем твой брат-наставник.

С этими словами он снова попытался приподняться, чтобы обхватить ладонями лицо Мо Си.

— Хм, только черты твоего лица совсем не изменились: когда ты не злишься, они все такие же красивые, нежные и утонченные.

К счастью, Гу Ман был слишком пьян, чтобы заметить, каким сложным стало выражение лица Мо Си в этот момент: самая сильная любовная страсть, самая нестерпимая похоть, самая глубокая нежность и желание оберегать, — все эти эмоции одно за другим проявились на его лице, но были подавлены его железной выдержкой и самоконтролем.

Вместо того, чтобы смотреть в лицо Гу Мана, которое неожиданно оказалось слишком близко, Мо Си отвел взгляд и, понизив голос, ответил:

— Брату-наставнику следует лечь спать. Я помогу тебе вернуться в твой шатер.

— Хм, хм, спать, спать, спать… — улыбнувшись, Гу Ман попытался встать прямо. Прежде чем Мо Си успел ему помочь, он, растопырив руки, словно пьяный краб, рухнул плашмя обратно на Мо Си.

Гу Ман и сам оказался застигнут врасплох этим падением и не успел ни за что зацепиться, поэтому в итоге они оба потеряли равновесие. Когда Мо Си вместе со своей тяжелой ношей повалился на походную солдатскую койку, Гу Ман еще сильнее прижался к его груди и пробубнил:

— Я не хочу уходить, мой шатер слишком далеко отсюда…

— …

— Я буду спать с тобой здесь.

Гу Ман привык панибратству в общении с Лу Чжаньсином, но этот его братишка был утонченным и элегантным представителем высшей знати и всегда являл собой образец ледяного спокойствия и врожденной холодности[2]. Из-за этого при общении с ним Гу Ман всегда старался быть на треть сдержаннее и на две трети внимательнее и заботливее, чем обычно, опасаясь ненароком обидеть этого благородного юного княжича, который был на три года младше его самого.

[2]冰姿雪骨 bīng zī xuě gǔ бинцзы сюэгу «ледяная наружность, снежные кости».

Будь он трезв, Гу Ман совершенно точно не стал бы дурачиться и вести себя так развязно. Неважно, как сильно он устал, как сильно ему хотелось остаться здесь на ночь, он бы все равно сначала с вежливой улыбкой спросил у него:

— Ничего, если сегодня твой брат-наставник отдохнет здесь?

Однако в тот момент в его голове взыграло крепкое вино, поэтому, особо не задумываясь, он отбросил все вежливые вопросы и, подобно атаману шайки разбойников, просто поставил братишку перед фактом, принудив пойти на эту не слишком выгодную для него сделку. Добившись своего, Гу Ман сладко зевнул. Полностью проигнорировав непривычно ярко зардевшееся лицо Мо Си, он закрыл глаза и тут же уснул.

Побледневший до синевы Мо Си стиснул зубы и, опустив взгляд на лежащую у него на груди голову, сказал:

— Вставай…

Спустя какое-то время лежавший в его объятиях Гу Ман и правда поднял голову и вроде как даже начал приходить в себя.

— Ох, нет, нет! Я вспомнил! Мне же еще нельзя спать!

С этими словами Гу Ман вдруг перевернулся и скатился с Мо Си, после чего начал рыться в своей одежде:

— Чуть не забыл, я же купил тебе подарок на совершеннолетие… Эй, куда он делся?

Валяясь на постели Мо Си, он еще довольно долго копался, прежде чем, наконец, извлек из-под лацкана одежды смятую маленькую книжицу. Удовлетворенно оглядев ее, он опять бесцеремонно притянул к себе Мо Си и с самым что ни на есть хулиганским выражением лица принялся отыгрывать стандартную сцену: «старший брат сбивает младшего с пути добродетели».

— Хе-хе, сегодня ты перешел рубеж совершеннолетия и стал взрослым. Твой братец Гу Ман знает, что ты очень любишь читать разные книжки. Большинство из них слишком дорогие, чтобы я мог купить их тебе в подарок, но эту я раздобыл за приемлемую цену в старой книжной лавке. Пусть она дешевая, зато от содержания просто захватывает дух…

Набив цену своему подарку и набахвалившись всласть, он сунул книжицу в руки Мо Си.

— Посмотри! Посмотри!

Мо Си не понял смысла его слов и не обратил внимания на озорное выражение его лица. Искренне поверив в то, что Гу Ман и правда принес ему какую-то очень интересную книгу, он принял ее и открыл.

С первого взгляда он даже не понял, что это.

Взглянув второй раз, он увидел, что книжка полна каких-то изобилующих деталями загадочных рисунков, но все еще не смог сообразить, что перед ним.

Все это время Гу Ман лежал бок о бок с ним на его постели. В какой-то момент его горячее тело придвинулось к нему еще ближе, и он со смехом спросил: