- Спасибо.

- И выбросьте маску, вот вам мой совет. Корона - это просто выдумка для продажи волшебных таблеток по телевизору.

4

Имани Макгуайр - высокая и худая, с такой белой афрокосичкой, что ее макушка похожа на пух одуванчика. У нее двухместный трейлер, выкрашенный в канареечно-желтый цвет. На полу гостиной лежит красивый тряпичный ковер с концентрическими кругами зеленого и коричного цвета. Стены, сделанные из какого-то составного материала, который должен выглядеть, как дерево, но в действительности им не является, увешаны фотографиями, на которых Макгуайры изображены на разных этапах своей жизни. На почетном месте висит свадебная фотография. Жених одет в белую военно-морскую форму. Невеста - с черной, а не белой афрокосичкой, поразительно похожа на Анджелу Дэвис⁹⁰. Имани вполне готова к разговору, но у нее есть вопрос.

- Вы привиты?

- Да.

- Дважды?

- Да. Модерна.

- Тогда снимите маску. Я сделала вторую прививку в апреле.

Холли снимает маску и кладет ее в карман. На тряпичном ковре напротив телевизора, экран которого не намного больше экрана айпада-про Холли, стоят два раскладных кресла. На мягком подлокотнике одного из них висит наполовину законченный свитер того же ярко-желтого цвета, что и наружная сторона трейлера. Под ним находится корзина, заполненная мотками того же желтого цвета.

Имани берет свою рукодельную работу и раскладывает ее на коленях. По телевизору Дрю Кэри хвалит призы в шоу "Цена верна"⁹¹. Имани поднимает пульт и выключает телевизор.

- Прошу прощения за вторжение.

- О, нет, мне нравится общество, - говорит Имани, - и, кроме того, они уже крутили колесо. Это самая лучшая часть. После этого идет показательный раунд, и объясните мне, зачем какому-то толстому старику на социальном обеспечении нужны пара мотоциклов и походное снаряжение. Держу пари, они продадут эти призы, если выиграют. Я бы, вот, продала. - Ее спицы уже летят, свитер оформляется на глазах Холли.

- Это будет красивый свитер.

- Чёрт знает, зачем вязать при температуре за девяносто, но холода обязательно придут... или раньше приходили, они так всё испортили с климатом, что трудно сказать, что будет через год. Но если посыпется снег и замерзнет озеро, кто-нибудь купит это на церковной распродаже. У меня есть еще в запасе, плюс шарфы и варежки. Я зарабатываю хорошие деньги на этом, больше, чем Ярдли, но работа на штрафстоянке держит его подальше от меня... и меня от него, полагаю. Работает в обе стороны. Пятьдесят два года - это чертовски долгий путь от алтаря, скажу я вам. И часть из него каменистая. Так чем я могу вам помочь?

Холли рассказывает, как Кейша познакомилась с Эллен Краслоу и как Эллен просто исчезла: один день была, а на следующий - нет.

- Я разослала сообщения другим Краслоу в Твиттере, но пока мне ответил только один, и он ничем не помог.

- И никто из остальных не поможет, судя по тому, что я знаю о ней. Она уехала куда угодно, только не в Траверс, штат Джорджия. Она - зайка, миз Гибни...

- Холли. Пожалуйста.

Имани кивает.

- Милая, сообразительная и сильная. У нее свой путь.

- Вы говорите, что она не вернется в свой родной город, где, я полагаю, у нее есть родные. Почему?

- Там есть семья, конечно, но она для них мертва, а они для нее. Вы ничего не найдете в Фейсбуке.

- Что случилось?

Какое-то время слышно только щелканье спиц Имани. Она хмурится, глядя на желтый свитер. Затем поднимает глаза.

- Ваш вид деятельности подпадает под конфиденциальность? Как у адвоката, священника или врача?

Холли думает, что это не вопрос, а проверка. У нее есть предчувствие, что Имани знает. И в любом случае, это не имеет значения. Честность - действительно лучшая политика.

- У меня есть некоторые привилегии, но не такие, как у адвокатов или священников. При определенных обстоятельствах мне придется говорить о деле с полицией или окружным прокурором, но они в этом не участвуют. - Холли наклоняется вперед. - Всё, что вы мне скажете, останется между нами, миссис Макгуайр.

- Зовите меня Имми.

- Хорошо. - Холли улыбается. У нее хорошая улыбка. Джером говорит, что она слишком редко ей пользуется.

- Я поверю вам на слово, Холли. Потому что эта девушка была мне небезразлична. Я, конечно, сочувствовала ее проблемам. Просто хочу, чтобы вы знали, что я не болтушка и не сплетница.

- Принято к сведению, - говорит Холли. - Могу ли я включить телефон для записи разговора?

- Нет, не можете. - Щелк-щелк, спицы летают. - Не думаю, что я бы разговаривала с вами вообще, будь вы мужчиной. Я ничего не рассказывала Ярду. Но мы, женщины, знаем больше, чем они. Верно?

- Да. Да, конечно.

- Хорошо тогда. Эллен — она всегда была Эллен, никогда не Элли — была на плохом счету в своей семье с двенадцати или тринадцати лет, когда она перестала употреблять мясо и любые мясные продукты. Полная вегетарианка. Нет, не так. Полная веганка. Ее семья принадлежала к одной из этих твердолобых группировок Первой нереформированной церкви "Я знаю лучше", и когда она перестала есть плоть, они цитировали Библию направо и налево. Пастор раздавал ей советы.

Имани подчеркивает саркастический акцент на слове "советы".

- Я сама отпала от твердолобой веры и знаю, что всегда можно найти место в Писании в поддержку своих убеждений, а они нашли много. В Послании к Римлянам сказано, что слабый человек ест только овощи. Во Второзаконии сказано, что Господь обещал, что вы будете есть мясо. В Послании к Коринфянам: ешьте все, что продается на мясном рынке. Ха! Им, должно быть, понравилось бы в Ухане, откуда пошла эта проклятая чума. А потом, когда ей было четырнадцать, ее застукали с другой девушкой.

- О-о, - говорит Холли.

- О-о - это точно. Она пыталась сбежать, но они ее вернули. Ее семья. Знаете почему?

- Потому что она была их крестом, - говорит Холли, вспоминая времена, когда ее собственная мать говорила нечто подобное, всегда предваряя это вздохом и "О, Холли".

- Так. Вы знаете.

- Да, знаю, - говорит Холли, и что-то в ее голосе приоткрывает дверь к остальной части истории, которую Имани, возможно, не рассказала бы.

- Когда ей было восемнадцать, ее изнасиловали. Они были в масках, таких чулках, которые надевают, когда катаются на лыжах, но одного из них она узнала по его заиканию. Он был из ее церкви. Пел в хоре. Эллен сказала, что у него был хороший голос, и он не заикался, когда пел. Извините меня.

Она поднимает тыльную сторону ладони и вытирает левый глаз. Затем спицы возобновляют свой синхронный полет. Наблюдать за солнечными бликами на них гипнотизирует.

- Знаете, о чем они всё время говорили во время изнасилования? О мясе! Как они давали ей мясо, и неужели ей не нравится, неужели оно невкусное? Разве это не то, что она не могла получить от какой-то девушки? Она рассказала, что один из них попытался засунуть свою штуковину ей в рот, сказал ей заглотить это мясо, а она сказала ему, что он потеряет ее, если попытается. Тогда тот парень ударил ее по голове, и до конца этого действа она была в сознании лишь на четверть. И угадайте, что из этого вышло?

Холли и это знает.

- Она забеременела.

- Да, в самом деле. Она пошла в "Планируемое родительство" и позаботилась об этом. Когда ее родители узнали об этом — не знаю как, она им не рассказала, — они сказали ей, что она больше не член их семьи. Она была от-лу-че-на. Ее отец сказал, что она - убийца, ничем не отличающаяся от Каина из книги Бытия, и велел ей идти туда, куда пошел Каин, - на восток от Эдема. Но Траверс, штат Джорджия, не был Эдемом для Эллен, даже близко не был, и она не пошла на восток. Она пошла на север. Проработала десять лет работах, связанных с физическим трудом, и оказалась здесь, в колледже.

Холли сидит молча, глядя на спицы. Ей приходит в голову, что по сравнению с Эллен Краслоу ей было не так уж плохо. Майк Стердевант травил ее, обзывая Джибба-Джиббой, но он не насиловал ее.

- Она не рассказала мне всё за раз. Это выходило кусками. Кроме последней части, про изнасилование и аборт. Это она рассказала всё сразу. Она все время смотрела в пол. Ее голос пару раз срывался, но она не плакала. Мы были в той прачечной возле офиса, совсем одни. Когда она закончила, я положила два пальца под ее подбородок и сказала: "Посмотри на меня, девочка", и она посмотрела. Я сказала: "Иногда Бог в этой жизни заранее требует платы, и ты заплатила высокую цену. Теперь у тебя будет хорошая жизнь. Благословенная жизнь". Вот тогда она заплакала. Вот, возьмите салфетку.

Пока Холли не берет ее и не вытирает глаза, она не осознает, что сама плачет.

- Надеюсь, я была права насчет этого, - говорит Имани. - Надеюсь, что где бы она ни была, ей хорошо. Но я не знаю. Чтобы она уехала так внезапно, как она это сделала... - Она качает головой. - Я просто не знаю. Женщина, которая пришла за ее вещами - одеждой, ноутбуком, маленьким телевизором, керамическими птичками и подобным, - сказала, что Эллен возвращается в Джорджию, и мне это не показалось правильным. Не то чтобы возвращение на юг означало возвращение домой, Джорджия гораздо больше, чем один маленький засранный городишко, прошу прощения за мой французский. Та женщина, кажется, сказала что-то про Атланту.

- Какая женщина? - спрашивает Холли. Все её внутренние огоньки вспыхивают.

- Не могу вспомнить ее имя - Диккенс, Диксон, что-то такое, - но она показалась нормальной. - Что-то в выражении лица Холли беспокоит Имани. - А почему бы и нет? Я подошла к ней, когда увидела, что она ходит туда-сюда, и она была достаточно дружелюбна. Сказала, что знает Эллен по колледжу, и у нее есть ее ключи. Я узнала счастливую кроличью лапку, которую Эллен держала на своем брелоке.

- А эта женщина вела фургон? С синей полосой внизу по бокам?

Холли уверена, что ответ будет положительным, но она разочарована.

- Нет, небольшой универсал. Я не знаю марку, но Ярд бы узнал, он же работает на штрафстоянке и всё такое. И он был здесь. Стоял на крыльце, когда я подошла, просто чтобы убедиться, что всё в порядке. Я что-то сделала не так?