- Нет, - говорит Холли, и это действительно так. Имани никак не могла знать. Тем более, что Холли и сама не до конца уверена, что с несчастной Эллен Краслоу случилось очередное несчастье. - Когда эта женщина пришла?

- Ну, блин. Прошло уже столько времени, но, кажется, после Дня Благодарения и перед Рождеством. У нас как раз выпал первый настоящий снег, я помню это, но вам это, наверное, ничем не поможет.

- Как она выглядела?

- Старая, - говорит Имани. - Старше меня, наверное, лет на десять, а мне уже за семьдесят. И белая.

- Вы бы узнали ее, если бы увидели снова?

- Возможно, - говорит Имани с сомнением.

Холли дает ей одну из визитных карточек "Найдем и сохраним" и просит, чтобы ее муж позвонил ей, если он вспомнит, что это была за машина.

- Я даже помогла ей вынести ноутбук и кое-что из одежды, - говорит Имани. - Видно было, что бедной старушке больно. Она сказала, что нет, но я распознаю радикулит невооруженным взглядом.

27 марта 2021 года

Когда Барбара, раскрасневшаяся и сияющая после двухмильной велосипедной прогулки, подъезжает к викторианскому дому старой поэтессы на Ридж-роуд, Мари Дюшан сидит на диване с Оливией. Мари выглядит обеспокоенной. Оливия выглядит расстроенной. Барбара, вероятно, выглядит озадаченной, потому что именно так она себя и чувствует. Ей трудно представить, за что Оливия считает нужным извиняться.

Мари говорит первой.

- Я ее поддержала и отнесла конверт в "Федерал Экспресс". Так что если хотите кого-то обвинить, обвиняйте меня.

- Это абсурд, - говорит Оливия. - Я допустила ошибку. Я просто не знала... и кто знает, может, тебе это понравится... но в любом случае у меня не было права делать то, что я сделала, без твоего разрешения. Это было недопустимо.

- Я не понимаю, - говорит Барбара, расстегивая пальто. - Что вы сделали?

Обе женщины — одна в расцвете сил, другая - сморщенная кукла, которой скоро исполнится сто лет, — смотрят друг на друга, а затем снова на Барбару.

- Премия Пенли, - говорит Оливия, ее рот дрожит и втягивается внутрь, что всегда напоминает Барбаре старомодный кошелек на веревочке.

- Я не знаю, что это такое, - говорит Барбара, еще более озадаченная, чем прежде.

- Полное название — "Премия Пенли для молодых поэтов". Ее совместно спонсируют нью-йоркские издательства, известные как "Большая пятерка"⁹². Я не удивлена, что ты не знаешь о ней, ведь ты по сути самоучка и не читаешь писательских журналов. Да и зачем тебе, когда нет рынка оплаты труда за поэзию? Но большинство преподавателей английского языка на курсах по писательскому мастерству знают о ней так же, как они знают о премии "Новые голоса" или о премии "Молодые львы" за художественную прозу. Премия Пенли открывается для подачи заявок каждый год первого марта. Они получают тысячи заявок, и ответ приходит быстро. Потому что большинство заявок — это ужасные вещи о луне и июне⁹³, полагаю.

Теперь Барбара понимает.

- Вы... что? Отправили им несколько моих стихотворений?

Мари и Оливия обмениваются взглядами. Барбара молода, но она способна разглядеть вину в чужих глазах.

- Сколько?

- Семь, - отвечает Оливия. - Коротких. По правилам, не более двух тысяч слов. Я была так впечатлена твоей работой... ее гневом... ее ужасом... что... - Похоже, она не знает, как продолжить.

Мари берет Оливию за руку.

- Я ее поддержала, - повторяет она

Барбара понимает, что они ждут от нее гнева. Но она не сердится. Она лишь немного шокирована. Она хранила свои стихи в тайне не потому, что стыдилась их или боялась, что люди будут смеяться (ну... может быть, немного), а потому, что боялась, что показав их кому-то, кроме Оливии, она ослабит внутренний напор, который ей нужен, чтобы писать больше. И есть еще что-то, а точнее, кто-то: Джером. Хотя на самом деле она начала писать стихи — в основном в своем дневнике — с двенадцати лет, задолго до того, как он начал писать.

Но за последние два-три года что-то изменилось. Произошел загадочный скачок не только в способностях, но и в амбициях. Ей приходит на ум документальный фильм о Бобе Дилане⁹⁴. Один фолк-певец из Гринвич-Виллидж в 60-х годах сказал: "Он был просто еще одним гитаристом, пытавшимся звучать, как Вуди Гатри⁹⁵. А потом вдруг стал Бобом Диланом".

Было что-то вроде того. Может быть, ее встреча с Брейди Хартсфилдом была как-то связана с этим, но она не считает, что дело только в этом. Ей кажется, что что-то — ранее дремлющая цепь в ее мозгу — просто включилось.

Тем временем они смотрят на нее, выглядя нелепо, как пара старшеклассниц, которых поймали за курением в школьном туалете, и ей это не нравится.

- Оливия. Мари. Две девочки из моего класса сделали голые селфи — для своих парней, наверное, — и их фотографии выложили в Интернет. Вот это неловко. А это? Не так уж. Вы получили письмо с отказом? В этом всё дело? Могу я его посмотреть?

Они обмениваются еще одним таким же взглядом. Оливия говорит:

- Жюри конкурса составляет лонг-лист финалистов. Количество варьируется, но это всегда очень длинный список. Иногда шестьдесят, иногда восемьдесят, в этом году девяносто пять. Глупо иметь столько, но... ты в списке. Письмо у Мари.

На журнальном столике, рядом с которым сидит Мари, лежит лист бумаги. Она протягивает его Барбаре. Бумага шикарная, тяжелая в руке. В верхней части - тисненая печать с изображением пера и чернильницы. Адресат: Барбара Робинсон, для передачи Мари Дюшан, Ридж-роуд, 70.

- Я удивлена, что ты не сердишься, - говорит Оливия. - И признательна за это, конечно. Это был такой бесцеремонный поступок. Иногда мне кажется, что у меня куриные мозги.

Вмешивается Мари.

- Но я...

- Поддержала ее, я знаю, - бормочет Барбара. - Наверное, это было бесцеремонно, но ведь это я однажды просто появилась тут со своими стихами. Это тоже было бесцеремонно. - Не совсем так это было, да и вообще она себя почти не слышит. Она просматривает письмо.

В нем говорится, что комитет по присуждению премии Пенли с удовольствием сообщает мисс Барбаре Робинсон по адресу Ридж-роуд, 70, что она была включена в лонг-лист премии Пенли, и если она хочет, чтобы ее кандидатура рассматривалась и в дальнейшем, пожалуйста, пусть пришлёт к 15 апреля стихотворения большего объема, не более пяти тысяч слов в совокупности. Никаких стихов "эпической длины", пожалуйста. Есть также абзац о предыдущих лауреатах премии Пенли. Барбара знает три имени из тех, что она прочла. Нет, четыре. Письмо заканчивается поздравлением "с вашей превосходной работой".

Она откладывает письмо в сторону.

- А какой приз?

- Двадцать пять тысяч долларов, - говорит Оливия. - Больше, чем зарабатывают многие прекрасные поэты на своей поэзии за всю свою жизнь. Но это не самое главное. Сборник произведений победителя публикуется, причем не маленьким издательством, а одним из "Большой пятерки". В этом году это "Рэндом Хаус". Книга всегда привлекает внимание. Победитель прошлого года выступал по телевидению вместе с Опрой Уинфри.

- Есть ли шанс, что я смогу... - Барбара замолкает. Даже сказать это кажется бредом сумасшедшего.

- Очень маловероятно, - говорит Оливия. - Но если ты попадешь в шорт-лист, на тебя обратят внимание. Шансы, что твой сборник будет опубликован небольшим издательством, будут довольно высоки. Единственный вопрос в том, захочешь ли ты дальше продолжать. У тебя достаточно стихов для включения в лонг-лист, и если ты продолжишь писать, то, уверена, хватит и на книгу.

Нет никаких сомнений в том, чего она хочет, особенно теперь, когда несколько ее стихотворений увидели посторонние люди и выразили одобрение; вопрос в том, как это сделать. Она говорит:

- Если бы вы меня спросили, я бы не возражала против отправки стихов на конкурс. Как поется в песне, девушка может мечтать⁹⁶.

Щеки Оливии розовеют. Барбара не поверила бы в то, что у старой поэтессы достаточно кровообращения, чтобы покраснеть, учитывая состояние ее организма, но, по-видимому, это так.

- Это было очень неправильно, - повторяет она. - Я попросила Мари написать на конверте ее имя, потому что мое узнаваемо, а я бы не хотела, так сказать, влиять на ситуацию. Всё, на что я надеялась, это получить несколько слов поддержки от комитета.

"Слова поддержки, которые вы бы мне показали", - думает Барбара, - "и тогда вы бы оказались в таком же неловком положении, отправив на конкурс мои стихи без моего разрешения... только с меньшим эффектом, чем это удивительное письмо".

Она улыбается.

- Вы вдвоем не очень хорошо всё продумали, верно?

- Нет, - говорит Мари. - Мы просто... ваши стихи...

- Вы их тоже читали, я так понимаю?

Румянец на щеках Мари проступает гораздо сильнее, чем у Оливии.

- Все. Они замечательны.

- Хотя всё равно есть куда расти, - быстро добавляет Оливия.

Барбара внимательнее перечитывает письмо. Ее удивление уступает место новому чувству. Требуется секунда, чтобы понять его. Она в полнейшем восторге.

- Мы должны отправить стихи, - говорит она. - Можно попробовать ухватить быка за рога. Вы поможете мне их выбрать, Оливия, не так ли?

На лице старой поэтессы появляется улыбка облегчения. Барбара и не подозревала, что они считают ее такой дивой. То, что они сделали, даже круто.

- С удовольствием. Ключевым, на мой взгляд, является твое стихотворение "Лица меняются", с его чувством ужаса и дезориентации. Есть целый ряд стихотворений, в которых присутствует этот лейтмотив, это сомнение в идентичности и реальности. Они самые сильные.

- Пока это должно быть секретом. Только между нами тремя. Из-за моего брата. Он должен быть писателем в нашей семье, и я почти уверена, что его книгу о нашем прадеде опубликуют. Я ведь рассказывала вам об этом, да?

- Да, - говорит Оливия.

- Если его книгу опубликуют и он получит за нее хорошие деньги - его агент говорит, что это возможно, - я смогу рассказать об этом. Если попаду в шорт-лист, конечно. Если нет, ему ничего не придется узнать. Хорошо?