А теперь вот проблема образовалась, с этими танцами

Идёт он, думает, и вдруг видит – мальчонка маленький с красной стрелой играет. Присел к нему Иван на корточки:

- Тебя как зовут, малыш?

- Иванушка.

- И меня Иванушка! А скажи мне, тезка, где ты стрелу такую нашел?

- Это не я нашел, - говорит тот, - это сестра моя, Алёнушка.

- А где бы мне сестру твою увидеть?

- Так вот же она, в доме, пирожки печет!

Зашёл Иван в дом, пробыл там до вечера и вышел с пирожком в руке. Идёт, пирожок жует, снова о чем-то думает.

Дома встречает его лягушка.

- Чего невесел, Иван?

Иван рассказывает, про задумку царя со свадебным пиром и танцами.

- О, нашел о чем переживать! Этот вовсе не проблема. Завтра тяни время до вечера. Говори, что невеста твоя наряжается, да makeup делает. А как солнце зайдет и услышишь ты шум и грохот – скажи всем: «это моя лягушонка в коробчонке едет». А я как приеду, такие танцы устрою, чтобы те две другие невестки ногти себе сгрызли. Будет у тебя лучшая жена!

- К слову об этом, - говорит вдруг Иван. – А ты можешь ещё разок человеком стать, хочу ещё на тебя посмотреть.

-Нет проблем!

Обернулась Василиса красавицей. Но Иван тут же схватил ее лягушачью шкурку, да в печку бросил. Вмиг загорелась шкурка и превратилась в кучку серого пепла.

- Что же ты наделал, Ваня! Какой это странный, необъяснимый и неожиданный поступок с твоей стороны!

- Ты как будто перебираешь синонимы слова «дурацкий».

- Один день оставался и была бы я тебе верной женой! А теперь прощай навеки, отдана я страшному Кащею!

Обернулась белой птицей, навроде лебедя, и улетела. Иван заметил, в какую сторону она полетела, на следующий день со всеми попрощался, и в ту сторону пошел, исходя из той мысли, что это пешком люди ходят кривыми дорогами, а ежели летят, то сразу и точно в нужном направлении. Шел долго. Реки переплывал, горы переходил. Трое сапог сносил. От голода уже еле ноги передвигает. Вдруг видит – медведь дерево валит, чтобы достать мед из пчелиного улья в дупле. Натянул тут Иван свой лук, думает, что хоть мяса добудет, поесть. Но медведь заметил и стал его просить:

- Не стреляй, Иван! Я тебе ещё пригожусь!

Ну ладно, отпустил его Иван, хоть и удивился тому, что говорящий медведь его имя знает. Идёт дальше. Видит – волк за зайцем бежит. Хотел его из лука себе на еду застрелить, но и волк упросил его пощадить. Заяц ничего у Ивана не просил, потому что одним врагом больше, одним меньше, дела не меняет - пока у одного просишь, другой съест, поэтому надо поменьше разговаривать, а побольше ногами шевелить. Снова остался Иван голодный, идет дальше, от слабости спотыкается. Видит – в небе орёл преследует утку. Думает, ну хоть орёл, может, не говорящий? Или хотя бы по имени не назовет? Но нет, и этот говорящий, по имени зовёт, обещает помощь за помилование.

И тут не получилось. Идёт Иван дальше, голодный, и утешает себя тем, что с его-то плохой меткостью стрельбы из лука все равно бы не попал. Хорошо, что звери про это не знали, а то не стали бы даже и разговаривать.

И вот видит он большой замок, на берегу озера. А прямо перед ним растет большой дуб.

С высокой башни на Ивана уже и хозяин смотрит, Кащей Бессмертный.

- Здравствуй, Ваня, - говорит. – Как мне Василиса про вашу историю рассказала, так я сразу понял, что придёшь. Ждал тебя. Но ты зря сапоги топтал. Сколько уж ваших героев приходило, и все без толку. Я же бессмертный.

- Кстати, об этом, хорошо, что напомнил, - ответил ему Иван, - я так и думал, что не решишься ты смерть свою далеко отпустить, чтобы каждый день убеждаться, что с ней все в порядке и никто под тебя не копает.

Это он так, на всякий случай, прикрыл Василису, чтобы Кащей не догадался, что про смерть его Иван уже знает. Потому что если знает, то уж понятно, кто сообщил. Поэтому он сделал вид, что якобы умный, на месте только что сообразил.

И стал Ваня валить дуб, что рос прямо возле ворот замка. Но дуб большой, а Ваня слабый от голода, даже пошевелить дерево не может. Но тут приходит ему на помощь медведь и валит дуб на землю. Между корней упавшего дерева обнаружился сундук. Только его открыли – как молния выскакивает оттуда заяц и бросается прочь. Ни за что бы Ивану его не догнать, да волк приходит на помощь и зайца догоняет. Но только он зайца поймал, вылетает из него утка и мчится в небо.

- А-ха-ха, - смеётся Кащей, который все это время бегал по стене и волновался.

Но рано смеялся. Орел настигает утку, вываливается из нее яйцо, падает на камни и разбивается, вместе с иглой. Тут Кащею и смерть пришла, поскользнулся на стене, да в озеро и упал.

Открываются тут ворота замка и выходит из них радостная Василиса Премудрая. Раскрыла руки для объятий и говорит:

- Спасибо тебе, Ваня. Спас ты меня от злого колдуна. За это буду я тебе верной женой!..

- Почему они все время говорят, что будут «верной женой»? , - спрашивает медведь у волка и орла. Они все вместе сидели на поваленном дубе и наблюдали за трогательной сценой. – Это ведь должно само собой подразумеваться? Кто же скажет «буду тебе неверной женой»?

- Да, странно, - согласился волк. – Это как продавать машину и в качестве достоинств упоминать, что есть руль и колеса.

- Притом не факт, что они и правда есть, - уточнил орел.

Все трое захихикали.

Между тем Иван, устав уклоняться от объятий, предложил Василисе тоже присесть.

- Не думаю, - говорит, - что наш брак это хорошая идея.

- Ну как же? Сказки всегда так заканчиваются.

- Сказки разные бывают. Ты же понимаешь, что в нашем случае, если убрать сказочную шелуху, это будет история о том, как моло-дая жена с молодым любовником убили старого богатого супруга?

- Но ведь это ради любви!

- Разве? Ты для меня просто та, на которую бутылочка указала. Я для тебя – просто тот, кто ради тебя на подвиг готов.

- Но разве не таковы все счастливые сказочные браки?

- В сказке пусть и будет. А у меня дома есть девушка, которая мне нравится и которой нравлюсь я. Так что я пойду. А тебе счастья желаю. Вон твой замок с богатствами и без старого мужа, все как ты хотела. Прощай!

- Постой. Но зачем ты тогда мою шкурку лягушачью спалил, если я тебе не нужна?

Иванушка только рукой махнул, мол, ты же умная, сама поймёшь. Трое зверей на дубе стали шепотом переговариваться, а потом все трое дружно закивали – они поняли, зачем он сжег ее шкурку, и согласились, что это правильно.

- Прощай, - говорит ему Василиса. – Только одно ещё хотела сказать. Я соврала, чтобы спастись от Кащея. Прости. Не было у меня твоей стрелы, я даже и не видела ее.

- Я знаю, - отвечает Иван, - но спасибо, что сказала.

Обнялись напоследок, и ушел Иван.

А Василиса пошла в замок. Большой, красивый, теперь принадлежит ей одной. Ходит из залы в залу, а там везде драгоценное убранство, сундуки с драгоценными камнями, картины великих художников, мебель и посуда лучших мастеров на свете. Но что-то не радует ее ничто. Взяла в руки маленькое зеркальце, очень тонкой работы. А может, и не зеркальце это было - поскольку может и тебя показывать в отражении, но может и что-то другое.

И говорит Василиса своему отражению в зеркальце, как бы сама с собой разговаривая:

- Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?

А зеркальце ей отвечает человеческим голосом:

- Нет, конечно. Видали мы и красивее. С лицом уже, конечно, ничего не сделать, но фигуру могла бы и подтянуть.

Василиса немного удивилась, и постучала зеркалом по столу:

- Эй, я тебя сейчас разобью!

- Будто это что-то изменит, - проворчало зеркало. – Не понимаю я вас, людей. Сначала заводят зеркала, чтобы увидеть правду о себе. Потом сами же и обижаются, начинают себя убеждать, что это неправда.

- А ты, значит, всегда правду говоришь?

- Ну, всегда не всегда, правда дело сложное, но стараюсь не врать.

- Тогда скажи, почему мне не радостно, хотя я вроде освободилась от Кощея и унаследовала его богатства?

- Я бы на твоём месте тоже не радовался. Потому что ничто на свете не достается даром. И у всех этих богатств тоже есть своя цена. Ты можешь взять их. Но за это они возьмут тебя. Так же, как и Кащей, ты станешь рабом своих богатств, не сможешь их покинуть. Этот богатый замок станет твоей тюрьмой, даже если ты его поменяешь на такой же. Ты будешь одна, ведь никто не захочет разделить твое рабство, даже если захочет разделить богатство. Ты не захочешь умереть и потерять все это. И потому начнёшь думать, куда бы спрятать свою смерть, чтобы она никогда не случилась. И так превратишься в женскую версию Кащея.

Василиса чуть зеркальце не уронила. И спрашивает его:

- Ничего не хочу. Ничего не возьму. Но одну вещь я могу взять?

- Какую?

- Вот тебя, зеркальце.

- Можешь. Но и у меня есть цена, которую придется заплатить. И на всякие радости получишь свои горести...

И только рассказчик закончил свою историю, как глинтвейн в котле забулькал, закипел, распространяя аромат по всей комнате. Все зашевелились, потянулись к очагу. Откуда-то появились большие кружки, и наш монах, раз уж взял на себя эту роль, стал всем разливать парящий напиток.

- Ну и как, согласилась она заплатить зеркальцу ту цену? - спросил кто-то слева, не спешащий за своей кружкой амброзии.

- Про то история умалчивает, - вздохнул рассказчик, постукивая трубкой о край своей скамейки, чтобы выбить пепел.

- Конечно, согласилась, - заверил молодой голос. - Она же премудрая.

Теперь, когда он подошел к огню с кружкой, ожидая своей очереди, стало видно, что он действительно очень молод, у него над верхней губой едва пробивались усики, а глаза все время смеялись, как будто он все время хотел сказать какую-то шутку, но сдерживался.

Все расходились по своим местам, баюкая в ладонях горячие пузатые кружки. Себе монах налил в последнюю очередь, как положено культурным людям и картежникам, и с наслаждением сделал глоток, чувствуя, как по телу разливается тепло.

- Но по истории выходит, что дурак -- умнее умных, что не может не раздражать. - Сказал из своего угла обладатель голоса обладателя топора. Он был и правда бородат, низкоросл и очень крепок в плечах. Топор у него тоже был, судя по отблескам огня на его лезвии - он стоял у стены в углу, рядом с хозяином, пока тот занимался глинтвейном.