В ту ночь я сорвал с нее покрывало Гименея. Зачем ты ходишь с короля, если я ему два круга назад туза давал?

А утром, за чаем, она спросила меня, когда будет свадьба.

- Какая свадьба? - удивился я.

Она побледнела:

- Наша свадьба.

- Увы, не получится.

- Почему?

- Потому что ты сбежала.

- Но ведь мое роскошное платье превратилось бы в обычные лохмотья, карета в тыкву, слуги в мышей?

- И что?

- Ты узнал бы, что я бедна.

- А ты планировала скрывать это вечно? Я так и так должен был об этом узнать, раньше или позже. Если ты считаешь это препятствием – то это препятствие и сейчас. А если ты не считаешь это препятствием – тогда зачем сбегала? Твое бегство, стало быть, это чистая манипуляция. Ты не просто считаешь себя ровней, но даже выше меня, ты вынуждаешь принца побегать за тобой, играешь с тем, кого, казалось бы, любишь достаточно, чтобы хотеть в мужья. Нехорошо.

- Нет, нет, ничего такого не подразумевалось! Это просто испуг, случайность.

- Ты думаешь? Тогда что это? - и я поставил на стол хрустальную туфельку.

Она посмотрела непонимающе.

- Хрустальная туфелька. Конечно, странно выбирать жену по обуви, но ведь это и не повод ее отвергать.

- Смотря какая обувь. Почему она не превратилась в тыкву или еще какой-то бытовой предмет?

- Потому что фея подарила настоящие туфельки, а не превратила их из чего-то.

- Вот именно. А почему она подарила их настоящими? Притом они единственное, что почему-то подарено настоящим, а не превращено из чего-то. Эта туфелька – как тот гвоздь из кузницы в подкове, на котором держится вся битва. Она дом, который построил Джек. Центральный персонаж и главное действующее лицо в этой истории. Без нее не было бы ничего.

Взгляни на это сама.

Подари фея ВСЁ настоящее - туфельку, платье, карету и слуг, ты не сбежала бы в полночь, вынуждая следовать за собой. Ведь у тебя не было бы причины бежать так срочно.

Сделай фея и туфельку волшебством, из какого-нибудь огурца – не осталось бы следов, для поиска тебя. Я бы нашел на лестнице всего лишь предмет, который был туфелькой до полуночи.

Подари она сколь угодно дорогие или модные, но все же обычные туфельки – ты ничем не отличалась бы от прочих двух сотен дам на том балу и не была бы единственной девушкой на свете, у которой единственные такие туфельки на свете. Ты и ощущала бы себя обычной дамой, да и то временно и чудом попавшей в их число, вела бы себя обычно и, возможно, тебя бы не заметили.

Сделай она их удобными, ты не потеряла бы одну из них, и история превратилась бы в фарс – «пришла, заинтересовала, и убежала с концами, никто не нашел».

Не сделай она их точно отлитыми по твоей ноге – они подошли бы многим девушкам. А так, получается, что, убегая - ты случайно оставила идеальный след, как нить Ариадны приводящий точно к тебе и ни к кому больше. Как ключ к единственному замку во всей стране и мире.

Нет, какой-то безжалостный и твердый ум рассчитал заранее каждый шаг и нанизал всю историю на эту туфельку, как шашлык на шампур. Сделано именно то, чтобы результат был именно таким. И мы все, как куклы, сделали все по ее сценарию.

Скажи ей, этой твоей таинственной фее – что я принял вызов и отыграл свою роль. Но следовать ей дальше, пожалуй, уже неинтересно… Ну что ж, мне пора…

- А если это не вся история? А если было бы и продолжение? Чтобы ты сказал, если бы после того, как ты полюбил бедную девушку, открылось бы, что ее отец (она показала на портрет на стене), всего лишь коллега друга, а ее происхождение и богатство побольше, чем твои? Что, если она и правда имеет право вести себя свысока?..

А я сказал ей – черт, я проиграл, теперь твоя очередь сдавать.

- А ей ты что сказал-то?

- Ей? Аа. Сказал – что я не сноб, и уехал.

Третий игрок, который слушал истории своих товарищей со снисходительной улыбкой, взял в руки колоду.

- Я заметил, что тот, кто рассказывает историю – проигрывает. Надеюсь прервать эту свежую традицию. Моя история проще ваших, зато со счастливым концом.

Как-то, с полгода назад, решив выбрать более короткий путь через одно из королевств, на узкой лесной дороге я столкнулся с бандой гномов самого зверского вида. На семерых они имели восемь топоров. Те, кто с ними сталкивался, поймут мое волнение, с которым я непроизвольно проверил пистолет на поясе и положил руку на эфес шпаги. Ребята эти хоть и невысокого роста, но физически развитые и не склонные к сентиментальности. Большинство из них простые работяги, занятые тяжёлым трудом у себя в горах и опасные разве в пьяной драке. Но здесь, в лесах, они могли быть или лесорубами, заготавливающими крепи для шахт, или разбойниками. Но обычно они совмещали и то и другое.

Так что, при неблагоприятном развитии событий, до того, как я успел бы перезарядить пистолет, остальные шестеро могли порубить в фарш меня вместе с лошадью.

Однако, к счастью, они были настроены дружелюбно. И даже чрезмерно дружелюбно. Они плохо говорили по нашему, но, судя по их жестикуляции и телодвижениям, которыми они пытались донести до меня суть дела – бери-бери, хорошие карты - они не то предлагали мне много красивых гномьих женщин с роскошными фигурами, не то приглашали в театр кабуки, на шоу танцев живота. Едва ли это имело значение, поскольку они все равно уже тащили лошадь под уздцы, и я смирился с тем, что узнаю причину моего приглашения на месте событий.

Не прошло и получаса, как мы добрались до цели – премиленького домика в сельском стиле, с белеными стенами и соломенной крышей, посреди чащи леса возле ручья. Двери и потолки там были низковаты, так что я пару раз стукнулся головой о балки, пока привык.

На кровати в самой большой комнате лежала красивая девушка, которую я сначала принял за мертвую – так она была бледна. Но нет, она дышала, хотя это едва можно было уловить.

Гномы подтолкнули меня к ней и сами столпились вокруг. Теперь я понял. Наивные добрые дети подземелий нашли девушку без сознания и решили привести к ней другого «большого человека», искренне полагая, что он как-то вылечит другого большого человека, своими таинственными штуками больших людей. Увы, но я не доктор.

Чем больше я на нее смотрел, тем больше она мне нравилась. Во сне люди такие трогательные, беззащитные и добрые, а если они ещё и красивые, то какое сердце не дрогнет? Такая молодая, и такая нелепая судьба.

Я поднял ее руку, но она безвольно упала. Если оттянуть ее веко, оно снова закрывалось. Коленный рефлекс был, но слабый. Пульс был редкий. На этом я исчерпал свои врачебные познания. Конечно, я мог бы перевязать колото-резанные раны от палаша бердейских кирасир, или наложить жгут на оторванную пушечным ядром ногу, но у нее, сожалению, таким симптомов не было. Жаль, но я был бессилен. Я развел руками.

Тут гномы вокруг меня стали чмокать губами, как-то двусмысленно подмигивать мне и толкать друг друга локтями. Я достал пистолет и на их глазах оттянул курок, показывая, что живым они меня не возьмут. Одно дело быть изрубленным в фарш вместе с лошадью в честной схватке, и совсем другое – проиграть толпе гномов-извращенцев. Они отпрянули в ужасе, показывая, что имели в виду «поцеловать девушку».

Ах, вот оно что, догадался я. Они поняли, что девушку не спасти и просили меня подарить ей прощальный поцелуй, проводить ее в последний путь. Ну что ж, это было благородно. Тем более, что она вряд ли будет возражать. Я наклонился к ней, и со всем приличием прикоснулся своими губами к ее нежным губам. Но только я поцеловал ее – случилось чудо! Ее длинные ресницы затрепетали, щеки порозовели, дыхание выровнялось - и она открыла удивленные глаза, ещё не понимая, где она и что с ней случилось.

Ах, как радовались наши маленькие друзья-гномы! Они обнимали друг друга и нас, устроили пляски, накрыли шикарный праздничный стол. Я тоже был счастлив, не знаю почему. И вслед за нами стала веселой и девушка.

Уже вечером, когда уставшие гномы затихли в своих маленьких кроватках, мы с ней, взявшись за руки, сели на их маленькую скамейку перед домом, да так до утра и проболтали обо всем на свете, от королей до капусты. Оказалось, у нас много общего, а что было совсем разное – то как раз то, что мы хотели видеть разным друг у друга.

Она рассказала мне свою историю. Друзья называли ее Белоснежкой, за ее белую кожу. Она была принцессой. Матери у нее не было, зато была злая и завистливая мачеха, новая жена короля. У злой королевы было волшебное зеркальце, которое отвечало на ее вопросы. Мачеха часто спрашивала у зеркальца, кто самая красивая на свете, и оно подтверждало, что это она, королева. Но когда подросла Белоснежка, зеркальце честно присудило первенство уже ей, а не королеве. Злая королева мачеха очень рассердилась и решила извести свою молодую соперницу. Для этого она подговорила своего слугу, егеря, отвести молодую принцессу в лес, убить и принести ей сердце. Но егерь, как ни боялся своей королевы, но не решился на убийство. Там, в чаще леса, он во всем признался Белоснежке и указал ей путь к бегству, обещая отнести королеве сердце кабана, и тем самым ее обмануть. Белоснежка бежала, пока не наткнулась на эту хижину, где ее и приютили добрые хозяева, семь гномов. Но однажды здесь появилась мерзкая старуха, которая уговорила ее откусить от яблока. И как только она откусила, она более ничего не помнит до момента своего пробуждения от моего поцелуя.

Мы оба сошлись во мнении, что мерзкая старуха была королевой, которая спросила у зеркала, она ли самая красивая на свете, так узнала об обмане егеря и решила отравить Белоснежку. Яблоко в качестве отравы она выбрала, по моей теории, намекая на яблоко Париса. Вот, мол, ты выиграла приз для самой прекрасной, и он-то и убьет тебя. Твоя победа станет твоим поражением. Принцесса согласилась со мной, что яблоко тут явно неспроста, и она охотно съездила бы в Парис. И к утру я влюбился в нее, а она в меня. И теперь, господа, я счастливо женат!