Первыми забеспокоились лошади. Потом братья Кановски. Потом министр Бронн поднял свой арбалет. И только когда треснула ветка, голову повернул и король, успев крикнуть Бронну – «не стреляй!».

Все, что он увидел на этот момент -- были только испуганные глаза среди листьев, и этого хватило, чтобы понять, что это не зверь.

- Выходи, - сказал Бронн.

И из кустов осторожно вылезло непонятное существо. С перемазанным лицом, в грязных и оборванных лохмотьях, с какими-то шкурами на плечах и вокруг пояса, с самодельной шапкой из веток и листьев поверх копны спутанных волос, и с охапкой травы в руках – на первый взгляд его действительно можно было бы перепутать с животным.

За спиной короля раздалось фырканье. Одно из двух – это были или лошади, или братья Кановски. Кто-то из них счёл существо комичным. Поскольку братьев Кановски никто никогда не видел даже улыбающимися, скорее всего это были все же лошади.

- Ты кто? - спросил Бронн, на всякий случай не опуская арбалет. Существо посмотрело на него умоляюще, но ничего не ответило. Король, по некоторым вторичным признакам, все же счёл, что перед ними молодая девушка.

- Не пугай ее, - сказал король своему помощнику, - это деревенская девушка, должно быть, ее спугнули крики загонщиков и лай собак.

- Она не деревенская, - засомневался Бронн, - Я бы сказал, Ваше Величество, что она не один день уже провела в лесу, под открытым небом.

- Как тебя зовут? - спросил король у девушки, но она ничего не ответила.

Король ждал. Крики загонщиков, звуки охотничьих рожков и лай собак становились все ближе. Девушка продолжала молчать, глядя своими большими глазами, которые только что спасли ей жизнь.

- Ладно, - решил король, - отвезем ее во дворец, а там разберемся.

Он хотел было забрать из ее рук охапку травы, но она не отдала, и он только зря обжёгся – это была крапива. Девушка, помимо внешнего несовершенства, очевидно, была еще и на голову немного больна. Зачем же собирать крапиву? Возможно, для еды, но есть крапиву это уже совсем странная идея. Что дальше - лягушек есть? Хотя… Король стал раздумывать над этим. От лягушек определенно должно быть меньше шума по утрам, чем от гусей, но хотя и больше, чем от рыбы, зато и готовить их наверняка проще. Что там готовить-то?

Только общими усилиями братьев Кановски удалось насильно посадить ее на лошадь, вместе с охапкой крапивы, которую она так и не выпустила из рук. Вся компания отправилась во дворец, забыв про загонщиков. Те, через несколько минут выйдя на поляну, не увидели там короля, поэтому даже и не поняли, что это конец мероприятия, и с той же скоростью продолжили охоту в прежнем направлении. Изможденных и усталых, их через неделю поймали на границе с соседним королевством.

Бронн всю дорогу ворчал.

- Виданное ли дело, - говорил он по пути, - чтобы король подбирал в лесу замарашку, да к тому же немую, и вёз ее во дворец? Это подрывает все йерархические основы феодализма. Какой король так сделает?

- Наверное тот, кто и до этого не вел себя как нормальный король, - отвечал ему король. – А относительно немоты, так это только плюс. Вот мой троюродный брат-король не раз говорил, что был бы счастлив, если бы у него жена поменьше болтала. Трещит и трещит. Пришлось убить, говорит. Суд признал самозащитой. Правда, он сам и был главным судьей…

Тут король увидел, что руки и ноги девушки покрыты волдырями от крапивы, и ему стало ещё жальче бедняжку. «Почему у одних жизнь такая, хотя они вовсе ее не хотят, а у других такая, хотя они тоже ее не хотят?», - размышлял он. Для внешнего наблюдателя сентенция была похожа на бессмыслицу, но для него она была полна смысла - есть в этом как будто некая несправедливость. К тому же, следует честно признаться, к тому времени он также разглядел под грязной одеждой, что девушка юна и физически привлекательна, и это тоже способствовало жалости. Все же люди обычно более жалеют маленьких котят, чем маленьких лягушат.

- Кстати, об основах феодализма, - прервал он своего министра, который продолжал тем временем нудеть про правильных королей. – Ты мне уже сколько говорил, что королю следует обязательно жениться и завести наследников, чтобы была нормальная феодальная грызня за наследство, заговоры и покушения?

- Ну да, - осторожно подтвердил Бронн, подозревая какой-то подвох.

- Ну вот на ней я и женюсь! - король показал на спасенную бедняжку.

Тут удивились все. И Бронн, и братья Кановски, и лошади, и даже сама новоявленная невеста. Все уставились на короля с выражением крайнего изумления на лице, а невеста к тому же стала отрицательно мотать головой, показывая, что относится к этой идее негативно. Но короля это только больше утвердило в его намерении – «Она ещё и скромная!», сделал он вывод. Кому же помешает настолько скромная жена, что даже не хочет быть женой? Вот такую-то надо обязательно брать в жены.

Во дворце девушку отмыли, нарядили и накормили, чему изрядно мешала охапка крапивы, которую она никак не хотела выпускать из рук. Ей выделили лучшую комнату во дворце.

- Но никто не видел, когда она спит. - Докладывал королю его первый министр через пару дней. - Всю первую ночь она топтала крапиву ногами и мяла ее руками, весь вчерашний день трепала и чесала, всю ночь пряла, сегодня весь день что-то вяжет. Не кажется ли вам, ваше величество, что она сумасшедшая? Кто в своем уме будет такое делать, живя в королевском дворце, на всем готовом, и имея лучшие шелковые платья? А какие дети могут быть от сумасшедшей? Король обязан думать о таких вещах.

- Да может, она просто работящая, - возразил ему король, но мысль о ее возможном сумасшествии все же его беспокоила. Излишества в еде он еще мог понять, но излишества в трудолюбии настораживали. Само по себе трудолюбие отнюдь не плохо, особенно, когда трудолюбив не ты, а кто-то другой. За исключением случаев, когда труд является самоцелью. Становится непонятно, чего ещё от такого человека ожидать. Хорошо, если начнет с лягушками разговаривать, это ещё можно пережить. А если подойдёт со спины и табуреткой ударит? Ну, раз она любит на пустом месте усложнять себе жизнь, то почему бы ей не прийти к идее усложнить ее еще каким-нибудь образом.

Поэтому вечером он зашёл к ней и увидел, как она, действительно, что-то быстро вяжет на спицах, не обращая на него внимания и не отвечая на его попытки поговорить о погоде. Она в тот день была пасмурной. Имеется в виду погода. Хотя и невеста была примерно столь же весела.

- Послушайте, сударыня, - король решился наконец намекнуть на беспокоящий его вопрос, - а вы в своем уме?

Девушка так удивилась переходу темы разговора с погоды на психические отклонения, что даже вязать перестала. Но сколько она не размышляла над вопросом, ответа она не нашла, судя по тому, что вернулась к вязанию, ничего не ответив, ни словом, ни жестом. Так король и ушел без ответа, не зная, что и думать по этому поводу.

- Она вяжет не то рубашку, не то свитер. Размер большой, явно мужской, - доложил министр на следующий день.

- А, ну вот, - обрадовался король. – Вот и ответ на загадку. Она вяжет свитер мне в подарок.

- Даже для вас размер великоват, к тому же, как оказалось, у нее уже есть несколько готовых рубашек, связанных ещё до нашей встречи, и все разного размера. Мне точно все сообщили. Она вяжет их для кого-то еще. Боюсь, ваше величество, - Бронн оглянулся, проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь, и сказал королю шепотом, - у нашей невесты может оказаться богатая история отношений с мужчинами. Что мы о ней знаем? Представьте, каким позором будет для короля взять в жены невесту многих мужчин?

- Что было в прошлом, останется в прошлом, - сказал король. – Кто из нас без греха?

Он стал мысленно загибать пальцы, вспоминая количество греха, и когда мысленно перешел на пальцы ног, решил прекратить подсчеты. Тем более, что и грехи к тому моменту кончились.

- Прошлое всегда с нами, - возразил министр. – Оно определяет будущее. А что если она возобновит подобные знакомства в будущем? Или, возможно, у нее уже есть любимый? Можно ли быть уверенным, что ваши королевские дети будут от вас?

Эта мысль не оставила короля равнодушным. Он, хоть и был изрядно безалаберен в бытовых вопросах, но в научных вопросах был очень щепетилен. Парочка неприятных инцидентов в лаборатории убедили его, что ингредиенты в пробирке должны быть точно определенными и в нужном количестве, а не то получится не пойми что. Поэтому вечером он снова зашёл в гости к своей невесте и убедился, что про рубашки ему говорили правду. Он даже пересчитал их. Десять были готовы и одиннадцатую рубашку она вязала. «Да сколько же у нее было мужчин до меня?!», подумал он, опасаясь, что по количеству греха она может его опередить. На этот раз спросил сразу и прямо, без всяких намеков:

- Сударыня, вы будете мне верны?

Девушка снова удивилась, задумалась, и снова ничего не ответила, ни словом, ни жестом, ни взглядом.

С тяжёлым сердцем ушел от нее король и долго не мог заснуть. Его глодала обида. Он ее спас от королевских загонщиков, а она не готова обещать ему даже верность. Какая неблагодарность с ее стороны! Кстати, надо бы узнать, где загонщики, а то они что-то до сих пор не вернулись во дворец.

Так что он не спал, когда в дверь постучал Бронн:

- Ваше величество! Быстрее! Собирайтесь!

Его шпионы доложили ему, что странная невеста короля посреди ночи вдруг собралась и выскользнула из дворца, так что он, в свою очередь, поспешил с этой новостью к королю.

Король с министром бросились в погоню. Шпионы указали им путь и они быстро настигли девушку, но не стали ее останавливать, а тихонько следовали за ней, чтобы узнать, куда она направляется. И так дошли за ней до городского кладбища, где спрятались за поросшей плющём каменной оградой и стали наблюдать, как девушка стала рвать крапиву возле могил – ее было хорошо видно в свете почти полной луны.