Забавно будет, подумала она, когда об этом узнает Рюрик и что он после этого сделает с ним, но ничего по этому поводу не сказала, полагая, что завтра всё выяснится и станет понятно, что делать с полковником.
– Прекрасный выбор, – несколько странно оценил ситуацию Герман Курбатов. Он вообще выражался старомодным, изысканным стилем. – Завтра в пять?
– Да, – согласилась она. – В семнадцать на алее уток.
Странно, но она совсем не удивилась, что полковник прекрасно осведомлён о её привычках, а приняла этот факт как само собой разумеющееся для такого статного красавца, который, похоже, решил за ней приударить.
– У меня только маленькая просьба… – сказал он, – о нашей встрече никто не должен знать. Вы потом поймёте почему…
– Ну конечно, – ответила она беспечным тоном красивой женщины, откладывая расправу на потом.
Однако заинтригованная такими странностями, не спала всю ночь, была крайне взволнованна и едва дождалась второй половины дня. Взяла мешочек овсянки, села на третью бис марку трамвая и поехала в зоопарк.
Полковника она увидела сразу. Он сидел на скамейке в гражданском и смотрел на пруд. Чёрные, смоляные волосы у него были зачесаны назад, серые глаза глядели пристально и непонятно, и если бы не глубокие складки по обе стороны рта, то ему можно было дать не больше сорока лет.
У неё была привычка обманывать настырных мужчин: обычно она не приходила на свидание, а потом уже, если надо было, конечно, доносила мужу, у которого было масса возможностей улещить невежду. Но здесь оказывается совсем не тот случай.
– Вам предстоит выйти замуж ещё раз, – без обиняков заявил Герман Курбатов, после того, как он поднялся, поцеловал ей руку, и они сели на скамейку.
Елена Сергеевна демонстрировала независимость и лёгкую самонадеянность, которую долго тренировала перед зеркалом.
– За кого?.. – отшатнулась она, вскинув тонкие, как у Марлен Дитрих, брови, – неужели за вас?.. – В её голосе проскользнуло презрение.
Она не любила очень высоких мужчин, от них у неё кружилась голова.
– За писателя Булгакова, – огорошил её Герман Курбатов.
Тон его был безапелляционным, как приказ трибуна, взгляд затяжной, как у Мунка.
– Это невозможно! – всплеснула она руками. – Он женат на моей лучшей подруге!
– Ну и что? – нагло спросил Герман Курбатов, поглядывая на неё сверху вниз.
– Мы бываем друг у друга дома! – Елена Сергеевна привела ещё один довод. – Это моветон!
Она всё ещё ничего не понимала, что находится в русле своих эмоций и не может совладать с ними.
– Они разведутся! – остудил он её пыл.
– И что… я должна подобрать его просто так, из любви к искусству?!
Она не улавливала сути проблемы, однако полковник забавлял её всё больше и больше. Что за бескорыстие? – удивилась она и решила тут же уйти, даже вызывающе щёлкнула ридикюлем.
Но полковник Герман Курбатов не дал ей этого сделать.
– Но вы же хотите начать новую жизнь? – упрекнул он её в непоследовательности.
У неё окаменело сердце: Герман Курбатов озвучил то, отчего она страдала в браке. Елена Сергеевна нахмурилась: что полковник себе позволяет! И пожалела, что согласилась на свидание.
Однако Герман Курбатов остался таким же невозмутимым, как и прежде. Видно было, что он не желал этой фразы, невольно напомнив ей её же страшные метания души: последние годы она жила чужой жизнью с человеком, которого разлюбила, и непонятные томления мучительно наполняли душу, словно в жизни надо было сделать опрометчивый поступок, но какой, она не осознавала и не хотела признаться себе, что их отношения с Сабаневским напрочь изжили себе.
– Откуда?.. Откуда вы знаете?! Вы следите за мной?! – встрепенулась она.
Полковник Герман Курбатов добродушно рассмеялся:
– Нет, конечно, никто за вами не следит, – почти обманул он её. – Но… представьте себе на мгновение, – он сделал многозначительную паузу, – что есть силы… которые всё и вся знают!
Наступила странная пауза, в течение которой полковник Герман Курбатов многозначительно смотрел на Елену Сергеевну своими волчьими глазами, а она в отчаянии соображала, как поступить, но ничего толкового сообразить не могла, в голове вертелась фраза о боге, но это была явная глупость. Единственно, она почувствовала, что перед ней стоит огромная тайна, к которой мало кто соприкасался.
– А вы не боитесь… – спросила Елена Сергеевна, – выдавать мне свою тайну?
Она начала кое о чём догадываться, и душа у неё покрылась инеем.
– Нет, разумеется, – раздвинул чёрные усы Герман Курбатов, между которыми блеснули молодые зубы. – Мы всё просчитали. Мы сделаем так, что он страстно полюбит вас, а вы полюбите его. Это будет самый гармоничный брак в мире. Вы ни разу не поссоритесь и будете чрезвычайно довольны друг другом, а ваша душа наконец-то успокоился и приобретет гармонию.
– И я не буду испытывать тоску?! – непроизвольно вырвалось у неё, хотя она всё ещё сопротивлялась доверительности полковника.
Лицо её с маленьким округлым подбородком при этом помолодело и сделалось совершенно девичьим. Глаза с материнскими веками опростились, и она нервно щёлкала ридикюлем.
– Ну разве чуть-чуть, – добродушно отозвался полковник Герман Курбатов, смягчив взгляд и давая понять, что это уже детали, которые не имеют никакого значения.
– Кто вы? – спросила она в лоб.
– Я тот, кто появляется один раз в жизни и делает предложения, от которых обычно не отказываются. Я вижу, вы мне не верите. Смотрите!
В руке у него появился шарик для пинг-понга. Он сам собой упал на землю, покатился наискосок по песчаной дорожки, запутался в траве, словно в паутине, а потом, как верная собака, совершил тот же путь назад, прыгнул в руку Германа Курбатова и пропал, то есть просто растаял на ладони.
Елена Сергеевна, которая была знакома с работами Успенского, Гуджиева и Блаватской, ничуть не удивилась, словно была готова к таким невинным чудесам. Однако одно дело читать, а другое лицезреть собственными глазами.
Полковник Герман Курбатов хитро улыбнулся, давая понять, что вера в чудеса должна подкрепляться гораздо чаще, а главное, должна быть вписана в картину мира, с одного раза, увы, ничего не получится.
– Мне надо подумать! – почти согласилась Елена Сергеевна, блеснув от испуга карими, лучистыми глазами.
– Другого я от вас и не ожидал, – похвалил её полковник Герман Курбатов.
А вечером, во время ужина, в очередной раз увидев, как у мужа, генерала Рабоче-крестьянской Красной Армии, Рюрика Максимовича Сабаневского, плотоядно шевелятся уши, её едва не стошнило прямо за столом. Мужа она давно не любила и мучилась своими обязательствами примерной супруги.
Он же в свою очередь посмотрел на неё так, напомнив ещё раз, что она всего-навсего обычная содержанка, которую он привёз из Тмутаракани. Это его снисходительное проявление житейской мудрости, которая промелькнула у него в глазах, была ей хорошо знакома: «Куда ты денешься без этой шикарной квартиры, прислуги и трехразового питания?» – читалось в них.
Она схватила шубку, ридикюль, сунула ноги в какие-то заношенные сапожки и выскочила в зимнюю слякоть. «Я согласна! Ну где же вы?!» – крикнула она в отчаянии холодному февральскому небу.
Вдруг от чёрных, мрачных вязов, в сквере, со стороны Поварской улицы отделилась фигура, и Елена Сергеевна к своему ужасу узнала полковника Германа Курбатова. На этот раз он было в шинели и папахе.
– Булгаков просил сделать его большим писателем, – деловито сообщил он голосом наставника, мгновенно сняв все её тревоги. – Мы это сделали. Но… дальше этого он не пошёл. Он немного запутался и не может написать роман века, который нам край нужен...
Елена Сергеевна увидела, как он болезненно поморщился. Видно было, что это его личная трагедия: неудачный выбор фигуранта со всеми вытекающими последствиями, которые он не может или не хочет объяснить.
Елена Сергеевна хотела спросить: кому «нам» и зачем? Но не спросила, сил не было, а главное, она сама всё уже понимала, будто ей моментально открылись все истины мира, и спрашивать было глупее глупого.
– Скажите, а можно ли как-нибудь избавить меня от этого? – испугалась она страшных и тёмных пророчеств полковника. – Сделайте так, чтобы он создал этот роман самостоятельно, – намекнула она на его всесилие. – Тогда я не потребуюсь вовсе! – с тревогой в голосе воскликнула она.
– Видите ли… – крайне вежливо ответил Герман Курбатов, всё ещё явно нервничая, – у Бога добавки не просят, – намекнул он на более могущественные силы, прячущиеся где-то там, в темноте, далеко за горизонтом и дальше, быть может, даже на Марсе или Юпитере?
– Ах, да!.. – споткнулась от изумления Елена Сергеевна, и Герман Курбатов аккуратно придержал её за локоть. – Я что-то такое слышала… – сверкнула она своими прекрасными глазами, ставшими особенно глубокими в сумерках уходящего дня.
– Увы, мы вынуждены искать другие пути реализации проекта, – голосом формалиста объяснил Герман Курбатов.
– И этот другой пусть – я?! – догадалась она с вызовом, потому получается, что её принуждали обстоятельствами.
– Булгакову нужна новая любовь и новое вдохновение, – согласно и абсолютно добродушно кивнул Герман Курбатов.
– А если не получится?.. – засомневалась она, как перед шагов в новый мир.
– Получится, – крайне убедительно сказал Герман Курбатов сухим голосом педанта.
– А я справлюсь?.. – Почти сдалась она со сладким ощущением нового мира.
– Справитесь, – улыбнулся её наивности Герман Курбатов. – Вы сильная и терпеливая.
– Я боюсь его… у него белый взгляд волка… – призналась Елена Сергеевна, как подросток.
Она едва не призналась, что такой же взгляд волка, и у него, у полковника Германа Курбатова. У неё даже мелькнула шальная мысль, что они, вероятнее всего, ближайшие родственники, которые не могут договориться, а меня привлекают, чтобы я помогла, ошарашено подумала она.