Наконец, Робин находит предлог, чтобы ненадолго оставить Дав. Он выходит на улицу, чтобы ответить на телефонный звонок, и я ухмыляюсь. Он такой слабый. Эту женщину, Элизу, нужно поставить на место и нанести ей несколько синяков в придачу. Я смотрю, как он спорит с ней по телефону, прежде чем вернуться в дом и скормить Дав какую-то ерундовую ложь, в которую ни один из них не верит.

Интересно то, что я могу представлять себе их разговоры, даже не слыша их. Моя решимость подслушивать в доме Голубки укрепляется. Я хочу больше слышать ее голос. Я хочу от нее большего.

Час спустя на улицу выезжает блестящий, изготовленный на заказ "Порше" жевательно-розового цвета, и я ухмыляюсь про себя, выкуривая примерно шестую сигарету с тех пор, как попал сюда. Элиза выходит из машины, ее тявкающий йоркширский терьер лает из ее сумки Louis Vuitton на каждую чертову вещь, которую они проходят. Робин купил ей собаку несколько недель назад, и она была недовольна, потому что это была не более дорогая порода.

Гребаная сука.

Это странно, знать так много о людях, которые даже не подозревают о моем существовании. Ну, я полагаю, что так оно и есть, они просто думают, что я давно, блядь, исчез. Дав наслаждается верой в то, что я умер много лет назад. Держу пари, она пролила несколько слез из-за моей предполагаемой смерти. В конце концов, она была чертовски одержима мной тогда, до тех пор, пока я не разрезал ее красивое лицо.

Иногда я жалею, что сделал это. Не из-за шрама, а потому, что я ее отпугнул. Мне потребовались гребаные годы забвения, чтобы понять, что Дав это то, что мне нужно. Спустя годы после того, как мой ублюдочный брат-близнец и его шлюха-невеста оказались на стороне слепых. Джун Миллер, урожденная Уайлдфокс, никогда не была моей единственной. Но ее бывший мини-я — да.

Я смотрю, как Элиза нажимает на дверной звонок так долго, что чуть не ломает один из своих когтей, прислоняюсь спиной к стене переулка и ухмыляюсь, это должно быть весело.