- Я не пугаюсь, - усмехаюсь ее словам. – Скорее даже завидую.

- Вот так новости, - удивляется она. – Чему?

- Ну… - подыскиваю правильные слова. – Такой откровенности между вами и Валей… Ей повезло с мамой. Я своей о моих… э-э-э… переживаниях никогда не рассказывал. Стеснялся…

Она изучающе смотрит на меня, улыбаясь и немного щурясь.

- Какая твоя мама? - вдруг спрашивает она.

И почему-то мне хочется ей ответить честно.

- Красивая. Очень властная. Успешная… - на мгновение задумываюсь, что я еще могу сказать про Нинель. - Одинокая…

- Ты у нее один?

- Нет, есть еще сестра. Младшая…

- Может быть поэтому, - кивает головой Алсу, - она не так открыта для тебя. Девочки всегда быстрее находят общий язык – им интереснее болтать друг с другом, чем с вами, мужчинами.

- Не знаю, - пожимаю плечами, - я с матерью уже давно не общаюсь…

Она с удивлением смотрит на меня, но не успевает ничего сказать.

- Мама?

Валька, в модном пальто в высоких, кожаных сапожках с распущенными по плечам русыми волосами – ну просто куколка, красавица-девчонка. Подходит к нам. Удивленно улыбается.

- Явилась стрекоза, - Алсу безуспешно изображает строгость. – Еще бы немного задержалась, и увела бы я твоего кавалера, только бы ты его и видела…

- Ну мама!..

Малая очаровательно краснеет, стесняется, но позволяет маме себя обнять и поцеловать.

- Умница сегодня у меня, - приговаривает Алсу, поправляя воротник ее пальто и гладя по волосам, - все хорошо делала, выполняла… Я все записывала на телефон, как ты просила…

Нинель не только разрешает, но даже требует, чтобы родители спортсменов как можно чаще присутствовали на тренировках, смотрели, как работают их дети, слушали тренеров и, возвращаясь домой, выступали бы в качестве ее союзников. Чтобы видели, на что идут их немалые деньги, которые они платят за тренировки в «Зеркальном». Ну и потом, когда деньги начинают платить уже нам, чтобы не забывали, каким трудом и напряжением это все достается. Мне с этим всю жизнь было проще. Потому что я никогда не слышал от тренера раздраженного вопроса «Где твоя мама?».

Валька с Алсу о чем-то шепчутся, поглядывая в мою сторону, и я начинаю чувствовать себя неловко. У обеих во взгляде, в голосе, в движениях присутствует нечто, от чего буквально перехватывает дыхание. Но если одна еще не умеет пользоваться этим своим даром, расходуя его на право и налево, без определенной цели, то вторая, очевидно, знает и понимает на много больше, чем показывает. И здесь нужно быть очень осторожным и тактичным.

Тем не менее, тактического отступления у меня не получается.

- Мы уезжаем, – Алсу хитро смотрит на меня, - но ты, Сережа, если хочешь, можешь поехать с нами… У тебя какие планы на сегодняшний вечер?

Слышать она обо мне больше не может, как же…

Смотрю на Вальку, и в ее глазах вижу все ответы на еще остававшиеся у меня вопросы.

- Я знаю один очень симпатичный клуб, - говорю я. – Сегодня вечером там играют джаз… А после полуночи – вечеринка в стиле диско.

Алсу наклоняет голову.

- Джаз я люблю, - задумчиво говорит она.

- А я люблю диско… - лучезарно улыбается Валя.

Достаю телефон и нахожу нужный номер. Я редко пользуюсь этими своими знакомствами, но знаю, что мне будут рады. Мне и моим гостям.

- Тогда поехали, - говорю я Алсу, прикладывая трубку к уху.

Но смотрю только на Валю. Потому что отвести взгляд не получается…

Я заставляю их попробовать изумительную морскую кухню, которой по праву гордится заведение, куда я их привел, и знакомлю с музыкантами, игравшими душевные импровизации и известные мировые хиты. Многие из присутствующих нас узнают. Многих узнаем мы. Но, чем ценны такие заведения – никому даже в голову не приходит начинать нас фотографировать, просить автографы и требовать «что-то показать». Незнакомые люди кивают нам с улыбками – и мы отвечаем им тем же.

А потом Алсу собирается уезжать домой. Протягивает руку, улыбается и уходит, взяв с меня слово, что Валя никогда не пожалеет об этом вечере, что бы ни произошло между нами. И я обещаю. И все оставшееся нам время, как акробат на струне, говорю, делаю, смотрю, даже дышу с оглядкой, чтобы не дай бог не обидеть, не разочаровать и не расстроить доверенную и доверившуюся мне хрупкую, маленькую богиню, которой и так уже растерзали душу, уничтожили мечту и сломали жизнь.

- А меня пригласили кататься в шоу, - сообщает мне вдруг Валя, гоняя соломинкой кусочек льда в стакане.

- В какое шоу? Кто пригласил? – подхватываюсь я. – Снова я все узнаю последний?

Валя звонко смеется, наслаждаясь моей реакцией.

- На самом деле, - успокаивающе гладит меня по руке она, - ты первый… ну после мамы, конечно же, кому я об этом рассказываю.

- А Вахавна?

- Тоже нет, - она отрицательно качает головой. – Пока только ты.

- Я польщен. Итак?

- Татьяна Александровна Жулина, - сообщает Валька, - а шоу называется «Морозко», это по сказке…

- Знаю…

Конечно знаю… Жулина сама меня приглашала где-то с месяц назад. Репетиции в Питере и в Сочи, потом тур по России, дальше США, Канада, Япония… Мечта! Если бы не Брайан Осборн…

- Знаешь? - удивляется Валя. – Откуда?

Сказать, или нет? В конце концов, я же обещал Нинель, что скажу о своем отъезде только одной моей подруге. Почему бы и нет, тогда…

- Татьяна Александровна мне тоже звонила, - признаюсь я. – Но я отказался.

Невыносимо смотреть на ее разочарованный взгляд.

- Валюша, я уезжаю через месяц, - говорю я, беря ее руку в свою. – Это было решено давно…

- Уезжаешь… Куда?

- В Америку. К Осборну. Тренироваться и работать…

Все же фамилия Брайана имеет какое-то магическое свойство. Печаль с Вальки тут же как ветром сдувает.

- Да ты что! – чуть не подпрыгивает она. – К Осборну? К тому самому?..

- Да…

- Здорово!

Валя снова сияет, и с интересом и завистью смотрит на меня.

- Ну конечно, - кивает она, - кого же, кроме тебя, мог пригласить Осборн. Особенно после Кореи…

Улыбаюсь ее искренности. Она правда радуется за меня. Это очень трогает.

- Только это секрет, не выдавай меня, - тоном заговорщика прошу я.

- Не выдам… - мило улыбается она.

Мы выходим в вестибюль. За окнами уже брезжит рассвет, и предупредительный портье подходит к нам. Прошу его вызвать такси.

Валя задумчиво поправляет на себе пальто перед зеркалом и поглядывает на меня из отражения. Я понимаю, что, либо сейчас, либо никогда. Но помню, что она не должна ни о чем пожалеть…

- Валюша…

Она поворачивается ко мне, обнимает за шею и прижимается всем телом. Чувствую, что она дрожит.

- Ты хочешь? – шепчет она, затапливая меня безумием своих глаз…

- А ты?

- Я… Очень… - а в них желание, страсть…

- И я… Очень… Но мы…

- Не можем… - печаль, нежность и высохшие слезы…

Она опускает голову и прижимается щекой к моей груди.

Глажу ее по волосам. И проклинаю все на свете, саму реальность, что вот так насмешливо сложилась в окружающую и разделяющую нас действительность.

- Я тебя люблю, мой солнечный котенок, - шепчу ей я. – И буду любить всегда, что бы не случилось…

Она снова смотрит на меня, и взгляд одновременно и лукавый, и испуганный.

- Потому что ты обещал… - произносит она.

Качаю головой.

- Нет, - говорю, - потому что я так хочу.

Валя улыбается и тянется ко мне.

- Тогда сделай то, чего так хочу я… - шепчет она.

И мы долго, забыв обо всем и обо всех целуемся, под сводами старинного особняка и под неодобрительным взглядом пожилого служащего…

Всю дорогу держимся за руки, и я стараюсь не встречаться с ней взглядом, чтобы окончательно не слететь с резьбы и не натворить непоправимого. Подъезжаем к их дому, когда уже совсем рассвело.

Алсу встречает нас на пороге, в джинсах, куртке и все в том же черном платке. Очевидно, не спала всю ночь. Ждала…

- Мамочка! – Валя бросается к ней, и я слышу, как она задорно смеется, обнимая и целуя свою маму. – Было так здорово, так весело! А знаешь кого мы там видели? А ты представляешь, к нам подошел сам…

Смотрю на них с легким чувством зависти. Алсу гладит Валю ладонью по спине, и я спокойно выдерживаю ее направленный мне в самую душу тревожный взгляд. Отрицательно качаю головой, не отводя глаз. И с удовольствием вижу, как она, облегченно вздохнув, улыбается.

- Разгулялись, молодежь, - деланно-строго ворчит она. – А честь кто знать будет?

- Ну мама!

- На горшок и спать, живо!

Валька возмущенно фыркает. Но тут же выскальзывает из маминых объятий и, подбежав ко мне, обнимает и крепко целует. Понимаю, что это скорее подростковый бунт, чем проявление чувств, поэтому не сильно ей подыгрываю.

- Я приеду к тебе в Америку, - шепчет она мне.

- Я буду тебя ждать, - обещаю ей я.

- А ну марш спать, я сказала! - в голосе Алсу прорезаются властные нотки, и Валька тут же повинуется, заскакивает в двери и посылает мне оттуда воздушный поцелуй на прощанье.

Я подхожу к Алсу, и она, усмехаясь, протягивает мне руку.

- Спасибо тебе, - говорит она.

- Не за что, - пожимаю плечами. – Я же вроде ничего и не сделал…

- И за это тоже, - она сжимает мою ладонь.

Я понимаю, что она не шутит.

- Я хочу ей счастья, - произносит Алсу тихо. – Обычного женского счастья. Семью, детей…

- И я на роль… счастья для Вали не гожусь, да?

Она грустно смотрит на меня. Потрясающе красивая. И абсолютно темная…

- В тебя можно влюбиться, - она проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. – С тобой хорошо… Все твои девочки… У тебя же много девочек… Они все тебя любят… И ты их любишь. Но жить с тобой – это обречь себя на пожизненную муку ревности и неизвестности. Прости, это не для моей дочери…

Она поворачивается, чтобы уйти, оставив на моем лице аромат мускуса и лимона.

- А если я исправлюсь? – бросаю я ей вслед. – Если стану другим… Вы скажете, тогда, что я достоин… ее?

Она оборачивается и окидывает меня с ног до головы взглядом тысячелетней ведьмы.

- Сначала стань. Тогда посмотрим, - говорит она совсем уж по-старушечьи. – Прощай… Мальчик-мечта…

Дверь за ней, со скрипом, закрывается, а я все стою и не могу решиться навсегда уйти от этого дома…