- Она маленькая, - спокойно говорит Аня. – Пока ей хватает твоего взгляда, поцелуев в щечку и возможности тебя смущать. Поверь, мы все такие, когда нам кто-то нравится. И заметь, ее совершенно не волнуют наши с тобой отношения. Потому что такого рода близость ей не нужна. Она даже не ревнует, поверь. Просто радуется, когда ты обращаешь на нее внимание…
- А ты ревнуешь?
Аня, усмехнувшись, отводит глаза.
- Посмотрим, что будет через пару лет, - философски вздыхает она, и не удерживается от шпильки. – А то подумай, Валюша моложе, красивее, а повзрослеет, так вообще всех затмит.
- Ну что за чушь, - возмущаюсь я. – Самая красивая у меня – это ты.
Анечка обнимает меня и кладет голову мне на грудь.
- Мы оба знаем, что это не так, - шепчет она едва слышно…
А где-то за пару дней до нашего возвращения Валя, как о само собой разумеющемся заявляет мне, что собирается встретить меня в аэропорту. И тут уж мне приходится проявлять чудеса дипломатии.
- Кто ж тебя отпустит? – вкрадчиво интересуюсь я. – Ночью-то…
- Мы с мамой приедем, - тут же, с детской непосредственностью находится малая.
- А ну-ка приложи мне маму к трубке…
Все-таки авторитет старшего у меня работает пока безотказно, и Валька тут же выполняет мое требование, как само собой разумеющееся. Мне хватает нескольких фраз, чтобы объяснить Валиной маме, особе, кстати, весьма привлекательной и приятной, чего ей точно не нужно делать, и от чего просто необходимо отговорить ее дочь. В ответ получаю порцию улыбок, ощутимых даже сквозь искаженные эфирными помехами слова и интонации.
- Она трещит о тебе без умолку, мне уже самой интересно с тобой познакомиться, - произносит Валькина мама таким голосом, что я понимаю - волшебная привлекательность ее дочери – это наследственность.
- Приезжайте в «Зеркальный», в любой день, - вежливо говорю ей я.
- Да я была там у вас тысячу раз, наверное, - смеется она, - ты просто внимания не обращаешь на галерку…
Точно… Я дурак. Кто-то же должен был приезжать за Валькой и отвозить ее домой. Это я привык к наличию личного шофера…
- Простите, я, честное слово, краснею от стыда, - ухмыляюсь, даже не думая краснеть. – Приезжайте, и я буду рад с вами познакомиться. А в аэропорт не нужно. И малую отговорите от этой глупости.
- Чтобы вы не сомневались. Будет дома сидеть, как миленькая.
На заднем плане слышу возмущенный Валькин вопль…
- Серенький, ты поедешь с нами, или с Вахавной?
Очаровательным зимним солнышком, в своей лисьей шубке, Аня подбегает ко мне и обхватывает, как дерево.
- Поехали ко мне, - тут же предлагаю я, - у нас целый день до завтра…
Анька смешно морщит носик и строит виноватую мину.
- Прости, я так по маме соскучилась… А еще сестра с мужем приехали… Тебя даже пригласить некуда…
Целую ее щечки.
- Тогда езжайте, я доберусь как-нибудь. На такси…
- Прости…
Она совершенно не выглядит ни виноватой, ни расстроенной. Но это нормально. И я ни в коем случае не обижаюсь. Семья – это святое. Еще раз целуемся на прощание, под ухмыляющиеся взгляды окружающих.
Рыжую окликаю сам.
- Танюшка!
Она оборачивается, отвлекаясь от разговоров и объятий с отцом, мамой, двумя братьями, такими же рыжими как она, и четырьмя собаками.
- Сержичек, - весело кричит она и машет мне рукой. – Иди к нам.
Подхожу вежливо здороваюсь и тут же получаю от Таньки порцию сарказма.
- Тебя Анечка бросила, да? - хитро щурится она, - Бедненький…
- Ну… В общем да, - усмехаясь, признаю очевидное я.
- И как же ты домой? – уже серьезно интересуется Танька.
- Если не смущают собаки – у нас весь третий ряд в машине свободен, - тут же сообщает Танькин отец.
- Собаки не смущают, - благодарно раскланиваюсь я, - но, вряд ли вам интересно тащиться в Москва-сити, а потом, через весь город, к себе. Так что спасибо…
- Как хочешь, - с облегчением в голосе ни разу не настаивает он.
С улыбкой киваю всему рыжему семейству. Поворачиваюсь. Встречаю взгляд зеленых глаз.
- Иди ко мне, - беззвучно шепчет она.
Обнимаю ее, зарываюсь в ее рыжую гриву и еле сдерживаю желание поцеловать ее коралловые губы. Достаточно того, что и так вся Танькина родня несколько ошарашенно смотрит на наши объятия. Мимолетом, задаюсь вопросом, а где же, собственно, Семенов, которому, по всем признакам, как раз следовало бы быть на моем месте. Но потом решаю, что эта та информация, без которой я вполне сегодня обойдусь.
- Позвони мне завтра. – говорит Танька на прощание, многозначительно поводя бровью.
- А ты ответишь?
- Может быть, - загадочно улыбается она. – Да!.. Только не сразу…
Попробовать что ли с нею секс по телефону? Хотя… Ей точно понравится. Так что не стоит даже пытаться…
Поправляю рюкзак на спине, подхватываю свою сумку и направляюсь в сторону маячащих за стеклянными дверями такси. Хотя нет. Туда еще рано… Не хочется, конечно, но… Загребаю правее и подхожу к группке взрослых, о чем-то жизнерадостно беседующих посреди зала. Здесь Леша Жигудин и трое наших – Мураков, Клейнхельман, Нинель… Меня замечают.
- Ну что, Сережа, домой отдыхать? – Клей, хоть и выглядит усталым, но со мной приветлив и жизнерадостен.
- Да, - киваю.
- До завтра отпущен на свободу, - кивком подтверждает Мураков. – Так что давай, дуй отсюда…
Я поднимаю глаза на Нинель, и мы молча ловим взгляды друг друга. Я ее вопросительный и она мой отрицательный. Все-таки хочется ей побыть для меня мамочкой. И домой отвезти, и ужином накормить, и спатки уложить… Но… Нет. Раньше нужно было думать…
- Спасибо вам за все, - говорю я. – За учебу, за терпение… Иван Викторович, Артур Маркович, Нинель Вахтанговна…
По очереди легко кланяюсь в сторону каждого.
- Леша, тебе отдельно, за поддержку… И за угощение.
Жигудин усмехается, А Нинель удивленно поднимает брови.
- Так, я не поняла, о чем это речь? – уголки ее губ, дрогнув, ползут вверх. - Вы позволяли спортсмену нарушать режим питания? Алексей Константинович?..
- Каюсь, виноват, - смиренно склоняет голову Жигудин. – Было один раз…
- Ох уж эти мужчины, - она сокрушенно качает головой, - ни на минуту нельзя вас одних оставлять…
Они смеются, каждый понимая, что-то свое в ее словах.
- Вот молодец, все-таки, Ланской, - бубнит Мураков. – Что бы ты, Нина, не говорила. Единственный, кто подошел и спасибо сказал.
- Конечно молодец, - кивает Нинель. – Разве ж я спорю?..
Не поможет. Все равно не поможет. Как бы ты не старалась. Как минимум, не сейчас…
Спокойно и равнодушно смотрю ей прямо в глаза. И она первая опускает взгляд.
- Тебя куда-то вести, Сереж? Сейчас Таня моя подъедет…
Леша Жигудин тоже живет где-то за городом, они недавно купили с женой дом. Я там еще не был, но знаю, что это точно не близкий свет. И гонять их через центр Москвы ради себя – это вообще совести не иметь.
- Мерси, я на такси, - изысканно расшаркиваюсь я.
После чего окончательно откланиваюсь и, со вздохом облегчения, ухожу от них. Они хорошие. И я им правда очень всем благодарен. Просто утомили…
Выхожу на улицу через автоматические двери, и сразу же попадаю в атмосферу ледяного холода. Все-таки конец февраля у нас далеко не самое комфортное время года. Плотнее натягиваю шапку и поворачиваю направо.
- Молодой человек!..
Понимаю, что это меня – я тут вообще единственный на улице – и оборачиваюсь.
Улыбающаяся, ухоженная, сухонькая мисс Марпл приветливо машет мне рукой с противоположной стороны проезда. Чтобы меня окликнуть ей пришлось остановиться и вылезти из своего Мерседеса…
Мы не знакомы. Но я ее знаю. Бабушка Андрея.
- Здравствуйте, - снова вежливо киваю я.
- Позвольте вас подвести, если не возражаете, - она само радушие. – Мне кажется, что нам по пути.
Припоминаю, что Андрей как-то говорил, что ему домой ехать на «Студенческую», куда-то в район Дорогомиловского рынка. Это действительно не очень далеко от меня. На противоположном берегу, за Кутузовским проспектом.
- Мне в Москва-сити, - на всякий случай уточняю я.
- А нам на Дунаевского, - весело кивает она. – Я же говорю, по дороге. Садитесь скорей!..
А почему бы и нет, собственно? Тут меня совесть точно мучать не станет.
Перебираюсь через невысокое ограждение и, перебежав проезд, подхожу к машине. Багажник открывается автоматически, и я закидываю туда свои сумки, рядом с уже расположившимся там красным чемоданом Андрея.
Мисс Марпл кивает мне на дверь рядом с водителем.
- Кстати, меня зовут Гера Михайловна. – говорит она, четко выговаривая свое имя. – А вы, я знаю, Сережа.
- Да, очень приятно…
- Садитесь же…
В салоне отчетливый запах нового, дорогого авто, приятная, ненавязчивая музыка и ухмыляющийся Андрюха на заднем сидении.
- Привет… - говорю я.
- Ну что, попался, - скалится он. – Бабуля мечтала с тобой познакомиться.
- Что за вульгарное слово ты выдумал, - возмущенно фыркает Гера Михайловна, устраиваясь за рулем и пристегивая ремень. – Знаешь же, что я не люблю…
- Хорошо, хорошо, ба…
- Ну, хоть так… - она со вздохом поправляет зеркало. – Хотя при молодом человеке мог бы обращаться ко мне и по имени…
Понимаю, что поездка предстоит нескучная и заранее готовлюсь получать удовольствие.
Влупив по газам, бабуля срывает Мерседес с места, и я снова чувствую, как меня нещадно вжимает в кресло.
Двадцать минут дикого и веселого ужаса, и мы живые и невредимые выходим из машины на Пресненской набережной.
- Так вы здесь живете? - Гера Михайловна с интересом рассматривает башню Санкт-Петербург, у которой я попросил ее остановиться. – Никогда не была внутри, а интересно…
- Если вас, не смущает ранний час и отсутствие еды, кроме, разве что, банановых чипсов, то позвольте пригласить вас в гости, - галантно протягиваю ей руку. – Кофе, думаю, у меня тоже найдется.
Она усмехается улыбкой опытной, в прошлом, соблазнительницы, но тут же разочарованно качает головой.
- Андрюша устал, ему нужно выспаться. Да и вам тоже…