- Не докрутит, - хором отзываются Нинель и дядя Ваня.

Они правы. Если заходить в прыжок слишком медленно, просто не хватит скорости, а, следовательно, и времени на обороты. И вместо дорогого трикселя получится дешевенький дупель… Или недокрут с «галкой» или двумя, что автоматически обозначает приземление на зубец и падение.

Повисает напряженное молчание.

- Значит так, - принимает решение Нинель, - не теряй времени - это мне, - сходи сейчас умойся, возвращайся и работай над дорожками с Артуром. Доделай их уже наконец - не первый раз прошу, между прочим, - раздраженно добавляет она. - Как тебя еще уговаривать? На колени перед тобой встать?..

Она отворачивается, показывая, что разговор окончен.

- Иван Викторович, давай, иди сюда, подумаем вместе…

Артур кладет мне ладонь на плечо.

- Помощь нужна, Сереж?

Я качаю головой и, утираясь рукавом, ненавязчиво сбрасываю его руку. Мне он не нравится. Мне с ним не интересно работать. Я когда-то просил перевести меня к Алексею Железняку, пока Леша еще занимался постановками, но Нинель и слышать ничего не хотела тогда, ни, тем более, сейчас, когда в постановочном процессе у нас безраздельно царит Артур Маркович. В любом случае, в дружеских услугах от Клея я не нуждаюсь.

- Через десять минут жду, - он откатывается от меня, направляясь в сторону стайки мелких девчонок…

Мерзко чувствую себя от увиденного в зеркале. На лбу роскошный синяк. Рваная ссадина через висок к щеке… Как я так умудрился? Вся левая часть лица в бурых потеках, от которых тянет блевать. Слава богу, нечем. Сплевываю в раковину подкатившую желчь и сую физиономию под кран. Ледяная струя бодрит и освежает… Что же не так с этим дурацким акселем?..

Выползаю из туалета и чуть не спотыкаюсь.

- А я видела, как ты грохнулся.

Опускаю взгляд. Малявка. Одна из двух самых перспективных. Женя Волкова. Приседаю, оказываясь с ней на одном уровне.

- И как, понравилось? – интересуюсь.

- Не-а, - она мотает головой со смешно накрученной гулькой. – Руку дай.

- Что?..

- Руку…

Я протягиваю ей ладонь и получаю маленький батончик Милки Уэй. Не успеваю удивиться. Женька обхватывает мою шею руками и звонко чмокает в щеку. Невыносимая боль в ушибленном плече и боку – не взвываю волком только потому, что перехватило дыхание от безумной боли в груди и животе.

- Мы с девчонками все за тебя болеем, - шепчет мелкая мне в ухо.

Потом коротко хихикает и, отпрыгнув, юркой обезьянкой удирает за угол. Слышу топот множества убегающих ног и приглушенный детский смех…

Без зазрения совести съедаю шоколадку. Вдохнуть-выдохнуть – боюсь. На роже - дурацкая улыбка…

Выкатываюсь на лед к Артуру с ощущением, что жизнь – не такое уж беспросветное дерьмо…

Почти два часа учим занудную и неинтересную дорожку. Артур показывает – я езжу за ним как на поводке и повторяю все движения со “спецэффектами” – добавляю артистичности, плавности и красивых прогибов. Вроде бы все накрутили... Подкатываемся к бортику. Отдыхаю. Артур сам себе читает радостную реляцию.

- Ну, по факту считаем, две скобы, два блока... Две петли пока считаем, одна на левой, одна на правой… На левой влево, на правой вправо... Так... – начинает загибать пальцы. - Наружный крюк на правой – есть. Внутренний выкрюк на левой – есть. Наружный выкрюк на левой – есть. Нету наружного крюка на левой... – чешет затылок. - Ну если, прям вот все собирать...

Загибает пальцы по-новой.

- На правой ноге есть наружный крюк, есть внутренний, есть внутренний выкрюк – на правой есть все вообще крюки-выкрюки. На левой – нету наружного. На левой пока только выкрюки – крюков нету, ни внутреннего, ни наружного. Ладно, – машет рукой. - Посмотрим потом... Давай пробовать.

Пробуем.... Повторяю сам все, что только что делал за ним, но быстрее и под музыку. Кое-где меняю элементы местами – так мне кажется логичнее и удобней.

- О! – радуется Артур, - это на много чище. Отсюда мы сели-выпрыгнули, да? Вот эту свою штуку, - он пытается что-то изобразить правой ногой, едва не теряя равновесия, - сможешь здесь сделать?

- Какую? – не понимаю я.

- А вот этот же мах, который там, только на одной ноге просто типа как в наклоне, ну как перетяжку...

Делаю то, что, как мне кажется, он хочет – из выпрыжки захожу в элемент с высоко задранной ногой.

- Да! – значит угадал. - И отсюда сверху ставишь ногу и идешь в твизл. То есть сел. Выпрыгнул. И-и мах. И твизл.

Повторяю...

- Да. И сразу же петля. Только ты из твизла тогда... Раз мы не делаем перепрыжку после, то... Вот мы делаем твизл, - изображает на льду корявую фантазию, отдаленно напоминающую нужный элемент, - и потом ты уйди вниз просто.

Делаю так, как это должно выглядеть по-человечески.

- Да. И потом петля. Если неудобно руку, то делай через верх, чтобы упор у тебя был... Давай еще раз...

Еще раз под музыку повторяю все с самого начала. В результате, финал не сходится – музыка замолкает гораздо раньше, чем я доезжаю до конца.

Артур расстроен и удивлен.

- Что, на столько больше получилось?

- Я могу быстрее, - предлагаю, но он, занятый своими мыслями, меня не слышит.

- Ну тогда не будем делать выпрыгивания, - решает он, - сделаем с твизла выкрюк-петлю, ну, например. Посмотрим сейчас...

Снова катаю все с первых тактов, убираю несколько связок и прихожу в финал четенько с музыкой.

- Во-о-от! – довольный Артур протягивает мне сжатую в кулак руку, о которую я стукаю своим кулаком в ответ. – Теперь порядок. До завтра не забудешь хоть? Все помнишь? Ну ладно, увидим завтра. Давай смотреть финал...

Становимся перед зеркальными панелями, смонтированными у бортика и еще полчаса прогоняем начальные и финальные движения. Артур воодушевленно командует.

- Опускай руки, туда, вниз просто, наверх смотри.

Делаю...

- Хорошо. Или вот второй вариант, с одной рукой. Раз-два-три...

Делаю и так, и эдак.

- Оба хорошо, - милостиво решает Артур. – Подумаем. И тот, и тот меня устраивает. Еще раз...

Вижу, как вдоль бортика, со стороны трибун, к нам спешит дядя Ваня.

- Сережа... Артур Маркович, я прошу прощения, если вы закончили, то...

Артур поднимает руки над головой, как пленный немец.

- У нас все, - с довольной улыбкой сообщает он. – Сереж, завтра, на вечерней тренировке жду...

- Буду, - киваю я.

Артур радостно укатывается в сторону резвящегося в дальнем конце льда молодняка.

Подъезжаю к дяде Ване.

- Ну что, - Мураков грузно наваливается на бортик, - пошли трИкселя прыгать.

По его довольной физиономии я понимаю, что решение с Нинель они нашли.

- Думаете, получится, Иван Викторович?

- А вот ты мне сейчас это и продемонстрируешь, - он с хитрым видом потирает руки. – Иди, давай, там как раз Масяня по твою душу пришел... Сейчас мы тебя ему на блюдечке и подадим.

Уже было отъехав, резко разворачиваюсь.

- Дядя Ваня, - спрашиваю, тоской в голосе, - ну что вы там еще задумали?

- Едь, едь, мальчик, - Мураков отгоняет меня движением руки, загадочно усмехается и отваливает от бортика. – Все скоро узнаешь…

Уныло, зигзагами, не торопясь подкатываю к тренерским местам. Стоят. Ждут. Смотрят. Нинель – сосредоточенно склонив голову на бок – и Масяня, точнее, Максим Таранов, чемпион прошлой олимпиады в парном катании и, по слухам, будущий тренер нашей команды по этому своему направлению. Хотя, на сколько мне известно, Нинель еще ничего окончательно не решила. Странно. Что ему от меня-то понадобилось?

- Привет!.. – Масяня переваливается через бортик и по-братски хлопает меня по спине. – Ух, здоровый стал…

- Здравствуйте, - вежливо киваю.

- Значит так, - Нинель не склонна терять время на излишние проявления симпатии. – Ланской, твоя задача сейчас. Прыгаешь серию пять дупелей. Не секвенцией, а с простыми перебежками. Понятно?

Неуверенно киваю.

- Понятно…

- Сереж, - дядя Ваня за это время успевает обойти каток «посуху» и появляется у нее из-за спины, - все как мы с тобой учили. Беговые, по кругу, заход, прыгнул, выехал и снова. Хорошо?

- Я все понял.

Повязываю голову банданой и невольно морщусь – шишка на лбу здорово болит.

- Где это ты так приложился? – Масяня, сочувственно разглядывает мою физиономию.

- Шальная пуля, - отшучиваюсь.

Еду выполнять задание. Как-то странно, на самом деле. Дупель – это аксель в два оборота. Хороший прыжок с хорошей стоимостью. По технике немного отличается от тройного, ну это естественно, хотя по сути – это тоже самое, только проще. И главное, с дупелем у меня проблем не было вообще. Вот никогда. Как выучил один раз, так и прыгаю уже бог знает сколько лет. Но… Тренерам виднее. Сказано делать, значит делаю…

Разгон, поворот с одновременным приседанием, толчок вверх, замах правой ногой, группируюсь… и ничего больше не делаю. Законы физики сами выполняют за меня мою работу, аккуратно крутя мое тело в воздухе и безошибочно приземляя на правую ногу. Выезжаю назад на наружном ребре, отработав руками в стороны. Расслабленно еду полкруга. Вдох-выдох. И все тоже самое еще раз.

Пять из пяти, что и требовалось.

Спокойно подъезжаю к тренерам, руки в боки, даже не запыхался. Вижу, что Таранов что-то тихо говорит Нинель. Он выше ее, а с ее манерой слушать, всегда немного опустив голову, ему, при его высоком росте, приходится наклоняться к ней почти в три погибели. Облокачиваюсь о бортик и ловлю взгляд Муракова. Тот улыбается, кивает, показывает мне кулак с задранным вверх большим пальцем. Ну… Да. Все-таки чему-то я за пятнадцать лет должен был научиться?

- Так… Давай теперь триксель, такую же серию, - говорит мне Нинель.

Она хмурится. Смотрит не на меня, а на лед, прямо перед собой. Что-то ее явно беспокоит.

Отцепляюсь от бортика.

- Да зачем, Нинель Вахтанговна? Ну послушайте же!.. Серый, обожди!

Максим ловит меня рукой за плечо. То самое. Невольно дергаюсь и морщусь.

- Ой, прости, - он виновато выставляет перед собой ладони, - раненый боец.