Я заметил, как мамашка открыла было рот, но уж у нее-то точно не было шансов.
- Андрей, - Нинель спокойно поворачивается к нему, - что ты нам можешь сейчас показать?
Малой реагирует моментально.
- Короткую программу… Для юниорского Гран При… И показательный.
Смотрит ей в глаза без страха. Видно, что готовился. Подмигиваю притихшим тренерам.
- Тогда… - Нинель на мгновение задумывается, - Аня, покажи молодому человеку, где у нас раздевалка…
Мои слова бегут перед мыслью…
- Я покажу, - встреваю.
Нинель удивленно поднимает взгляд.
- … и комнату только для мальчиков тоже, - доверительно понижаю голос.
Она улыбается своей фирменной улыбкой кончиками губ. Кивает мне на калитку в бортике.
- Чехлы…
Выбираюсь со льда, цепляю чехлы на лезвия, машу новенькому рукой в сторону коридора...
И с удивлением признаюсь сам себе, что мне очень не хочется, чтобы Аня, моя феечка, ходила с кем-то куда-то вдвоем… Без меня…
Когда-то нас было пятеро.
Таня Шахова, Валя Камиль-Татищева, Аня Озерова, я, Сергей Ланской и Катя Асторная.
Нас так и называли, ШКОЛА, по первым буквам наших фамилий.
Мы были передовым отрядом «зеркалят» группы Нинель Тамкладишвили – ударной силой, потенциальным кулаком, ракетой, нацеленной на будущие победы.
После триумфа Юльки Лептицкой, выстрелившей первыми местами на всех мировых стартах, и лишь по досадной случайности упустившей олимпиаду, Нинель, уже не стесняясь, голыми руками, выдавливала из Федры финансирование своей школы. При чем, не по остаточному принципу, а в тех суммах и объемах, которые ей были необходимы. Хотите, уважаемые товарищи чиновники, олимпийского золота по-корейски? Или вы считаете, что никому не известная девочка из богом забытого Екатеринбурга у нас по волшебству материализовалась? Так раскошеливайтесь!
И система сломалась.
Появился лед в «Зеркальном». При чем, не почасово, а двадцать четыре на семь, полностью и всегда к услугам Нинель. Появились тренеры, которых вытащили из-за границы и из бизнеса, мотивировав баснословными зарплатами.
Мы же, как цыплята, появлялись кто раньше, а кто позже. Сначала Катька, через год - Анька – обе москвички. Потом из Рязани Нинель вытащила Таньку, а спустя еще год из Казани – Валю… Ну а самым первым, за долго до Кати с Аней, еще в эпоху эпизодического, почасового льда и скитаний по чужим площадкам, у Нинель в инкубаторе вылупился я. И мне повезло. Я видел, как все они приходили, как росли, как достигали результатов. И, к сожалению, как некоторые уходили.
Были и мальчишки. Марк Киселев, Кирил Баранов. Мои ровесники. Несколько парней помладше… Но они ушли. Не выдержали. Точнее, не выдержали их родители. Когда твой сыночек, кровиночка родная, приползает с тренировки в слезах и соплях, и каждый вечер жалуется на изверга-тренера, когда экзальтированные мамашки, приведшие учиться будущих олимпийских чемпионов, слышат какими словами кроет их родненьких сыночков эта вот самая, крашенная, не пойми кто, когда, в конце концов, отдав свою месячную зарплату за неделю тренировок, они слышат, что у их гениального отпрыска, с таким подходом к занятиям, шансов, максимум, ноль и не светит ему даже сборная Москвы – вкурив все это любой нормальный родитель заберет свое чадо и спрячет, подальше от безумной девки-тренера, а может и вообще от этого кошмарного вида спорта. И они забрали. Все ушли. Кроме меня. Потому что мне было некому пожаловаться. Потому что моя мама и была тем самым безумным, грубым, безжалостным и злым тренером.
И вот теперь Нинель говорит, что ей комфортнее работать с девчонками. Она орет на них точно так же. И оскорбить может. И шутки у нее злые. И запросы запредельные. И отдачу она требует максимальную. И уходят от нее девочки точно так же… Но почему-то не все. А некоторые так даже и возвращаются. И на вопрос «Ну пачиму?» здесь можно только развести руками. Потому что дочерей родители любят меньше, наверное… Шучу…
Андрей катает свою юниорскую короткую программу, а мы с Аней сидим рядышком на трибунах и смотрим. Нинель не стала нас прогонять, а может просто забыла, сосредоточившись на навязанном ей юном даровании.
Малой едет неплохо – это следует признать. Слишком жесткий в прыжках, да и набор слабоват – из тройных тулуп, сальхоф и невнятная попытка сделать флип. Остальные – двойные. Но они выучены. И сделаны. Вращения никуда не годятся, и я понимаю, что Нинель ему на это сразу же укажет. Зато у него отличная дорожка шагов. Видно, что этот элемент ему нравится, и делает он его с удовольствием.
Заходя на аксель, он ошибается при толчке, грузно приземлившись на правую ногу, почти теряет равновесие и двумя руками упирается в лед. Фактически, элемент сорван, и отрицательные гои съедят половину его стоимости. Но зато не упал.
- Вахавна обязательно ему потом скажет: «Не надо гладить лед, он от тебя не убежит», - шепчу Аньке в розовое ушко.
Она улыбается и кладет мне голову на плечо…
Андрей докатывает кое-как. Явно расстроился после неудачного акселя и потерял кураж. На финальных вращениях оступается и чуть не падает, ловя равновесие неловко раскинутыми руками. Мне не смешно. Понимаю, что он сейчас чувствует, под внимательным немигающим взглядом лучшего тренера страны…
Лезу под Анину лисью шубку и глажу ее затянутые в капроновые колготы ножки. Провожу по острым круглым коленкам и нахально скольжу выше. Она тут же сжимает бедрами мою ладонь.
- Ты что, не здесь…
В синих глазах озорной блеск вперемешку с испугом.
- Разочек…
Она расслабляется, и я уверенно двигаюсь дальше. Добираюсь до места назначения и чувствую, как дрожит все ее тело. Касаюсь мягкого бугорочка посредине, и Аня еле слышно охает.
- Можно тебя сегодня?.. – шепчу.
- Можно…
- Вот сюда, - глажу пальчиком там, где ей приятно
- Да…
Она закрывает глаза и откидывает голову. Целую ее в губы. Она отвечает…
И нам плевать, что на нас смотрят…
- … Недокручено, Андрей, не-до-кру-че-но, - Нинель безжалостно размазывает малого по стенке. – Но ладно бы только это. Ты прыгаешь как слон. Под тобой лед проломиться может. Давай-ка, дружочек, займись весом. Это не парное катание, здесь нужно быть Брюсом Ли, а не Шварценеггером. Потом… - она смотрит в свои записи, - потом, вон там вот проблема, - она кивает на правую часть льда, - понял, о чем я, да? Вращения тоже с ошибками… Я понимаю, волнение… Привели к злой тетке… Но судьи ведь тоже… На старте добреньких не будет… Падение с акселя – ничего страшного. Это, как говорится, жизнь. Лед только руками трогать не нужно. Зачем ты его гладишь? Он никуда от тебя не убежит…
Не удержавшись, Анька хихикает в кулачок.
И тут же попадается под горячую руку.
- Что там за смешочки, - Нинель резко поворачивается в нашу сторону.
Я ее знаю. По всему ее виду ясно - она не раздражена. Скорее наоборот – ее захватил азарт. Малой ей явно понравился. Но спуску она не дает никому.
- Так, Ромео и Джульетта, - это к нам с Анькой, - вы почему еще здесь? Не устали? Домой не хочется? Так я вам сейчас быстро занятие найду. Еще один звук и будете мне до утра каскады крутить...
Строим постные мины и изображаем смирение…
На завтра Нинель назначает Андрею с утра хореографию вместе со всеми, а потом на льду прыжки индивидуально с Мураковым. Это значит, что он принят. Держись, парень. Посмотрим, на долго ли тебя хватит.
Ускользаем с Анькой с глаз долой, чтобы и правда чего-то нам не придумали. Выскакиваем на мороз. Заказываю по телефону такси.
- Москва-сити, башня Санкт-Петербург… - диктую я адрес.
Аня прижимается ко мне и вздыхает.
- Меня мама убьет, - произносит она, утирая носик, - второй день дома не ночую…
- Можем поехать к вам, - хитро прищуриваюсь. – Посмотрим телек, пообщаемся…Что у вас там сегодня на ужин?
- Обойдешься, - Анька тычет в меня кулачком.
В теплой машине, на заднем сидении, Аня тут же начинает дремать.
- Не спи, - шепчу ей я, - у меня на тебя грандиозные планы.
Она пристраивает головку у меня на груди.
Я чуточку, - бормочет она, - а ты пока закажи сушки…
Суши – это единственное, что мы можем себе позволить поесть вечером…
Первой ушла Катя Асторная. И сказать, что это был шок для всех нас – это не сказать ничего. Было межсезонье. Спокойная и тихая пора, когда завершены все самые главные старты, достигнуты ожидаемые, ну или не очень ожидаемые результаты, сделаны соответствующие выводы и начинается усиленная работа по подготовке новых программ. В ближайшей перспективе этапы мирового Гран При, на который ездят все призеры и рейтинговики, потом, традиционно под Новый год, чемпионат страны, а дальше, снова, Европа, мир. Ну и между ними олимпиада, раз в четыре года.
Катюха всегда говорила, что имеет серьезные амбиции не только на мировых чемпионатах, но, и на олимпиаду в Корее. Но увы, ее результаты свидетельствовали об обратном. На юниорском чемпионате она дважды была второй, уступив сначала Ане, а на следующий год – Тане. Перейдя во взрослое катание все осталось как прежде, если не хуже, потому что помимо постоянно всех перепрыгивавшей Таньки на взрослом пьедестале царила ученица «Профессора» Федина, умница-красавица Лиза Камышинская, и уступать его без боя не собиралась.
Я не знаю точно, что там случилось, и какие финальные триггеры были нажаты и кем, но буквально за три дня до закрытия трансферов, когда уже фактически все было решено и договорено, Катя заявила, что уходит. Заявила и ушла. Тренироваться к Жене Шиповенко. Произошло все как-то в одночасье. Ее просто раз – и не стало. Вчера, вроде бы еще была, каталась, прыгала, смеялась, выслушивала нагоняи от тренеров, а сегодня ее просто нет. Ну и вообразите себе, что творилось в душе у Нинель, когда не самый плохой твой спортсмен от тебя уходит, и главное к кому…
Тот год вообще выдался у нас достаточно нервным. На юниорском чемпионате Аня очень неудачно прыгнула в финале произвольной программы и сломала стопу. Мужественно, глотая слезы и скуля на весь стадион, она нашла в себе силы встать и докатать до конца. И получить свои законные высшие баллы и первое место. Но дальше стало ясно, что этот сезон для нее окончен, потому что ногу ей придется долго и основательно лечить, чтобы вообще иметь хоть какой-то шанс снова стать на коньки. По всей видимости, эта травма и не позволила ей уже тогда перейти во взрослый статус, задержав ее в юниорах минимум на один лишний год.