В противоположном конце льда происходит самое интересное - Нинель утюжит девчонок.

- Спину держи! Не заваливайся! Что ты как тряпка висишь!?

Вокруг нее стайкой кружат шестеро девочек. Четверо совсем маленьких. И две старшие - Анька и Танька.

- Раз-два-три, и-и пошла! Резче! Разворачивай задницу! Ну!.. Аня!

Краем глаза вижу, как Анька, на скорости вскочив в тройной лутц, не успевает достаточно наклониться внутрь дуги при толчке и, соответственно, неправильно, с недокрутом, приземляется, цепляет зубцом и с хрустом шлепается на лед. Внутри у меня все невольно сжимается.

- Встала, встала, не рассиживайся, как баба на самоваре!

Нинель выписывает вокруг нее беговыми, поднимая тучу ледяной пыли.

Глотая слезы и кривясь от боли, Анька поднимается и становится в круг.

Очередь Таньки. Пока она раскатывается и разгоняется, Нинель успевает раздать на орехи мелюзге.

- Алина, не болтайся в поворотах, резче! Вправо! И тут же влево! – мелкая послушно выполняет команды

- Женя, за руками следи! Да не семени ты как гусь!.. Таня, давай, пошла!..

Танька заезжает в длинную дугу, перекидывает левую ногу через правую, резко приседает на внешнее ребро и, выбросив правую ногу назад, упирается зубцом в лед… Толчок! Замах корпусом и руками против часовой стрелки. Фр-р-р – раскрутка! И приземление на правую ногу с наружным выездом назад. Чистый лутц. Почти как у меня. Только у Таньки он тройной, а я давно уже умею прыгать четыре оборота…

- Более-менее, Танюша, более-менее… - Нинель не утруждается похвалой. – Каскад с тройным тулупом делай… Женя, не горбись!.. И когда выезжаешь сразу взгляд сюда, на судей. Не на потолок - их там нет - они все здесь сидят, поняла? Аня, давай еще раз…

Пришедшая немного в себя после падения Анька, сцепив зубы и нахмурив брови, энергично вкатывается в дугу. Упор… Толчок… Замах… Раскрутка… Я затаил дыхание…

Правильно и почти чисто приземлившись, Анька раскидывает руки в стороны и тут же, не понятно почему, спотыкается и плашмя шлепается на лед.

- Нет, ну это безобразие какое-то! – бьется в истерике Нинель. – Что ты ноги свои гнешь как курица?! Спина кривая, голова задрана – где центр тяжести должен быть, забыла?!

Она поддает немного скорости и демонстрирует идеально красивый и правильный выезд.

- Что сложного, я не пойму? Давай еще раз…

- Руки вверх, кораблик, потом заходишь во вращение, делаешь раз-два-три и выходишь с этой своей штучкой… - занудно, как пономарь, долдонит Клей.

На автомате, как робот, чисто и без ошибок делаю все, что он говорит.

Разозленная, недовольная Анька поднимается со льда и отряхивает снежную крошку с ног. Под темным капроном колгот отчетливо проступают ободранные до крови коленки.

- Аня, не хочешь работать – иди занимайся на младший лед, - чихвостит ее Нинель. – У меня нет времени тебя уговаривать…

Я обожаю Аньку, и мне ее искренне жаль… Но Нинель права. Прыжки нужно допиливать до ювелирной точности – одной только скорости и силы здесь недостаточно. А оттачивать до совершенства то, что один раз получилось, Анька ленится.

- Ланской, иди сюда…

Я обалдело запинаюсь, не закончив очередного движения, и едва не налетаю на изумленно замолчавшего Артура. Прерывать занятие спортсмена с другим тренером Нинель позволяет себе только в совершенно исключительных ситуациях.

Подъезжаю с физиономией, изображающей покорность и смирение.

- Сможешь каскад лутц-флип без ойлера сделать? С длинным выездом?..

Она подтягивает съехавший замок моей куртки и стряхивает с плеча невидимую пылинку.

- Конечно, Нинель Вахтанговна…

А забавно, оказывается, ощущают себя приговоренные к казни. Все эти мурашки, бегущие по позвоночнику…

- Вот, смотрите все, кто еще не понял, что от вас требуется!

Она поворачивает меня за плечи лицом к стайке уставших девчонок, покорно взирающих на свою повелительницу.

Чувствую ее дыхание у себя на щеке. И безумный аромат ее духов…

- Покажи своим блядям, что ты не только драть их по углам умеешь, - шепчет она и толкает меня ладонью в спину.

Если бы я не знал ее как тренера столько лет и не терпел ее выходки, возможно, я бы растерялся. Но… Не в этот раз, мамочка…

С места закладываю вираж и беговыми разгоняюсь вдоль бортика. Ну погоди ж ты у меня…

Чтобы вы понимали… Соединить тройной лутц с тройным флипом через ойлер – забавную такую перепрыжку в один оборот со сменой ноги – вполне реально. Мы все, кто хоть мало-мальски что-то умеет в фигурном катании, это делаем, ну или как минимум пытаемся. Весь фокус в том, что приземляться с лутца, как и с любого прыжка, нужно на правую ногу, а прыгать флип – с левой. Понимаете, да? Сделать флип после лутца напрямую практически нереально. Но. Если смошенничать и приземлиться на левую ногу… Правила этого не запрещают, хотя грибов на этом особо не насобираешь – гои за такие фокусы в пределах двух-трех десятых балла, а стоимость почти такая же, что и у пары лутц-риттбергер… В программу такой каскад никто в здравом уме включать бы не стал… Но если твой тренер говорит тебе: «Делай!»… А я это уже делал. И не раз. Пока никто не видел. И Нинель совершенно точно не может об этом не знать. Ну или сознательно хочет меня уесть… А может, все-таки, не знает?.. Ладно, мамочка, как скажешь… Сейчас все будет…

Подсечка… Подсечка… Поворот… Несусь по дуге. Быстрее… Еще быстрее… Со свистом рассекаю воздух, подгибаю левое колено и со всей силы вонзаю правый зубец в поверхность льда. Выбрасываю обе руки вверх, винтом вкручиваюсь в пустоту. Об оборотах не думаю – просто знаю, что их должно быть четыре, для этой скорости и этой высоты… Думаю о ноге. Очень хочется, всем нутром, всеми инстинктами, всеми годами вбитыми навыками хочется выдвинуть правое лезвие навстречу летящему льду… Грохаюсь на лед левым внутренним ребром спиной вперед… Удар правым зубцом о поверхность… Отрыв… Раскрутка… Группировка… Полет нормальный… Плавно приземляюсь на правую ногу, красиво, как заказывали, длинно выезжаю задом на внешнем ребре, руки в стороны, спинку держим, на лице дежурная улыбка… Заканчиваю выезд простым вращением и застываю со скрещенными на груди руками лицом строго в сторону судейских мест… Рядом с которыми у бортика стоит она…

Ловлю ее взгляд… Вижу удивленно поднятые брови… Вижу легкую улыбку… И восторг в ее неземных глазах… Все-таки она профи… В нашем деле… И такая же безумная… Как и я…

- Это… это что сейчас было-то, а?

Дядя Ваня, как был с «удочкой» и барахтающимся на ней «мальком», только что не на зубцах несся к нам.

- Это что же…

Подоспевший вовремя Артур отцепляет уже окончательно запутавшегося в сетях мелкого и, легоньким шлепком, отправляет его на трибуны к наблюдающим за своим чадом родителям.

- Четверной лутц и… тройной флип? - сам себе не веря озвучивает нереальное Мураков.

- Мне сказали – я сделал, - пожимаю плечами я, с трудом сдерживая бушующее во мне торжество.

Она подъезжает ко мне и нервным движением проводит ладонью по моей щеке, смахивая капельку пота. Потом, словно опомнившись, прячет руки в карманы и, склонив голову набок, пробует отыграть хоть по мелочи.

- Повторить сможешь?

Она решила меня угробить? Это в принципе невозможно сделать – не то что повторить…

- Да, пожалуйста…

Дергаю молнию вниз – на прыжках куртка мне немного мешает.

- Стой…

Она подкатывается почти вплотную, и я снова вижу ее улыбку и слышу пьянящий аромат духов.

- Мальчишка… - шепчет она.

Ее глаза смотрят мне прямо в душу, и я чувствую, как злость перехватывает горло… Мамочка… Мамочка… Если бы ты знала, чего мне каждый раз стоит доказывать тебе, что я тебя достоин…

Девчонки шушукаются, и я, опустив голову, отъезжаю от нее и отворачиваюсь. Когда мы рядом наше сходство становится заметным. Никто не должен даже мысли допустить… Это случайность… Вам показалось… Вам всем просто показалось…

- Вот, девочки, - она собирает вокруг себя всех шестерых, - так работают будущие олимпийские чемпионы. Учитесь. Давай, Анечка, соберись… И у тебя все получится.

Артур вопросительно смотрит на меня, и я, как ни в чем не бывало, киваю головой. Учить дорожки тоже нужно, как бы скучно и неинтересно это ни было.

- Выезд сюда, тут тройка, руки вот так, прогнулись и назад… - его голос монотонно диктует последовательность, и я послушно делаю все задаваемые им движения…

А Анечка собралась, и у нее все получилось. Как и было предсказано. С четвертой попытки.

Стою рядом с Нинель, молчу, улыбаюсь, отторговываю в камеру лицом. Бойкий корреспондент с микрофоном извивается перед ней ужом, преданно заглядывает в глаза, ловит каждое слово.

- Все ваши предыдущие достижения, - проникновенно вещает Нинель, гипнотизируя его своей ледяной улыбкой, - не имеют на самом деле никакого значения, если мы говорим о будущих результатах. Хоть ты чемпионкой Европы, хоть чемпионкой мира сюда пришла. Работа на износ, сейчас и сегодня – вот единственный путь к успеху. Мы это понимаем именно так…

- Ну а вы, Сергей, - он сует микрофон в мою сторону, - вы согласны с тем, что говорит ваш тренер?

- Безусловно, - улыбаюсь, смотрю на него в упор, выдерживаю драматическую паузу.

- Э-э-э…

Он смешно мнется, потом переводит взгляд на гоняющую по льду мелюзгу.

- И все же… У вас в активе золотая медаль чемпионата мира, золото двух чемпионатов Европы, первое место на двух этапах и в финале Гран При…

Я согласно киваю каждому его слову – все правильно, молодец, подготовился…

- Второе место на чемпионате страны и первое по результатам трех этапов кубка России, - подсказываю я.

- Вот именно, - искренне радуется корреспондент.

- Хорошие были времена, - отшучиваюсь, немного разряжая патетику момента. – Правда?

Нинель улыбается. Она поняла, к чему я веду.

- На самом деле, - цепляю на физиономию серьезную мину, - все эти мои регалии, о которых вы говорите, смело можно повесить на стенку, или засунуть в ящик. Сами по себе они ничего не стоят. Вот посмотрите, - я киваю на усердно скачущих по льду девчонок. – Вон там, у бортика, видите? Аня Озерова. Между прочим, двукратная чемпионка мира среди юниоров. Казалось бы… Или вот, - мимо проносится рыжий метеор и, взметнув тучу ледяных брызг, свечкой уходит в четверной тулуп, – Таня Шахова, чемпионка России и серебряный призер чемпионата мира…