Глава пятнадцатая

Исполняешь мечту — получаешь по хребту. Наоми отогнала от себя эту мысль, как и десяток раз до этого.

Первая часть разорения её убежища оказалась самой простой. Наоми много лет провела в полётах, ей случалось самой возить грузы, воевать с контрабандистами для АВП или Транспортного профсоюза. Она знала все эти трюки. Демонтаж кресла-амортизатора и всей системы — дело на два часа. Всё ее имущество состояло из модулей. Легко разобрать, легко пустить в оборот как запчасти. Всё это запросто могло раствориться в большом корабле, превратиться в горстку лишних деталей, просчёт инвентаризации.

С пустым контейнером справиться чуть посложнее, но ненамного. В соответствии с грузовой декларацией, её контейнер должен быть заполнен тем же грузом выращенных на земных фермах бактерий и микроорганизмов и питательной почвы, что и семьдесят других контейнеров на корабле. С помощью перемещения содержимого примерно десятка других контейнеров и чуть менее плотного заполнения образовался некоторый избыток, достаточный для загрузки её бывшего дома. К тому времени, как груз дойдёт до места назначения, она уже будет где-нибудь в другом месте. И даже если Лакония задним числом отследит неточности, вряд ли возникнут какие-то подозрения, кроме обычного воровства.

Настоящей проблемой было время. Ну, то есть, первой существенной проблемой.

Корабль Лаконии уже тормозил на подходе. Оставшиеся до встречи восемнадцать часов — не так много на всё, что предстояло сделать Наоми. Эмма ей помогала. Эта женщина работала на грузовиках гораздо дольше Наоми и погрузочным мехом управляла как частью своего тела. Но всё же они с трудом успевали.

И каждый час шипения и скрежета меха, запаха промышленной смазки и мучительной боли — ещё одна возможность постоянному экипажу заметить, что здесь происходит нечто странное. Ближе к концу Наоми отослала Эмму обратно, узнать, есть ли новая информация о ситуации в целом. Останавливают ли прочие корабли. Это лишь совпадение или на эсминце точно известно, что Наоми здесь.

Пока не знаешь, нужно думать, что есть надежда. Еще один девиз её нынешней жизни.

Наоми переместила последние поддоны в сталь и керамику, которая месяцами служила ей домом, закрыла дверь, запечатала и наклеила поверх печати стикер таможенного досмотра. Ещё ей придётся складывать мех и заменять стикеры на всех вскрытых контейнерах, но это займёт только несколько лишних минут. До досмотра оставалась почти половина смены. Чуть больше четырёх часов на то, чтобы заново придумать себя и смешаться с остальным экипажем. Вот это — вторая подлинная проблема...

Исполняешь мечту — получаешь по хребту.

Они сидели в баре на Палладе-Тихо, вскоре после того, как две станции стали единым объектом. Кларисса чувствовала себя тогда относительно хорошо. Во всяком случае, настолько, что пошла выпить. Наоми не помнила, в каком именно баре это происходило, лишь то, что там была гравитация, а значит, наверняка в старом жилом кольце Тихо. Она помнила, что там был и Джим. Они говорили о предстоящем изменении семейного положения Алекса.

О том, приведёт ли он свою новую жену на корабль или будет брать отпуск, чтобы побыть с ней, или как-то еще. У каждой опции имелись свои преимущества и недостатки. Оглядываясь назад, Наоми подумала: все они понимали — эти отношения обречены. Кларисса откинулась на спинку стула со стаканом виски в руке.

— Исполняешь мечту — получаешь по хребту, — сказала она. Голос звучал задумчиво.

— Когда я была в тюрьме, мне ничего не хотелось сильнее, чем оказаться где-нибудь в другом месте. Потом я вышла наружу.

— В апокалиптический ад, — заметила Наоми.

— Даже после этого. Когда мы выбрались на Луну, когда попали на «Роси». Было тяжело. Я знала, кем я была в тюрьме. Чтобы понять, кто я на воле, понадобились годы.

— Мы ведь тут говорим о браке.

— Исполняешь мечту — получаешь по хребту, — повторила Кларисса.

Наоми коснулась рукой контейнера. Она сама заключила себя в тюрьму ради безопасности, и безопасность превратила её в пленницу. Ей больше всего на свете хотелось снова проснуться рядом с Джимом. Чего-то вроде беспечной спокойной жизни с ним бок о бок. Но теперь, хотя она этого и не получила, ей хотелось лишь вернуть назад свою отшельничью хижину.

Звякнул её ручной терминал. Это мог быть только один человек.

— Ну, как наши дела? — спросила она.

— У меня появился план, — ответила Эмма. — Жду тебя возле третьего медотсека.

— Я не знаю, где это. У этого корабля есть функция указателя направления? А то мне кажется, что спрашивать, как пройти, не самая лучшая идея.

— Чёрт. Ладно. Жди на месте. Спущусь минут через десять. Я тебя отведу.

— Принято, — сказала Наоми, разрывая соединение. Это давало ей время запечатать контейнеры.

Эмма, парившая рядом с ней, держала иглу для подкожных инъекций между большим и указательным пальцами, как будто играет в дартс. Если не думать о её медицинских навыках, план выглядел надёжным, насколько Наоми могла надеяться — за такое краткое время. Она опять подняла подбородок, и Эмма нанесла новый удар, короткий укол в челюсть справа, симметрично уже отекающей левой стороне.

— Как ощущается? — спросила Эмма.

— Зудит, — сказала Наоми.

— Так что, продолжаем с глазами?

— Да.

Воткнуть Наоми в корабельный реестр было невозможно. Даже если бы удалось задним числом оформить все документы в последнем порту пребывания «Бхикаджи Камы», Эмма всё равно не имела необходимого допуска. А путаница в системе прямо перед досмотром — считай, катастрофа. Прикрыть исправления не получится, а изменения, сделанные в последний момент, станут ясным указателем на то, что как раз хотелось бы спрятать.

Поэтому сделать из Наоми Нагаты постоянного члена экипажа никак невозможно, но зато сделать её не совсем соответствующей биометрическим параметрам Наоми Нагаты — вполне. Всё, что для этого требовалось — несколько уколов в нужных местах и немного жидкости, вызывающей умеренную отёчность. Единственная хитрость в том, чтобы изменить форму её лица, сделав Наоми похожей на кого-то другого, а не на саму себя, только опухшую.

Медицинский отсек был старый, но неплохо укомплектованный. Новизной ничто не блистало. Всё потрёпанное. Но подержанное, а не запущенное. Наоми бывала в таких местах достаточно долго, чтобы понимать разницу. Она изучала своё новое лицо с помощью камеры ручного терминала. Первым делом Эмма подбрила ей волосы так, что лоб стал выглядеть выше, а глаза — ближе посаженными. От уколов в челюсть и лоб черты лица уже изменились. Системное совпадение с её нормальным лицом теперь только восемьдесят процентов. Достаточно для того, чтобы даже если её идентифицируют, совпадение было отменено как ложно-положительное.

Если только им заранее не известно, что она здесь.

— Я включаю тебя в команду, работающую на радиаторе, — сказала Эмма. — Шеф приказал им поменять охладитель.

— Хорошо, — сказала Наоми.

— Из-за вони ты будешь там в маске, — продолжила Эмма. — Команда смешанная, из разных смен. Если повезёт, каждый подумает, что ты из другой.

Эмма воткнула иглу в кожу под глазом Наоми. Больно было совсем чуть-чуть.

— Сколько времени у нас есть?

Эмма проверила свой терминал и негромко выругалась.

— Нам пора идти. — Она в последний раз воткнула иглу Наоми в лицо. — Они уже на подходе.

— Если меня возьмут, — сказала Наоми, — я попробую продержаться, пока ты не сбежишь. Но тогда торопись, и дай знать Сабе, что случилось.

Эмма кивнула, избегая встречаться с ней взглядом. Риск присутствовал всегда, и они на него подписались. Эмма дала ей маску, и по пути вниз на инженерную палубу Наоми гадала, как Бобби с Алексом узнают, что её схватили. И что скажут Джиму. Искушение ещё оставалось. Если она это сделает, если прыгнет, не дожидаясь, когда столкнут, она сможет контролировать падение.

Трубопроводы подачи охлаждающей жидкости на «Бхикаджи Каме» были старого образца, но в приличном состоянии. Она промывала похожие на ледовозе, процесс не особенно сложный. Грязно и тяжело, но несложно. В команде было еще четыре человека. Всего пятеро из трёх смен. Так себе маскировка.

Если дело пойдёт хорошо, весь процесс — часа на четыре. Наоми надеялась, что этого времени лаконийцам хватит на то, чтобы войти, выполнить досмотр и убраться. А ей надо только стать маленькой и незаметной, пока не пройдет опасность. Она углубилась в работу, слушала приказания бригадира и старалась без лишней суеты выполнять свою часть. К тому моменту, как поступила команда прерваться, она почти позабыла беспокоиться о чём-то более важном, чем слишком большое количество охладителя в воздушных фильтрах.

— Проверка! Проверка! Вы, ублюдки, всем прекратить работу и построиться, понятно?

Все остальные перекрыли трубопроводы. Наоми сделала то же самое. Выбора особо и не было.

Мимо жёлтого рабочего ограждения тащился человек в мундире главного механика. Вслед за ним — три военных в лаконийских синих мундирах, один с капитанскими нашивками. Наоми закрепилась ступнёй за настенный поручень. Сердце бешено колотилось, подступившая тошнота не имела отношения к зловонию охладителя. Главный механик жестом велел всем снять маски. Если она сейчас промедлит, это лишь привлечёт внимание, что ни к чему.

Наоми стянула маску.

— Обсуждалось ли это с руководящим составом? — требовательно задал вопрос лаконийский капитан, продолжая какой-то начатый ранее разговор.

— Нет, — ответил главный инженер, молодой, но с грубым и покрытым шрамами лицом, которое делало возраст неопределённым. — А зачем? Капитан приказал. Мы выполняем. Всё как всегда. В чём проблема?

Один из лаконийцев поднёс к лицу бригадира свой ручной терминал. Терминал звякнул. Наоми ощутила какое-то болезненное облегчение.