— Это нарушение правил, — сказал лаконийский капитан. — И когда вы придёте на пересадочную станцию, военный комиссар потребует у вас полный отчёт.

— Военный комиссар? — переспросил главный инженер. И Наоми невольно насторожилась. Если это имеет отношение к миссии в Соле, если Лакония принимает ответные жёсткие меры, возможно, они здесь и не для того, чтобы найти её. Надежда слабенькая, но всё-таки.

— Новые правила надзора, — произнёс капитан лаконийцев, а ручной терминал тем временем скользнул по лицу Наоми.

— Я про них ни разу не слышал.

— Вы про них слышите прямо сейчас, — сказал капитан.

Солдат нахмурился.

— Сэр? Этой нет в списке экипажа.

«Я Наоми Нагата. Я согласна принять приглашение Первого консула Дуарте. Пожалуйста, сообщите ему. Это всё, что я могу вам сказать». В том, что она сделала, что могла, прежде чем сдаться, было даже некоторое утешение.

Главный механик посмотрел на неё и пожал плечами.

— Разумеется, нет. Она тут на стажировке.

Лаконийский капитан с сомнением посмотрел на неё. Она старалась не выдать растерянности. Ведь на корабле никто кроме Эммы не должен был знать, что Наоми здесь. «Подыграй, — сказала она себе. — Просто подыграй».

— Старовата она для стажёра, — усомнился капитан.

— Проблемы дома, — сказала она. — Вот, решила попробовать что-нибудь новое.

Солгать оказалось несложно.

— Она должна быть в списках экипажа, — сказал лаконийский капитан, отворачиваясь от Наоми.

— Зачем? — спросил главный инженер. — Она не в команде. Она стажёр.

— Стажёры тоже часть экипажа, — в голосе капитана слышалось лёгкое раздражение.

— Впервые об этом слышу, — возразил главный инженер. — Если я её запишу, придется рассчитывать соцпакет, как на члена команды. Так не делают.

— Это вы тоже можете согласовать с военным комиссаром, — сказал капитан.

Последний из пяти членов команды был просканирован и проверен.

Они уже уходили. Главный инженер обернулся и встретился взглядом с Наоми. В его глазах искрилась скрытая радость.

— Всем продолжать работу. Это дерьмо само себя не обслужит.

— Да, шеф, — сказала Наоми и натянула маску.

Они погрузились в работу в привычном ритме, но мысли Наоми не были сосредоточены только на трубопроводах. Другие члены команды, казалось, и не заметили ничего странного в этой беседе. Один из них, толстомордый, по имени Кип, стал обращаться с ней немного хуже, но, может, лишь потому, что теперь счёл её ниже статусом. В этом нет ничего особенного. К тому времени, как новые обменники установили, старые упаковали, а диагностика показала оптимальный режим, Наоми не хотелось уже ничего, только в душ и поесть. Своей каюты у неё не было, она не знала, где бригадные души, и шкафчика там у неё тоже не было.

Даже если она попадёт в нужное место, после душа придётся опять надевать тот же самый костюм, провонявший охлаждающей жидкостью. Думать об этом — ещё противнее, чем о невозможности помыться.

Вслед за остальными она пошла на жилую палубу. Плелась позади. Ей хотелось вернуться назад, в свой контейнер. Необходимость проверить входящие сообщения жгла так же сильно, как зуд в челюстях, где уже начинал спадать отёк. Только контейнера больше нет. Привычки, выработавшиеся за месяцы жизни в нём, стали теперь неуместными, и она плелась через грязно-белые коридоры, перебираясь от поручня к поручню, с чувством, словно проснулась от долгого сна и обнаружила, что оказалась на чужой и незнакомой станции.

В столовой сидели шестеро, но рассчитана она была не менее чем на тридцать человек. Наоми потянулась к распределителю, но еды не получила. Ему требовался код доступа или идентификатор, которых она не имела. Наоми вернулась в угол ни с чем, зацепилась за вмонтированный в стену поручень и стала ждать, сама не зная чего.

Среди чужих разговоров она молча думала о своём. Когда час спустя появилась Эмма, Наоми почти удивилась, увидев её. Эмма взяла двойную порцию еды и принесла Наоми.

— Они полетели дальше, — тихо сказала Эмма. Пристыковались, прошерстили весь чёртов корабль от кормы до носа, велели капитану связаться с кем-то на пересадочной станции и ушли.

— С военным комиссаром, — сказала Наоми. — Я слышала. Нам сообщали, что такой же направляется и к пересадочной станции в Сол. На Землю.

— Да, похоже, теперь у нас появились военные комиссары, — кисло сказала Эмма.

Наоми сжала кулак. Значит, карательные меры расширены. Усиливается контроль над всем Транспортным профсоюзом. Более того, это может быть знаком, что Дуарте и его аппарат начинают догадываться о роли Транспортного профсоюза в переброске подполья из системы в систему. Или имеют другие планы, требующие преданности и надёжных людей среди губернаторов и их персонала.

Если игра в напёрстки раскрыта, для подполья это, в лучшем случае, серьёзное изменение методов работы. А в худшем — подполью конец. Медина контролирует медленную зону, и, если методы перемещения раскроют, для подполья это реальный шанс расколоться на тринадцать сотен фрагментов — изолированные движения, неспособные поддержать друг друга или помочь.

— Значит, никто тебя не проверял? — спросила Эмма.

— Ну, они её проверяли, — произнёс голос позади них. Главный инженер завис над ними, а потом занял место рядом. — И поймали.

Эмма побледнела. Значит, с инженером она никак не связана.

— Я ценю, что вы прикрыли меня, — сказала Наоми. — Возможно, для вас лучше просто оставить как есть. Не хочу, чтобы у вас из-за меня были проблемы.

— Шутите? — спросил главный инженер. — Это лучшее, что случилось со мной за весь рейс. Нет, серьёзно, я рад был помочь.

— Я ценю ваш энтузиазм, но...

Он протянул ей карточку.

— Доступ к каюте и счёт в столовой. Это идет мимо официальных записей, поэтому при аудите просто спишется как неиспользованное и перерасход.

Наоми посмотрела на карточку, потом на него. Есть поговорка, что дарёному коню в зубы не смотрят. Но это плохой совет.

— Полагаю, вы хотите что-то взамен? Думаю, нам надо полностью прояснить ситуацию.

— Нет, — ответил главный инженер. — Ничего. Вы мне уже заплатили. Я просто рад возможности вернуть долг.

— Простите мою невежливость, — сказала Наоми, — но я никогда не верила в бескорыстную доброту незнакомцев.

— Вы мне не чужая, — ответил главный инженер. — Из-за вас я и стал инженером. Мой отец ребёнком был на Церере, когда их ограбил Вольный флот. Вы и ваш экипаж принесли нам мир посреди гражданской войны. Вы построили Транспортный профсоюз. Как по мне, я бы вышвырнул капитана из его каюты и отдал бы её вам. Вы этого более чем заслуживаете.

Наоми потянулась было к волосам, чтобы набросить их на лицо, но после недавней эмминой стрижки волос осталось маловато.

— Значит, вы меня узнали.

Главный инженер усмехнулся.

— Конечно, узнал. Любой на Поясе узнает знаменитую Наоми Нагату. Только лаконийские идиоты могут не видеть того, на что смотрят. И ещё раз скажу — для меня это настоящая честь.

— Чак, — произнесла Эмма, и в её тоне слышалось предупреждение.

— Больше не повторю, — сказал главный инженер Чак, поднимая руку. — Но вы обе не волнуйтесь. Как только подойдём к порту, я дам вам шаттл. Со мной вы в безопасности.

Наоми кивнула в знак признательности, и Чак просиял. Теперь она поняла, как он молод. От его довольного вида у неё ныло сердце. Он сумел справиться с проблемой и сейчас светился от гордости. И Наоми даже догадывалась, на кого похожа в его глазах — на полубожество. На фигуру из мифов, появившуюся вдруг в его жизни. Знаменитость. Бог свидетель, она видела много людей, которые с таким выражением глазели на Джима. Должно быть, тогда он чувствовал себя так же, как и она сейчас.

И она тут же возненавидела это чувство.