Наоми фыркнула, не смогла удержаться. Ага, как же.

— Вы видели, как обращаются с Холденом. Если вы придёте ко мне как гостья, вас примут с той же любезностью и радушием, и это позволит вам защищать ваши убеждения, не прибегая к насилию или убийствам. Хотя мы с вами и не встречались, всё, что о вас рассказывал Холден, убеждает меня, что вы не какой-то там антиправительственный экстремист старого образца. Холден верит вам и убедил меня тоже поверить. Примите моё предложение и не успеете оглянуться, как будете завтракать вместе с Холденом. Он сам расскажет вам, что я гостеприимный хозяин.

Он изобразил самоуничижительную улыбку.

«Приманка выложена», — подумала Наоми. Теперь дело за палкой.

— Если же вы предпочитаете отказаться — что ж, это ваше право. Но вы враг государства, так что последствия могу быть не особо приятными. Будет лучше для вас и для меня, и — простите, если это звучит напыщенно — для всего человечества, если вы придёте как гость. Прошу вас хотя бы подумать над моим предложением. Всего хорошего.

Сообщение закончилось. Наоми опять покачала головой, стараясь сдержать гнев, словно это вакцина против чего-то худшего. Неважно, что Дуарте этого не говорил, но предложение означало продажу всего, что ей известно о Сабе и подполье. В обмен она могла бы просыпаться с Джимом и жить в тюрьме, которая в тысячу раз больше той, что она сама выбрала. Всё это очевидно.

Яд был заключён в остальном — доступ, воздействие, влияние на императора. Это именно тот путь, который она отстаивала. Работа внутри системы, переворот без голодных смертей, ненависти и мёртвых детишек. Ей только что предложили его на тарелочке, возможно — просто возможно — даже искренне.

Всё, что Саба узнал через свои источники, подтверждало — с Джимом действительно обращались прилично. Он гость в той же мере, как пленник. Но это сыр в мышеловке. Хитрость на грани мудрости. Если бы в душе она верила, что Дуарте нарушит слово, было бы в тысячу раз легче ему отказать. Но сказки, где дьявол заключает сделку, а после обманывает, упускают самое главное. Весь ужас в том, что дьявол не лжет. Даёт именно то, что и обещал.

А в обмен забирает твою душу.

Она вздрогнула от стука, раздавшегося как из другого мира. За миг до этого Наоми была на Лаконии, в Эдеме, где змий. Теперь она вернулась в свой ящик и зависла в нескольких сантиметрах над гелем кресла, ремни колыхались вокруг неё, как водоросли над утопленником. Она переключила свой монитор на внешний периметр контейнера, боясь увидеть главу безопасности «Бхикаджи Камы», который пришёл за ней, но отчасти и надеясь на это.

Женщина снаружи ухватилась за поручень и смотрела прямо в скрытую камеру. За ней плыл застёгнутый на молнию чёрный армейский мешок. Она была крепко сложена, волосы с проседью затянуты сзади в тугой пучок, а тёмная кожа вокруг глазниц казалась ещё темнее, как будто женщина долго плакала. Наоми узнала в ней агента Сабы на корабле, но не вспомнила имя.

Оттолкнувшись от кресла, Наоми быстро проплыла в дальний угол. Она приземлилась вперёд ногами, погасив инерцию коленями, и набрала секретный код на замке. В тишине, как выстрелы, щёлкнули магнитные затворы. Дверь Наоми открыть не успела — это сделала гостья. Она проскользнула внутрь, втащив за собой мешок, захлопнула дверь и оглядела контейнер, как будто в нём могло оказаться что-то неожиданное.

— В чём дело? — спросила Наоми.

— Посреди прошлой смены поступил звонок капитану, — женщина говорила с лязгающим акцентом, который Наоми принимала за европейский. — Чтобы сделать копию, мне потребовалось больше времени, чем следовало бы. Виновата.

Она сунула Наоми мешок. Даже не открывая его, нельзя было не заметить в нём очертания магнитных ботинок и не услышать шелест скафандра. Наоми не стала ждать. Она расстегнула молнию и, пока женщина говорила, принялась натягивать скафандр поверх одежды.

— К нам направляется лаконийский эсминец. Должен подойти через восемнадцать часов. Говорят, будут проводить полный досмотр, так что аллес ла... — она обвела рукой вещи Наоми. Дом, который она для себя создала. — Да, придётся нам постараться, чтобы привести тут всё в соответствие с грузовой декларацией.

— Досмотр?

— Полный, — подтвердила женщина. — Вот это всё должны быть образцы бактерий. А они увидят...

Если они увидят фальшивый контейнер, то поймут, каким образом подполью удаётся скрываться. По этой же схеме работают и некоторые фракции Транспортного профсоюза. Даже если это не станет концом всей игры в напёрстки, то может оказаться той критической точкой, после которой за подобным Лакония еще долго будет наблюдать. И для Наоми это будет конец.

— Только нас проверяют? — спросила Наоми.

— А что, надо больше? Это наша проблема. Сосредоточься на...

— Нет, — перебила Наоми. — Я получила предложение об амнистии, если сдамся. И сразу это? Они проверяют разные корабли, или им уже известно, что я здесь?

Лицо женщины посерело.

— Не знаю. Я могу выяснить.

— Давай побыстрее. И дай мне погрузчик. Попробую это прикрыть.

— Да, — согласилась женщина. — И список команды. Я должна каким-то образом внести тебя...

— Это не главное, — сказала Наоми.

— Но... — начала было женщина. — Да. Поняла.

Наоми окинула взглядом контейнер. Теперь, когда пришла пора его покинуть, он казался ещё печальнее. Придётся стереть систему, на всякий случай, если захватят. И все пожитки тоже должны исчезнуть. Она снова начнёт всё с нуля.

Или можно подойти к офису службы безопасности, раскрыться и остаток жизни просыпаться рядом с Джимом. Есть настоящую пищу. Возможно, даже уговорить Дуарте дать всему человечеству лучшее, более благостное и менее авторитарное будущее. Если это ловушка, то неплохая. Предложить выход, пригрозить, а потом закручивать гайки.

Будь Наоми моложе, ей хватило бы этого, чтобы впасть в панику. Убедить её сдаться. Пойти на сделку. Это было бы проще, она даже могла бы сказать себе, что защищает подполье и людей вроде этой женщины. А она скажет Дуарте лишь то, что не может выдать Сабу и его сеть. Что не станет угрозой для Бобби, Алекса и «Шторма».

Наоми могла представить такую себя, которая на это способна. Не много разницы с той, какая она сейчас. Моложе, вот и всё.

— Эмма, — сказала гостья. — Мы собираемся выдать тебя за члена команды, значит тебе нужно знать имена. Я Эмма Зомороди.

— Ты можешь звать меня Наоми.

— Я знаю, кто ты, — сказала Эмма. — Попробуй найти того, кто не знает.

Эта женщина — Эмма — опять на неё посмотрела, потом покачала головой и отвернулась. Заметно было, что ей очень страшно. Наоми хотелось сказать: «Ничего. Я знаю, что делать. Всё будет в порядке». Но это было бы ложью.

— Идём, — сказала Наоми. — У нас нет времени.