Глава двенадцатая
Драка, в которой нельзя победить.
Алекс ушёл на «Шторм» — разбираться, какие у них есть реальные варианты эвакуации. Если вообще есть. А слова Алекса остались.
Временный ангар, который подыскали для них друзья из АВП, весть пропах горелой керамикой и затхлостью холодильника. Бобби работала здесь уже довольно давно, и вонь больше не включала у неё рвотный рефлекс, что было своего рода победой.
Она отметила галочкой в списке припасов — двенадцать ящиков лаконийских топливных гранул. Предназначались для «Бури», но «Шторму» тоже сгодятся, а поскольку реакторы лаконийских кораблей соглашались использовать только этот сорт гранул, то её корабль ещё полетает. Если только «Буря» не разнесёт всех на атомы. Но на «Шторме» места для хранения маловато.
Скоро им потребуется принимать решение о том, какую часть награбленного брать с собой, а что припрятать или продать. Снаряды, топливо или еда. Пирамида потребностей военного времени. Теперь, когда к ним направляется линкор класса «Магнетар», каждое решение становится ещё ответственнее.
Драка, в которой нельзя победить.
Когда «Буря» в самый первый раз вышла из врат Лаконии, Бобби находилась на станции Медина. Она видела, как «Буря» применила своё основное оружие против рельсовых орудий обороны, расщепив их на атомы одним выстрелом. И хотя Бобби не участвовала в обороне системы Сол при атаке линкора класса «Магнетар», она читала отчёты. Объединённая мощь коалиции Земля-Марс оказалась неспособной даже ненадолго остановить «Бурю». И у Бобби не оставалось иллюзий насчёт того, что у их единственного эсминца есть шанс. Теперь им остаётся лишь бежать и прятаться.
Прежде чем стать пилотом на «Росинанте», Алекс двадцать лет прослужил в военном флоте. Он всегда держал удар. Но во время их последней встречи с Наоми что-то произошло. Или, может быть, дело в его мыслях о браке сына. Или он просто немного умнее Бобби, или чуть менее злой, или более реалистичен. Может быть, потому он быстрее неё разглядел, отчего в этом бою не победить. Подполье и в лучшие времена держалось на соплях и изоленте.
Саба изо всех сил старался помогать бойцам старого АВП создавать лаконийцам проблемы, какие только возможно, но правда в том, что «Шторм» — их единственный серьёзный актив. Этот корабль и, если на то пошло, её ударный отряд — вот и всё реальное оружие сопротивления против Лаконии. У Транспортного профсоюза нет рельсовых пушек, а по мирному соглашению космические города разоружены. Флот коалиции Земля-Марс не поможет, даже если бы захотел — все высшие командные должности занимают лаконийские офицеры, докладывающие обо всем напрямую адмиралу Трехо.
Если даже Алекс пал духом, то Бобби ни на миг не верила, что лишь он один. Неудачи с захватом военного комиссара и угрозы приближающегося линкора достаточно, чтобы заставить её команду задуматься, зачем они рискуют головами, сражаясь с непобедимым врагом.
И, как бы это ни было неприятно, Алекс прав.
Только отношение старой гвардии АВП к сопротивлению как к борьбе ради самой борьбы помогло им продержаться так долго. Часть задачи Бобби — воспитание нового поколения бойцов. Но пока они как-то не рвутся вступать в борьбу. Дуарте и его люди совсем не глупы.
Они не позволяют ситуации ухудшиться слишком быстро. Говорят, правильные слова про уважение и автономию. Позволяют людям верить, что королевская власть не допускает ошибок. И к тому времени, как новые бойцы подрастут, а дела станут настолько плохи, чтобы навести молодёжь на мысль о сопротивлении, Бобби, Алекс и АВП старой школы окажутся за бортом. Кто тогда останется, чтобы сражаться? И с чего им верить, что ещё есть надежда?
Набор пополнения не входил в задачу Бобби. Этим занимались Саба, или Наоми, или кто-то ещё из тайных вождей подполья, однако Бобби не могла об этом не думать. Алекс обозначил проблему. Теперь она неотступна.
Бобби закончила проверять ящики с топливными элементами и перешла к тому, что в списке обозначалось как компоненты сенсоров. Команда стянула их с грузовика, потому что любой ремонт «Шторма» делался своими руками и на ходу. Дополнительные запчасти шли на вес золота.
Внутри ящика обнаружилась серая запечатанная коробка размером примерно с тостер, с семью входными разъёмами на боку. С помощью ручного терминала Бобби проверила серийный номер. Эта штука числилась как узел управления массивом активных сенсоров — маленькая станция обработки и координации данных, поступающих с радаров и лазерных датчиков, первый уровень анализа, мозговой узел между главным компьютером и самими сенсорами.
Экспертная система подбора деталей обладает голубиным умишком. Раз они шлют новый блок для «Бури», то, возможно, корабль лишился такого же в бою за систему Сол. Мысль приятная, уж точно. А значит, непобедимый корабль получил в бою повреждения, которые не мог устранить на ходу. И это имело смысл. Странные корпуса, двигатели и реакторы их кораблей могли самовосстанавливаться, как будто корабль живой, но это протомолекулярные технологии. Однако сенсоры и компьютеры кораблей Лаконии — техника человеческая. Всё сделанное людьми приходится ремонтировать вручную или заменять. Это одно из немногих слабых мест гибридных кораблей.
И если у Бобби в руках запчасть для замены, это могло означать, что в сенсорном оснащении «Бури» появилась дыра. Если они сумеют определить, где она, то, вероятно, подберутся близко к огромному кораблю незамеченными. Они могли бы... выпустить одну ничего не значащую торпеду прежде, чем гигантская тварь развернётся и разнесёт их на атомы. Нарисовать на корпусе что-нибудь неприличное. Нагадить. Слова Джиллиан о моральных победах обидны, но это не делает их бессмысленными.
Бобби уложила сенсорный узел на место и отметила, что этот ящик нужно обязательно взять с собой. Часом позже она закончила разбирать контейнер с запасными частями и все пометила «взять». Её терминал играл в свою маленькую трёхмерную игру «упакуй все трофеи». Каждый раз, когда Бобби отмечала контейнер, программа перемещала всё, сложенное в грузовом отсеке «Шторма», чтобы найти свободное место. Ещё немного — и придётся складывать вещи в общих залах и коридорах, этот час недалёк.
Она открыла коробку с протеиновыми добавками для пищевого аппарата и сделала отметку «не брать». Начала закрывать коробку, вздохнула и исправила на «взять». Терминал проиграл коротенькую схему перетасовки. Как говорили в старину, голодный солдат опасней врага, и люди, рискующие ради дела жизнью, должны хоть иногда получать вкусную еду.
Однако занятно, что «Буря» идет за ними. Приятно знать, что они ударили врага достаточно сильно, и рана саднит. Может быть, это просто гордость. Адмирал Трехо зол, что пираты посмели действовать в его системе. Или, возможно, военный комиссар был близок с кем-то из высшего командования настолько, что теперь это личная месть. Или лаконийцы просто хотят получить обратно свой ароматизированный протеин. Какой бы ни была причина, по которой Лакония засуетилась после нападения, Бобби надеялась, что враги так же встревожены, как она.
Она дошла до конца одного ряда ящиков, а значит, работа наполовину закончена. Еще несколько часов в них порыться, и она улизнет в какой-нибудь старый бар в порту и зальет проблемы спиртным. Или хотя бы загонит их поглубже — до тошноты и похмелья. А может быть, она возьмёт стейк. Саба и подполье от одного стейка не разорятся. От этой мысли в животе заурчало. Или стоит все бросить прямо сейчас. Она придёт завтра и закончит.
В сторонке от рядов паллет маленькой кучей были сложены высокопрочные ящики. На них виднелись разного рода метки с предупреждениями, поэтому экипаж поставил их на некотором расстоянии от прочих припасов. Ну ладно. Пройдёмся ещё по этому опасному барахлу — и закругляемся.
Предупреждение на верхнем ящике гласило: «опасные химикаты», он был наполнен баллончиками обезжиривающего спрея. Прямой угрозы для здоровья и жизни нет. Бобби передвинула ящик к обычным припасам. Ящик под ним был промаркирован «взрывоопасно», внутри — заряды ракетных установок, встроенных в марсианскую силовую броню. Она отметила, что его точно надо взять, и отставила в сторону.
Ниже оказался большой металлический контейнер. Табличка на нём гласила: «Магнитная ловушка. Взрывоопасно». Странно. Слова для Бобби никак не соединялись во что-то осмысленное. Она сверила серийный номер на боку ящика со своим терминалом и получила ответ «идентификатор не найден».
Всё страньше и страньше.
Ничто на ящике не указывало, что открывать защёлки опасно, поэтому Бобби расстегнула их и подняла крышку. Она оказалась тяжелее, чем выглядела. Возможно, усилена свинцом. Внутри, среди наполнителя, которого хватило бы для сохранения яйца малиновки неповреждённым при маневрах на большом G, покоились четыре металлические сферы размером примерно с два кулака Бобби. От всех четырёх провода тянулись к массивному блоку питания, который издавал глухой гул высокого напряжения. Индикатор на силовом блоке показывал восемьдесят три процента. На каждой сфере имелся свой собственный индикатор в том месте, куда подходил кабель блока питания. Они все показывали полный заряд.
Бобби очень осторожно убрала от ящика руки и отступила на шаг. Ничто в нём не выдавало высокой опасности. Всего лишь четыре железных шара и батарея большой ёмкости. Но каждый волосок на её теле встал дыбом. Хотелось броситься прочь, но она постаралась взять себя в руки.
Бобби опять опустилась перед ящиком на колени и со всей осторожностью извлекла один металлический шар, следя за тем, чтобы провод оставался подсоединённым к блоку питания. Как только шар покинул ложе в уплотнителе, стала заметна надпись: «Не допускать разрядки магнитного контейнера — взрывоопасно». Ещё одна табличка, поменьше, гласила: «Не допускать работу от внутреннего источника питания дольше двадцати минут». На шаре виднелась эмблема лаконийского Директората по науке. Не военного, если забыть о том, что на Лаконии всё военное. В любом случае, необычные боеприпасы. И незнакомые.