Алекс отключил свой профиль от гостиничной сети. Красная иконка показывала шифрованное соединение с «Бурей». Немного иронично — он больше опасается, что Лакония схватит его, когда он посмотрел определенный канал, а не того, что его выдаст вот этот зашифрованный канал связи с подпольем. Такие дела. Вступая в борьбу, Алекс принял решение довериться спецам Сабы из прежнего АВП. Теперь нет смысла сомневаться. Алекс открыл сообщение, и на экране появился его сын.

— Привет, па, — с ухмылкой, напомнившей о Гизелле, произнес Кит. Сын больше похож на мать, чем на него. И слава богу. — Весьма необычно так скоро получить от тебя новое сообщение. Ты в системе? Ладно, не говори, знаю, мы все тут шу-шу-шу. В общем, привет. В этом семестре всё прекрасно, я получил высший балл по трем модулям, и, — улыбка стала грустной, — у меня хороший репетитор для двух других. А еще... ммм... да. Итак, я встречаюсь с девушкой, и думаю, что всё уже довольно серьезно. Ее зовут Рохани. Я не рассказывал ей о... гм... тебе. Есть ли шанс, что ты с ней когда-нибудь встретишься? Мама общалась с ее семьей, и видимо, скоро она может стать твоей невесткой. Было бы неплохо, да?

Послание продолжалось, Алекс слушал его, а в груди разливалось какое-то теплое чувство с примесью печали. Он не встретится с этой девушкой. Он не прилетит на свадьбу, если она вообще состоится. Рохани попадет в один список с Амосом, Холденом и Клариссой. Еще одна утрата. Очередная. Ему придется с этим жить. Он привык.

Звякнул ручной терминал, выскочило предупреждение от подставного контакта, который Саба использовал для важнейших сообщений. С тяжелым предчувствием Алекс открыл сообщение.

ЗНАЙ, «БУРЯ» УШЛА С ОРБИТЫ И ДВИЖЕТСЯ К ЮПИТЕРУ.

— М-да. Вот дерьмо.

— Мой паренек собирается жениться? — спросила Бобби, продолжая при этом смотреть на контейнеры с продовольствием. — Девчонке повезет, если я не утащу его первой.

Склад располагался на краю комплекса.

К энергосистеме станции он не был подключен, а систему жизнеобеспечения приспособили из старого бункера, она оставляла конденсат на стенах и потолках, от чего покрытие стало пятнистым, как шкура леопарда. Более крупное снаряжение, например, торпеды, всё еще находилось на «Шторме», но добычу поменьше перенесли на четыре широких ряда из поддонов. Проводя собственную инвентаризацию, Бобби распаковала их, разбросав ящики по всему полу. На некоторых темнели подпалины. В воздухе висел запах жженой керамики.

— Ты как-то чересчур спокойно приняла новость, что самый большой корабль в империи летит к нам, — произнес Алекс.

Бобби глубоко вздохнула, ее голос звучал спокойно.

— Джиллиан всем сообщила. «Буря» в нескольких днях пути, но работу всё равно нужно сделать. Надеюсь, что к тому времени, когда я с этим покончу, у меня появится план.

— И как продвигается?

— Пока никак. Я дам тебе знать.

Алекс сел на ящик. Он ощущал страшную тяжесть в ногах, необъяснимую при столь низкой гравитации спутника.

— Бобби, какого хрена мы тут торчим?

Бобби внимательно посмотрела на него. У нее на лице могла отобразиться куча разных выражений, и большую их часть Алекс уже знал. Он знал, когда это разговор с другом, а когда — с капитаном. Сейчас она слушала его как женщина, с которой он в прежние времена летал на «Роси». Та, что знала его еще до Ио.

— Мы деремся с врагом, — ответила она, — снижаем его способность концентрировать силы и влияние. Не даем воспользоваться источниками снабжения.

— Согласен, но зачем? Я хочу сказать, пытаемся ли мы вернуть всё к тому состоянию, когда всем заправлял Транспортный профсоюз? Или мы хотим сделать так, чтобы каждая планета принимала самостоятельные решения, и посмотреть, что из этого выйдет?

Бобби скрестила руки и откинулась на штабель ящиков. Резкое дежурное освещение показывало на ее лице и руках мельчайшие изъяны, оставленные десятилетиями тяжелой работы и радиацией. Годы ее украшали. Такой она и должна быть.

— Я так понимаю, ты спрашиваешь, не является ли авторитаризм естественным злом? Я правильно понимаю? Потому что, да, это так.

— Я не это имел в виду. Это... я не знаю, что. Я очень устал. И возможно, слегка деморализован.

— Да, как и все мы.

— И ты тоже?

— Мы потеряли цель. Тот военный комиссар мог дать нам нечто, что могло бы вогнать ублюдков обратно в каменный век. Может, и нет, но теперь я этого уже не узнаю. Так что да, я брюзжу. Но, как я понимаю, это не совсем то, что тебя мучает?

— Я не знаю, как выглядит победа.

— Что касается меня, победа выглядит как смерть с пониманием того, что после моей смерти человечество станет чуть лучше, чем если бы я вообще не родилась. Чуть свободнее. Чуть добрее. Чуть умнее. Что благодаря мне сволочи и садисты причинили вред чуть меньшему количеству людей. Этого будет достаточно.

— Согласен, — сказал Алекс.

— Стратег из меня так себе, оставим это яйцеголовым, — продолжила Бобби. — Я пехотинец, им и останусь. Эти люди хотят, чтобы каждая планета превратилась в тюрьму, а они будут решать, кто станет тюремщиками, а кто — заключенными.

— А мы против. — В голосе Алекса прозвучали усталость и согласие. — А ты не думала, что Наоми права? Может, лучше встроиться в систему? Изменить ее изнутри?

— Она права, — ответила Бобби, снова начав копаться в ящиках, — но и я права. Наоми хочет, чтобы был только один способ всё исправить, но чтобы при этом не проливать кровь.

— Но существует два пути, — сказал Алекс, подумав, что соглашается.

— Нет никаких путей, — возразила Бобби, — мы можем только тыкать их всем, что под руку попадется, и надеяться, что переживем ублюдков.

— Счетчик тикает, — произнес Алекс, — а я думаю про Такеши.

— Я послала сообщение его семье. Всегда тяжело кого-то терять, и до этого момента нам везло. Такое не могло продолжаться вечно.

— Я думаю, он был одним из лучших. Ему уже почти шестьдесят стукнуло. Если отбросить Джиллиан, Каспара и еще парочку, наше подполье состоит из старых астеров. Старого АВП.

— Согласна. Возблагодарим бога за это. Большая часть из них понимает, чем занимается.

— А за ними целое поколение, никогда не входившее в АВП. Никогда не сражавшееся за независимость с внутренними планетами. Разжиревшее и разбогатевшее на грузовиках Транспортного профсоюза, с уважаемой и важной работой. Детишки вроде Кита. Как ты собираешься убедить их бросить всё, что они получили, и вступить в драку?

Бобби прекратила копаться в ящиках и обернулась к нему.

— Алекс, откуда всё это?

— Я думаю, сейчас у нас есть подполье, потому что с нами куча старых ребят, всю жизнь сражавшихся с противником слишком сильным, чтобы его побить. У них прививка от страха поражения, но когда все они умрут, то думаю, мы проиграем. Как движение. Как историческая сила. Потому что мы не убеждаем тех, кто родился после создания Транспортного профсоюза, сражаться в драке, в которой нельзя победить. И может быть, в долгосрочной перспективе план Наоми выиграть политически — это всё, что нам остается.

Он увидел, как взгляд Бобби потух.

— Драка, в которой нельзя победить? — спросила она.

— Да. А разве не так?