Конан разжал руки и трактирщик всей своей тушей, шмякнулся на пол, жалобно подвывая тихим голосом.

— Да, и еще-хмуро усмехнулся мучитель — Если твоя дрессированная обезьяна очнется до утра, что весьма сомнительно — варвар пренебрежительно кивнул в сторону чернокожего, мирно пребывающего в блаженном забытье — то пусть держится подальше от меня и от- Конан хмыкнул — и от госпожи Радхи. Иначе, я ему все ребра пересчитаю..

Хозяин, его била крупная дрожь, затравленно оглянулся — никто не рвался к нему на помощь и поэтому он, пробормотав нечто невразумительное, пятясь отступил назад, подальше от бешенного северянина и его тощей сучки.

Повелительно кивнув своей спутнице, взиравшей на толстяка с недоверием, Конан неторопливо удалился, покидая поле боя с гордым видом победителя. Стриженная девка, которую он упорно величал «госпожа Радха», пробормотав что-то вроде «Эх, не пропадать же добру!», выхватила из рук заспанного мальчонки — прислужника кувшин охлажденного вина и поспешила следом за варваром, сладко позевывая, а носатый вендиец, в сердцах треснув ни в чем не повинного мальца по шее, осмотрев опустевшее заведение и неподвижно лежащего зембабвийца, визгливым голосом призывал проклятия всех известных ему богов на головы тупоумных варваров и наглых шлюх, так непочтительно обошедшихся с сыном его родителей, не забывая подсчитывать убытки понесенные в ночной драке. Правда, визжал и ругался он вполголоса, опасаясь нешуточных угроз проклятого чужака и даже не разбудил унылую шлюху, т ак и заснувшую за столом и пропустившую все самое интересное.

И никто из них — ни северянин, ни Радха, ни озабоченный хозяин не заметили темной фигуры, что на протяжении всего вечера, затаившись, просидела в углу, ни во что не вмешиваясь.

И лишь после того, как синеглазый чужестранец и его спутница скрылись из виду, неизвестный, закутанный в темный плащ, быстро покинул «Последний приют», оставив на столе деньги за так и не выпитое им вино.

….Едва лишь солнце позолотило купола над белоснежным храмом Асуры, трактирщик, с трудом удерживая в дрожащих руках большой глиняный кувшин с вином и краюху хлеба, запеченного с сыром и орехами, поспешил в комнату синеглазого чужестранца.

Пнув дверь ногой, он задом скользнул внутрь и замер, почуствовав на коже холодную сталь кинжала.

Быстрые руки выхватили у трясущегося вендийца вино и хлеб и убрали кинжал от его жирной шеи.

Конан, прекрасно выспавшийся на жидко тюфячке, набитом соломой, одобрительно взглянул на вошедшего. — Четыре монеты, говоришь? — хмыкнул он — Да за такие деньги я готов жить здесь хоть целую вечность.

Хозяин «Последнего приюта» вновь затрясся, как припадочный, представив, что здоровяк-варвар и впрямь обоснуется у него надолго. От подобной мысли его прошиб холодный пот и в коленях появилась предательская слабость. Перед глазами встало искаженное муками лицо плосконосого охранника, до вчерашнего вечера считавшегося первым силачом в Городе Висельников — бедняга жутко страдал от головной боли и даже свежие листья юкохи не помогали ему излечиться. — Надеюсь, господа останутся довольны? — проблеял вендиец — Мне не нужны неприятности в… — и тут он запнулся, судорожно сглотнув слюну, испуганно уставившись на худощавого юношу, одетого в добротную, хоть и поношенную одежду.

— ООО!ААА! — лепетал вендиец, колыхая своими телесами и постепенно узнавая в молодом человеке вчерашнюю «Госпожу Радху».

«Так вот каким утехам предавался варвар всю ночь! — трактирщик облизнул пересохшие губы — Не удивительно, что он так обозлился. Кто бы мог подумать… А бедняжка Самира еще предлагала ему поразвлечься…Клянусь, Асурой, если уж такие мужчины предпочитают мальчиков прекрасным женщином, то наш мир действительно катится в пропасть..»

— А,жирная крыса! — довольно рассмеялся Конан, не подозревая о чем думает вендиец в этот момент и протянул руки за вином и хлебом — Эй, Рахмат, смотри, у него в голове помутилось от твоего преображения. Наверное, девкой ты ему нравился больше!

Юноша, убравший свои стриженные волосы под аккуратную квадратную шапочку, лишь брезгливо передернул плечами в ответ на слова киммерийца, протягивая ладонь за своей порцией завтрака, а трактирщик, пятясь назад и не переставая кланяясь, не сводил выпученных глаз с меча варвара, длину которого он не оценил должным образом, равно, как и силу его кулаков.

— Клянусь Белом, покровителем воров! — воскликнул Конан, покончив с последним куском хлеба и с сожалением выплескивая остатки вина в рот — Никто в Аграпуре не смог бы узнать удачливого Рахмата в вихлястой бабенке легкого поведения, «Госпоже Радхе», подружке увальня-варвара.

— Да. да..-согласился щуплый туранец, но как-то неуверенно — Не очень-то весело было шляться в подобном тряпье и разыгрывать из себя забитую девицу, терпеть приставания и насмешки ублюдочного Абадала… Зато, хвала Эрлику, моя шкура пребывает в целости и сохранности.

— На ун-баши ты уж точно произвел незабываемое впечатление — ехидно усмехнулся Конан, поддразнивая своего юного приятеля — Какой успех имел!

— Все шло прекрасно, пока не появился некий варвар-деревенщина и не испортил всю игру — щеки Рахмата ярко вспыхнули при воспоминаниях о неприятных минутах знакомства с десятником туранской стражи-любителем мальчиков, насильнике и убийце.

— Зато я помог тебе сохранить твою честь! — Конан едва не давился от смеха, наблюдая за приятелем, чьи щеки раздулись от злости.

— О своей бы лучше подумал! — огрызнулся Рахмат, не желавший выслушивать насмешки — Что ты думаешь, решил трактирщик, заметив меня? — туранец веселился вовсю, а лицо Конана медленно багровело — Могу поспорить, что все окрестные шлюхи пребывают в печали. Как же так-такой самец и им не по зубам…

Конан разразился проклятиями и принялся метаться по комнате, круша мебель и зло поглядывая на аграпурского воришку, чье настроение улучшалось с каждой минутой.

— Не стоит расстраиваться, Конан! — отсмеявшись, примирительно воскликнул туранец — Если постараешься, то еще сможешь восстановить свою репутацию. Зато подумай — в этих диких местах никто не слышал о Конане из Киммерии и Рахмате-воре из Турана! С этим утверждением, киммериец, пожалуй, мог и поспорить — бывать в Вендии ему уже приходилось, хотя страна большая, а его приключения не заводили варвара в Вайнджан.

— Ничего плохого в том не вижу. — северянин прекратил гневаться и сладко потянулся, разминая мышцы — Вору лишняя слава ни к чему, а после диких зуагиров прогулки по местным базарам покажутся мне детскими забавами. Плохо лишь то, что поиски сокровищ несколько затянулись и в результате долгого пути мы прибыли в это, проклятое Сэтом, место. И опять повздорили с трактирщиком… И, опять из-за тебя..-киммериец больно ткнул в грудь Рахмата пальцем — Что за дурацкая привычка таскать на себе бабские тряпки? Я начинаю подозревать в тебе дурные наклонности. — раздражение северянина выплеснулось на ухмыляющегося во весь рот Рахмата — Может, ты скажешь, когда мы приступим к делу, ради которого мы тащились сюда, натирая мозоли на своих задницах, вначале ездой на верблюдах, а затем на быках? Мне не нравится Вендия — здесь слишком душно, кормят отвратительно, вино — кислятина, похожая на уксус, а в полдень печет, точно в преисподней Нергала. И еще эти мухи… — киммериец страдальчески сморщился и уставился на невозмутимого Рахмата — Сдается мне, что карманы здешних жителей так же пусты, как и мои.

— С каких это пор ты стал таким привередливым? — удивился туранец — Если я говорю, что здесь есть чем поживиться, то значит так и будет. Помнишь, Конан, там в степях, когда мы уходили от погони, я рассказывал тебе о черной жемчужине магараджей?

— Ааа! — разочарованно протянул Конан, тряхнув густой гривой волос — Сказки о здешней богине?

— Не просто сказки — быстро зашептал туранец. озираясь по сторонам, хотя в комнате не было никого, кроме них двоих — Это кровавая богиня Сигтона, королева подземного мира, демонесса из преисподней, может быть даже подружка самого Нергала! Здешний люд поклонялся ей с незапамятных времен. На алтарях демонической богини рекой лилась кровь невинных жертв. Так продолжалось до тех пор, пока в Вайнджан из Вендии не прибыли жрецы-дайомиты, верующие в Асуру. При помощи таинственной магии демонессу удалось отправить обратно в сумеречный мир. Магараджи повелели возвести новые храмы, а святилища Сигтоны — разрушить, алтари посыпать солью. Эти места прокляли, файнагов, проводников старой веры изгнали из страны, лишив власти и богатства.

— Что-то ты слишком много знаешь об этой богине! — подозрительный варвар, недолюбливавший колдовство и не доверявший жрецам, все равно каким — добрым или злым, мгновенно насторожился — Чешешь, как по-писаному.

— У меня хорошие информаторы — уклончиво ответил Рахмат и лицо его странно напряглось — Можешь поверить, все, сказанное мной — чистая правда.

— Пока мне это мало интересно. — покривив душой, произнес киммериец — Ты, хочешь сказать, что мы прошли пол-мира только для того, чтобы я в очередной раз смог услышать сказочку о богине-убийце?

— Да нет же, Конан! Ты просто не понял меня! — с досадой воскликнул Рахмат — Когда войска магараджи взяли приступом, а затем и сожгли храм-город богини и перебили большинство файнагов, тогдашний правитель Вайнджана собственноручно сорвал с головы статуи богини Сигтоны драгоценный обруч, усыпанный алмазами, с огромной черной жемчужиной в центре, подобной которой нет в целом мире. Говорят, что богиня принесла ее с собой из неведомых далей. Жемчужина — знак власти Сигтоны над этим миром, теперь является святыней дома правителей Вайнджана и вместе с короной находится в Лунном дворце, там — и он неопределенно махнул рукой в сторону распахнутого окна-Говорят, что шах Иранистана готов отдать за эту жемчужину любую из своих провинций и любимую дочь впридачу.