Долгий путь среди деревьев, вероятно подходил к концу. Тропинка пошла круто вниз, заросли трав и мелкого кустарника стали гуще, на ветвях появились длинные пряди зеленого мха. Вскоре приятели очутились на берегу неширокой, вонючей речушки. Ее грязные воды несли с собой всевозможный мусор и нечистоты. Запах стоял такой, что даже привычному к лишениям варвару захотелось зажать нос и бежать без оглядки.

— Куда ты нас привел, шакалий сын? — обозлившись, воскликнул Рахмат — Конан, этот недоносок..

Киммериец дернул приятеля за рукав и Рахмат замолчал, едва не поперхнувшись собственной слюной.

Их, оказывается, уже ждали.

Старик, тощий до изнеможения, высокий, как большинство вендийцев, но сгорбленный от тяжести прожитых лет, одетый в грязные остатки балахона неопределенного цвета, опираясь на корявую палку, спокойно поджидал, когда пришельцы подойдут поближе. Его слепые глаза таращились на яркое, утреннее солнце, приятно согревавшее старые кости, а мозолистые руки, узловатые и ободранные нервно двигались, постукивая

самодельным посохом.

Малец шустро подскочил к неприглядному старцу и дернув того за ветхий рукав, что-то быстро зашептал прямо в грязное ухо.

Киммериец и туранец замерли, рассматривая живой скелет с брезгливой жалостью и удивлением.

— Храни нас Эрлик от подобной участи! — пробормотал Рахмат, сдвинув на лоб некогда чистую шапочку — Эка угораздило, бедолагу. Что это еще за чучело?

Старик неожиданно бухнулся на колени и пополз, с трудом передвигая ноги прямо по грязи, протягивая к киммерийцу длинные, худые руки с черными, обкусанными ногтями.

— Чего это он? — северянин слегка подался назад, не желая, чтобы его касались скрюченные пальцы скелетообразного старца — Никак припадочный. — и, отпихивая старика руками, продолжал пятится, отступая к зеленым кустам — Отвяжись, развалина, мне на сегодняшнее утро достаточно развлечений.

Приятели рассматривали тощего вендийца, словно диковинное насекомое.

Старец продолжал ползти к Конану, не отрывая головы от земли и что-то бормоча себе под нос, а киммериец продолжал пятиться, не переставая громко ругаться.

— Это мой дед — стеснительно произнес малец, важно ковыряя в носу черным от грязи пальцем — Он очень хотел поблагодарить тебя, чужестранный воин и тебя… — мальчонка запнулся, не зная, какправильно обращаться к Рахмату — Поблагодарить за то, что вы побили Нгото.

— Нгото? — варвар вытаращил глаза, украдкой пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев старика, который все — таки дотянулся до своего кумира — А, та дрессированная обезьяна с плоским носом… Из трактира. Так это не я, это он — и киммериец с облегчением указал на туранца — Его и слюнявте, а меня увольте. — Моя Мать, Карима, работает в этом трактире. — шмыгнул носом малец — Она женщина для удовольствий и ей приходится много работать, чтобы прокормить пять ртов. Дед тоже помогал, пока не ослеп и тогда хозяин велел гнать его. Нгото сбросил старика с обрыва, но он выжил и теперь прячется здесь… Если Нгото узнает, то прийдет и убьет его, а мать лишится работы. — мальчонка перевел дух и голос его стал совсем печальным — Нгото обижает мою мать — она уже не так молода и не может много зарабатывать…Мы боимся Нгото, ведь моей сестре, Сиате, скоро десять, а, Нгото любит совсем молоденьких девочек… Она не выживет, если он решит принудить её к… Мы маленькие люди, а маленького человека легко обидеть. Ты заступился за нас.

— И вовсе я за вас не заступался — буркнул северянин — Но, если б, я только знал, я этому Нгото мозги вышиб… Выгонять своих стариков на верную смерть, насиловать маленьких девочек… Ну и ну!

— И мы тащились в вонючую дыру, что бы выслушивать этот бред? — возмутился Рахмат, слегка уязвленный тем, что благодарить его никто не собирается. Он был зол и голоден — завтрак, предложенный трактирщиком нежеланным гостям давно переварился, аккуратная шапочка туранца была перепачкана липкой гадостью, зеленой и мерзкой, а сапоги воняли так, словно он всю ночь простоял в отхожей яме — Все, с меня хватит! Разбирайся со своим поклонником сам, варвар, а я поищу местечко почище. Меня уже тошнит от этого аромата помойки.

Киммериец так и замер с открытым ртом, шипя, точно рассерженный кот. Какая наглость! Он же еще и виноват, хотя именно Рахмат огрел плосконосого громилу кувшином по голове и оказал услугу всей немалой семейке сопливого мальчугана. К тому же, если б не этот малец, то Черные стражи наверняка зацапали приятелей прямо в постели и ждало бы их не рискованное путешествие в Лунный дворец, а допрос и пытки.

— Дед может вам помочь, чужестранцы — глазки мальчика радостно блестели, от сознания того, что он может оказать услугу важным господам и хоть как-то отблагодарить их за помощь — Вот ему вы можете дать серебряную монетку. Тогда моя мать сможет купить себе новое платье и больше зарабатывать.

— Помочь? — лицо Рахмата вытянулось от возмущения — Эта дряхлая развалина? Пацан, да ты спятил. Твой дед того гляди рассыпется от старости. Спасибо, конечно, что предупредил нас и помог спрятаться от кучи темнокожих клуш, з ачем-то сменивших вязальные спицы на сабли, но это и все. Нам пора, Конан — он многозначительно взглянул на северянина — Мы должны поторопиться, если хотим кое-кого разыскать.

— Не нужно никого искать — малец проявил неожиданное упрямство и начал раздражать нетерпеливого туранца. Подойдя к распростертому на земле старику, мальчик помог ему подняться и стать почти прямо, подав палку. — Вы уже нашли того, кто вам нужен.

— Да пошлет мне терпение, пресветлый Тарим! — пробормотал Рахмат — Я же тебе объяснил — мы торопимся…Конан дай ему монетку, иначе не отвяжется.

— Вы ищете путь во дворец магараджи? — скрипучим голосом спросил старик, упершись в молодого туранца своими слепыми глазами — Я могу проводить вас туда..

— Ты! — Конан и Рахмат воскликнули это одновременно.

— Я! — с достоинством ответило древнее пугало и подняло лицо. С ужасом и отвращением друзья отвернулись, а старик невесело рассмеялся, опираясь на палку обеими руками и шатаясь от слабости.

— Да, я слеп, но не глуп-старик перестал смеяться так же внезапно, как и начал — Но «червям» не нужны глаза, там, в подземельях под городом. В темноте все равно не на что смотреть. Я проведу вас во дворец владыки, хотя знаю, что вы замыслили недоброе дело. Асура скоро призовет меня и душу мою поглотит Катар, я знаю это так же точно, как и то, что близится время зла. Может вы сумеете помешать этому злу завладеть нашей страной..

— Начинается! — киммериец зло сплюнул — Еще один сумашедший провидец.

— Вы помогли мне, моей дочери и моему внуку Важе вы тоже понравились. — он ласково потрепал парнишку по черноволосой голове — Приходите вечером — увидите все сами. Старик отпустил руку мальчишки и, согнувшись в три погибели, скакнул в зеленые заросли. Ветви слабо колыхнулись и замерли.

— Куда он пропал? — туранец прямо-таки обалдел от подобной прыти того, кто еще мгновение назад казался почти покойником — Изчез, как нечистый дух.

Киммериец осторожно отвел мечом широкие, лопушитые листья и ему в лицо резко пахнуло тленом и сыростью. Через плечо варвара с любопытством заглядывал Рахмат и, округлив глаза, пялился на глубокую нору, уходящую прямо в стену оврага, смрадную и страшную.

Именно этот путь и был кратчайшей дорогой во дворец магараджи.

Конан скрипнул зубами и отступил. Друзьям еще предстояло хорошенько отдохнуть перед неприятной дорогой, милостью Рахмата, уготованной им этой ночью.

Туранец еще несколько мгновений таращился на темное отверстие, поглотившее седовласого старика, а затем бросился бежать, торопясь догнать киммерийца, стремительным шагом идущего за маленьким проводником.

**

Княжеская лодка белоснежным лебедем скользила по темно-синим водам реки. Золотистые весла равномерно погружались в спокойные воды Бхаваны-реки, разделяющей город на две, почти равные части и впадающей в залив Сахиба, как его называли туранцы или Бентальский, как испокон веков, величали его местные жители.

Темнокожие рабы-гребцы, навечно прикованные к веслам княжеской галеры, были похожи на древних, языческих богов. На лодку раджассы отбирали лишь самых молодых и сильных, ведь их красивые тела должны были радовать глаза могущественной госпожи.

Великолепная галера, украшенная роскошным орнаментом и гирляндами пахучих цветов, медленно двигаясь по спокойной глади реки, привлекала внимание многочисленного бедного люда, снующего на берегу.

Марджена, свободно возлегающая на мягких иранистанских коврах, в шатре из яркого шелка, расположенного посреди лодки, равнодушным взглядом провожала, уплывающий вдаль вид, живописный и ласкающий взгляд. Тонкие пальчики женщины лениво перебирали сизые ягоды винограда, сладкие и сочные, поднося особо аппетитные к коралловым губкам. На золотом блюде перед госпожой горкой рассыпались разнообразные фрукты, манящие своей спелостью и сочностью весело жужжащих ос, пытающихся полакомиться сладкой мякотью. Лиловые сливы, душистые персики, спелые плоды хурмы и граната предлагали себя раджассе, но женщина продолжала меланхолично ощипывать, избранную ею гроздь винограда, игнорируя прочие дары природы. Уже который день леди Марджена питалась одними лишь только фруктами и пила простую родниковую воду, отказываясь от вина и мяса, чем приводила в отчаянье приближенных.

Лодко мягко ткнулась носом в, одетый мрамором берег реки и вокруг раджассы образовался настоящий вихрь из шелка, милых девичьих лиц, бряканья золотых украшений и прочей торопливой суеты.

Рабыни с опахалами, всю дорогу обмахивающие госпожу, пытаясь создать вокруг нее прохладный ветерок, побросали свои огромные веера и поддерживая раджассу под руки, помогли ей обуть изящные кожаные сандалии. Другие девушки поспешно расстилали широкий рулон плотного шелка, дабы изящные ножки высокородной дамы не коснулись грязного настила.