Неподвижное женское тело распростерлось на пушистом ковре, рядом с мраморной купальней, где безмятежно плавали, далекие от ужаса и потрясения внешнего мира, редкостные золотые рыбки, еще один привет из далекого Кхитая, страны невообразимых чудес и сокровищ.

Воздух в просторной комнате буквально сочился муками и страданьем.

Едва лишь взглянев на труп наложницы, раджасса Вайнджара без чуств упала на руки, боязливо жмущихся рядом евнухов. Она потеряла сознание, точно простолюдинка, а не потомок древнего воинского рода кшатриев.

Молодая кхитаянка была безнадежно мертва. Ее лицо, искаженное предсмертной мукой, жутко изуродовали. У девушки, вероятно еще живой, отрезали нос и уши, а на месте глаз зияли провалы в черных сгустках крови. Но самым страшным оказалось то, что у несчастной жертвы не было сердца и белые кости ребер торчали из кровавого месива, оставшегося на месте ее груди.

Шафрановая кожа девушки была вся перепачкана ее собственной кровью, а богатый ковер под ней был безнадежно испорчен.

Ужасало и то, что у нападавшего, человека или безрассудно смелого, или просто везучего глупца, хватило времени для того, что бы соорудить для раджассы особый сувенир — на длинной стреле, со страшной силой воткнувшейся в стену, обтянутую сатином, висело зловещее ожерелье из ушей и носа убитой кхитаянки.

Словно по мановению волшебной палочки появились нюхательные соли и уксус, но заплаканным наложницам, чьи зубы стучали, а руки дрожали от ужаса, с трудом удалось привести в сознание свою госпожу. Грозные кешанки из числа Черных стражей, с обнаженными тувларами — кривыми восточными саблями, гневно сверкали белками глаз, обступив правительницу со всех сторон и не подпуская к ней никого из придворных, сбежавшихся на поднятый евнухами шум и толпящихся в коридоре, ведущим в Малый дворец.

— Жертвоприношение… жертвоприношение..- перешептывались перепуганные обитатели пардханы, заламывая руки и поминутно взвизгивая от страха. Словно мрачные плакальщицы на погребении, вторили им евнухи, своими тонкими, пронзительными голосами.

Придворные, в неуместно ярких одеяниях, толпились поодаль — их сдерживали решительно настроенные кешанки, но из их шумной толпы неслись охи и ахи, а многие скрещивали пальцы и плевали через плечо, стараясь отвести от себя беду.

Лишь один человек стоял спокойно, сохраняя невозмутимый вид. Капитан копьеносцев Ади-басс, с плохо скрываемой неприязнью, смотрел на обеспокоенного жреца-дайомита и его тонкие пальцы ласково поглаживали гладкую рукоять тувлара.

— Кровавая богиня требует жертву от дома магараджей! — шептал кое кто из суеверной знати, еще так недавно посмеивавшейся над опасениями Вайомидиса и хватались за охранные амулеты.

Марджена приподняла голову — боль отступила и она вновь могла двигаться. Оглядевшись вокруг, раджасса заметила только слезы, страх и отчаянье. Ей снова стало не по себе.

Коленопреклоненные наложницы рыдали в три ручья, кривя красивые губы и размазывая слезы по искусно раскрашенным лицам. Ни одна из них, даже под страхом бастинады не желала оставаться в этой зловещей комнате.

— Успокойтесь! — гневно воскликнул жрец Асуры, убедившись, что с раджассой все благополучно. Он обвел присутствующих огненным взглядом своих серо-голубых глаз и пересуды мгновенно смолкли. Жрец гневно взмахнул рукой, от чего его нелепый плащ слегка распахнулся и все увидели, спрятанную под ним кольчугу, из тонких, переплетенных между собой железных колец.

— Унесите тело — коротко приказал он — Позже мы позаботимся о несчастной.

Пересуды вспыхнули с новой силой — даже во дворце магараджей, главной твердыне княжества, Верховный жрец Асуры, известный своей праведностью, не снимает кольчуги. Значит он, не очень надеясь на защиту Асуры, позаботился о собственной безопасности. Поистинне настали смутные времена!

Многие из знатных лиц, тут же вспомнили о срочных, неотложных делах, требующих немедленного разрешения. Толпа стенающих и всхлипывающих распалась на несколько частей. Очнувшиеся и вспомнившие о своих обязанностях евнухи собрали рыдающих, изнемогающих от страха наложниц и, укрывая их отпосторонних взглядов своими широкими спинами, погнали прекрасное имущество прочь, подальше от раджассы, Черных стражей и Верховного жреца.

Глава Вайнджарских дайомитов был рассержен. Окружающие с почтительным страхом внимали его словам. Судьба немногих, посмевших восстать против его влияния, была достойна сожаления.

— Это измена! — гремел голос Вайомидиса — Черная злоба темных сил проникла даже сюда, в Лунный дворец и клянусь могучей десницей Асуры, мы сурово покараем преступников. Культ кровавой богини запрещен и преследуется в нашем княжестве, ее алтари разбиты и храмы разрушены уже сотни лет! Всякий, кто осмелится открыто или тайно приносить жертвы этому чудовищному божеству, будет объявлен вне закона, имущество конфискованни, а родственники — проданы в рабство! Теперь — жрец почти кричал, потрясая тяжелым посохом — пошли прочь и запечатайте свои уста, если не хотите попасть в подземелье.

Ади-Басс, капитан дворцовой гвардии и Рамасанти, глава Черных стражей увели поникшую, дрожащую, точно в лихорадке, Марджену в ее покои.

Обезображенное тело наложницы зашили в холстину и передали в руки младших служителей Асуры, полы вымыли и ковер заменили. В женской части дворца внешне все стало, как прежде.

Казалось, все забыли о погибшей наложнице — невозмутимыми, черными изваяниями стояли у главных дверей темнокожие стражницы, сжимая в крепких руках оружие, дозором обходили посты Копьеносцы вельможного Ади-Басса, повара готовили изысканные яства для прожорливых придворных, девушки-рабыни натирали полы и прислуживали своим господам, благоухали цветы в саду раджассы и громко рычали звери в дворцовом зверинце..

Однако, в роскошных покоях, за плотно запахнутыми занавесями, всю ночь курили благовония и их обитатели, от могущественной госпожи, до низкорожденной рабыни молились богам, умоляя их о спасении своих ничтожных душ и прощении многочисленных грехов.

Под утро Вайомидис и Ади-Басс собрали военный совет. Опасность, угрожающая государству стала очевидной. Против этого не осмелился возражать даже скептически настроенный кшатрий, не верящий во всякие потусторонние страхи.

Жрецы-файнаги, последователи кровавой богини Сигтоны, изгнанные с приходом к власти дайомитов и утверждением культа Асуры, вернулись и молодая кхитаянка

стала первой, но к сожалению, не последней жертвой.

Глава3. «Последний приют».

В любом, уважающем себя поселении, будь то пышная столица или убогий провинциальный городишко, есть такое местечко, район, где селятся низшие классы: убогие и нищие, воры и убийцы, беглые рабы, конокрады и прочие представители преступных элементов. Здесь же находятся лавчонки менял и скупщиков краденого, сомнительныезабегаловки, где вам с радушной улыбкой подадут кружку дешевого вина и сунут нож в брюхо, если будут уверены, что получат от этого какую-нибудь выгоду; квартал, где девицы подсыпают своим кавалерам в напитки сонное зелье и без зазрения совести очищают карманы, освобождая их хозяев от находящихся в них ценностей, а иногда и от самой жизни; где маленький мальчик, с жалкой улыбкой тянущий грязную ладошку за подаянием в одну медную монетку, другой рукой срезает тугой кошелек с вашего пояса; где громилы, чьи лица внушают ужас, готовы выскочить из любой темной подворотни и обобрать неосторожного путника до нитки…

В Вайнджаре не каждый достойный горожанин рискнет сунуть нос в клоаку, именуемую кварталом Висельников. На самом деле это был целый бандитский город, пропитанный запахом нечистот, вонью тухлой рыбы и смрадом свалки. Город Висельников служил отличным прибежищем для низких негодяев, прибывающих в княжество со всего побережья.

Изредка, вероятно в поисках острых ощущений, в местечко заглядывали пресыщенные богатством юнцы из знатных семей. Веселые девицы, не церемонясь тащили выгодных клиентов в свои вертепы, а крепкие кулаки обитателей трущоб надолго отбивали у них охоту к посещению подобных мест. Нередко для многих щеголей подобные прогулки заканчивались весьма печально и отряды городской стражи переворачивали вверх дном вонючий городок в поисках загулявшего дитяти какой-нибудь известной семьи, зачастую находя отдельные куски тела в сточных канавах, опознать которые родственники могли лишь по особым родовым знакам.

Много раз городские власти по приказу магараджи устраивали облавы и погромы в своевольном квартале Висельников, пожаром и дымом обволакивало жалкие лачуги и постоялые дворы, гоняя горячий пепел по залитым нечистотами, улицам, но, проходило некоторое время и точно грибы-поганки после дождя возникали новые хижины, трактиры гостеприимно распахивали свои двери, вызывающе раскрашенные шлюхи соблазнительно покачивали бедрами, пряча за убогими тряпками острые ножи, тащились по улицам серые, точно припорошенные пылью, тени. Это выходили на улицы и спешили к курильням любители черного лотоса, выползая из темных нор и рыская в поисках запрещенного зелья, проклятия Вендии, приносившего огромные богатства торговцам наркотиками.

Особо дурную славу даже в этом опасном для жизни крайке, снискал постоялый двор «Последний приют», вполне оправдывающий свое зловещее название. Дырявая крыша, да гнилые стены-вот и все богатство хозяина грязного притона, промышляющего всем понемногу, от скупки краденного и сутенерства, до заказных убийств и торговли лотосом.

Обилие кислого вина, дешевая жратва и легкодоступные шлюхи в полупрозрачных тряпках делали его весьма привлекательным для тех, кто подсчитывал последние медяки в своих карманах, без скорой надежды на богатство.