Никто не знает.

— Я знаю, что ты слишком много выпил. Давай я провожу тебя на стоянку такси.

Я перестаю слушать, слишком очарованный рябью в канале подо мной. Мне слишком жарко. Держу пари, что вода прохладная. Это меня соблазняет. Я хочу почувствовать это своей кожей.

— Что за... — кажется, Теодор что-то говорит, но я уже потерял к нему интерес. Он не хочет, чтобы я его трахнул? Прекрасно. Нет никакой причины для него, чтобы все еще оставаться здесь. — Какого хрена ты делаешь?

      Кажется, что-то зацепилось за мою рубашку, но преодолеваю сопротивление и подтягиваю вторую ногу на парапет. Я приседаю на корточки, балансируя, собираясь встать, когда вдруг чувствую давление вокруг своей талии.

Я падаю назад и с глухим стуком приземляюсь на твердую землю. Мои глаза открыты, но все, что я вижу, — это свет и размытое лицо. Шок от боли регистрируется, и я думаю, что она исходит от моего запястья. Или, может быть, шеи. Спина тоже болит. Или это моя голова?

— Что за игру ты затеял? — я знаю этот голос. Это голос Теодора. Это заставляет меня улыбаться. Интересно, это его расплывчатое лицо нависло надо мной? Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, но фигура исчезает.

Вокруг меня происходит какое-то волнение. Я слышу много разных голосов, но сосредотачиваюсь на голосе Теодора.

— Вызовите скорую. Думаю, он что-то принял.

— Я просто хотел остыть, — говорю я, гадая, из-за чего весь этот сыр-бор.

Расплывчатое лицо возвращается, и я пытаюсь сфокусироваться на нем, но я слишком устал.

— Дерьмо. У тебя кровь идет.

Кто истекает кровью?

Он не может иметь в виду меня, потому что я чувствую себя хорошо. Чтобы доказать это, я принимаю сидячее положение, или пытаюсь это сделать, но нечеткое лицо, похожее на Теодора, опускает меня обратно.

— Скорая сейчас будет. У тебя разбита голова. Не двигайся.

Его ненужное беспокойство злит меня, и я заставляю себя подняться.

— Я в порядке. — Иисус. В чем дело? Я с вызовом встаю на колени и пытаюсь подняться. Лицо Теодора проясняется, и я смотрю ему прямо в глаза. — Видишь?

Это последнее, что я помню, прежде чем все становится черным.

* * *

Я прихожу в себя в машине скорой помощи.

— Что происходит? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам. Я замечаю Теодора, сидящего на раскладном стуле рядом со мной. — Почему ты здесь?

— Ты…

— Черт. Я забыл позвонить Хелен, чтобы договориться о встрече в понедельник. Где мой телефон? — я пытаюсь поднять голову, но она зафиксирована. — Мне нужен мой телефон. Теодор, дай мне свой телефон. Подожди… это понедельник или вторник? Я думаю, что у меня все занято до понедельника. Лучше всего во вторник. Куда вы меня везете?

— Мистер Хол…

— Теодор, телефон! — требую я. Почему, вашу мать, никто не слушает меня? Я пытаюсь дотянуться, но мои руки тоже зафиксированы. — У меня сейчас так много новых идей. Мне нужно вернуться домой и составить кое-какие планы. Я отправлю их по электронной почте Хелен. Где мой телефон?

— Мистер Холден, — глубоким и властным голосом говорит парень в зеленой форме. Он мне уже не нравится. — Мне нужно, чтобы вы сказали мне, принимали ли вы что-нибудь.

Я борюсь с креплениями.

— Почему я не могу пошевелиться? Снимите с меня эти чертовы ремни!

— Сэр, мне нужно, чтобы вы успокоились.

— Вот как? Мне нужно выбраться из этой чертовой скорой. У меня есть дела! Теодор, черт возьми, где твой гребаный телефон?

Я пытаюсь пинать, бить, извиваться... делаю все, что даст мне возможность подтянуться. Мне слишком жарко. Мне слишком холодно. Я чертовски зол. Зачем они поместили меня сюда?

Парень в зеленом начинает говорить, но я перекрикиваю его голос, когда вижу, как он прыскает шприцем перед своим лицом.

— Это еще зачем? — он игнорирует меня и начинает двигать его к моей руке. — Мне это не нужно! — моя спина напряжена, вены на шее вздуваются, когда я пытаюсь двигаться. Острая игла впивается в мою кожу, и я рычу в воздух: — Убирайся на хер, су…

* * *

Мои глаза все еще закрыты, когда я снова просыпаюсь. Я в больнице. Я чувствую ее запах. Что, черт возьми, я натворил на этот раз? Я приказываю своим глазам открыться, но получается лишь слегка моргнуть. Во рту сухо, в голове туман, и я сразу понял, что мне вкололи успокоительное. От осознания этого из моего горла вырывается стон, и в течение нескольких секунд меня начинают тыкать и тормошить.

— С возвращением, Мистер Холден, — слышу я, по-видимому, от врача.

Надменный ублюдок.

— Вы можете открыть глаза?

Я пытаюсь, мудак. Тяжело дыша через нос, я концентрируюсь. С каждым морганием они открываются все шире, заставляя меня щуриться, когда резкий искусственный свет проникает в мои зрачки. Быстро моргая, я вижу четыре фигуры, окружающие меня, их лица немного затуманены. Я достаточно хорошо различаю голубую униформу, чтобы понять, что трое из них — медицинские работники, но четвертый…

Вот дерьмо.

Четвертый — Теодор.

— Вы можете назвать мне свое имя?

Начинается…

Я расстроен, но я знаю правила. Если я не отвечу, они просто продержат меня здесь дольше.

— Джеймс Холден.

— Дата рождения?

— Третьего апреля 1984 года.

— Ух ты, с Днем рождения!

Отвали нахер.

— Неужели?

— Кто премьер-министр?

— Дэвид Кэмерон.

— Какой сейчас год?

— 2015.

Я почти забываю, что Теодор здесь, пока он не делает шаг ко мне.

— Уберите его отсюда, — говорю я, слишком недовольный собой, чтобы смотреть на него.

— Вам понадобится кто-нибудь, чтобы проводить вас домой, как только вы пройдете экспертизу, — сообщает мне доктор.

— Экспертизу чего? — спрашивает Теодор тихим, робким голосом.

— Я сказал, что хочу, чтобы он убрался отсюда! — требую я. Я не хочу, чтобы он видел меня таким. К утру понедельника об этом узнает весь «Холден-Хаус». — Позвоните моему брату. Его номер есть в моем телефоне.

— Простите, сэр, мы не нашли у вас телефона, когда привезли.

Черт. Я слышу женский голос, говорящий Теодору, что он должен уйти, но поднимаю руку.

— Подождите. Теодор, дай мне свой мобильный.

Теперь я ясно вижу его, но отказываюсь смотреть ему в глаза. Он подходит так близко, как считает нужным, оставляя щедрое пространство между нами, и протягивает мне свой телефон. Я набираю номер Макса и возвращаю его обратно.

— Позвони ему, — говорю я, — а потом уходи, — мой тон резок. Мне стыдно, и я хочу, чтобы он ушел.

Я не смотрю, как он уходит. Не могу. Не думаю, что когда-нибудь смогу снова на него смотреть. Вместо этого я закрываю глаза и продолжаю отвечать на все более бессмысленные вопросы, ожидая оценки своей психики.

Глава 5

Тео

Мой пульс стучит в ушах. Я стою на улице, рядом со стоянкой машин скорой помощи и нажимаю «вызов». Не знаю, что я должен сказать ему, потому что я не понимаю, что происходит. Я тысячу раз видел пьяных людей, но Джеймс был не просто пьян, он был... черт, я даже не знаю, каким он был.

— Алло? — отвечает мужской голос, и я делаю глубокий вдох.

Вот дерьмо. Я не знаю его имени.

— Эмм, здравствуйте. Вы брат Джеймса Холдена?

— Да. Где он? — он спрашивает торопливо, в панике, как будто знает, что что-то случилось.

— Он в отделении скорой помощи. Я… я не совсем понимаю, что случилось. Думаю, он что-то принял.

— С ним все в порядке?

— Ох, да, извините. Сейчас он вроде как в порядке. С ним доктор. Он упал и ударился головой. Запястье тоже распухло, так что его скоро отправят на рентген.

— Черт, — бормочет он. — Я смогу добраться только через несколько часов. Я в Глазго, но уже направляюсь к своей машине.

— Хорошо, — говорю я, нервы заставляют слова дрожать на моих губах. Я не так давно знаю Джеймса, но я знаю, что он не из терпеливых, и боюсь ему сообщить эту новость.

— Они дали ему успокоительное?

Почему он спрашивает об этом? Я опешил от того, насколько он не удивлен этой ситуацией.

— Да. По крайней мере, я так думаю. Они вкололи ему что-то в машине скорой помощи. Он был, эммм… немного возбужден.

— Вы останетесь с ним?

— Хмм…

— Полагаю, вы один из его друзей, с которыми он отмечал свой день рождения?

Я понятия не имел, что у него день рождения, пока он не назвал доктору дату своего рождения. Печаль за него сдавила грудь. Никто не должен проводить свой день рождения в одиночестве. Где же его друзья? Его семья? В Джеймсе Холдене гораздо больше, чем он показывает, и я хочу копнуть глубже, так же сильно, как хочу убежать.

— Вообще-то, он просто мой босс. Я не очень хорошо его знаю, — я никогда не хотел его знать. И до сих пор не хочу. Только теперь уже по другим причинам. Сейчас это потому, что я боюсь того, что найду в нем.

— Понимаю, — говорит он и удрученно вздыхает в трубку.

— Но я могу подождать, пока вы не приедете, — предлагаю я, сразу задаваясь вопросом, какого черта я это сказал. Джеймс не хочет, чтобы я был здесь, и, честно говоря, я тоже не думаю, что хочу остаться.

— Буду вам очень признателен. Спасибо. Я выезжаю прямо сейчас.

Сказав ему, в какой больнице Джеймс, мы прощаемся, и я смотрю на свой телефон. Есть несколько сообщений от Эда, желающего узнать, что происходит. Я не уверен, что должен говорить ему, даже если бы что-то знал, поэтому игнорирую это и прячу телефон обратно в карман.

Я возвращаюсь в больницу и направляюсь к секции Джеймса. Я на несколько минут зависаю перед занавеской, надеясь, что мимо пройдет медсестра и я передам ей сообщение его брата. Но все они выглядят очень занятыми, и я не хочу отвлекать их. Проглотив комок в горле, я сдаюсь и отодвигаю занавеску, мысленно готовясь к гневу Джеймса.

Я ожидаю, что он начнет кричать, но, когда его взгляд встречается с моим, он просто отворачивается, уставившись в стену. Рукава его рубашки закатаны до локтей, и я впервые вижу во всех деталях его татуировки. Одно предплечье до запястья украшено японской живописью, но другое чистое. Интересно, его татуировка уходит в полный «рукав»? Тяжесть опускается на мою грудь, когда я понимаю, что, возможно, никогда об этом не узнаю.