‒ Ключ мне дала Джун. Я встретился с ней и Снитчем с час назад. Вот зачем Снитч в городе. Я попросил его об одолжении.

Мои глаза распахиваются, и наши взгляды встречаются. Теперь я понимаю, о чем говорила Джун.

‒ Президент моего клуба отвернулась от меня. Чертова предательница.

‒ Я здесь, потому что люблю тебя, Макс, ‒ Сейдж игнорирует мой комментарий и отвечает на второй вопрос. Он не отрывает от меня взгляда.

‒ Ого, ты перешел сразу к сути, ‒ усмехаюсь я, опуская взгляд и располагая горошек на руке. ‒ Знаешь, может, если бы ты любил меня достаточно сильно, то не бросил бы меня в больнице, чтобы я очнулась в одиночестве. Может, ты бы позвонил мне, а не хранил молчание, ‒ перехожу на крик. ‒ Как ты посмел просто бросить меня тут разгребать это дерьмо? ‒ Стучу себя ладонью в грудь. Он стоит прямо передо мной, но я все равно чувствую глухую боль, что поселилась во мне в день, когда я очнулась, а его не было.

Он делает глубокий вдох. Резкий и полный боли. Так, что я уже чуть не прыгаю со стойки ему в руки. Хочу обхватить его всего и не отпускать несколько дней, но не могу. Мне больно, и ему придется объясниться.

‒ Я думал, что поступаю правильно. Но теперь понял, что это была самая большая ошибка в моей жизни.

Он тянется ко мне, и когда я не делаю попыток позволить ему прикоснуться к себе, он роняет руку и сжимает ее в кулак.

‒ Где ты был эти три месяца? Снитч мне не говорил.

Сейдж скрещивает руки на груди и рассказывает про нового убийцу и про вынужденные тренировки. Объясняет, зачем так поступил и почему не мог обсудить это со мной в то время.

‒ Но я закончил, Макс. Таймер доволен своим новым убийцей. Больше он тебя не побеспокоит.

Я отклоняюсь на стойку, перенеся вес на руки.

‒ И после того как Таймер отпустил тебя, куда ты направился? ‒ Никак не понимала, почему он тут же не явился сюда.

‒ Я поехал в Лукаут. Макс, есть вопросы, которые я должен был решить самостоятельно. Все те, кого я убил...

‒ Если это имеет отношение к твоему прощению самого себя, то это не причина хотя бы не позвонить мне, ‒ фыркаю я. Моя решимость ослабевает и уже хрупкая стена, что я построила, начинает трещать по швам. ‒ Надо было взять меня с собой.

То, что возведенная мною стена дала трещину, не осталось незамеченным, он быстро сокращает расстояние между нами. Устроившись между моих бедер, он берет мое лицо в свои ладони. Я сосредоточенно смотрю на ручку шкафчика над его плечом. Потому что знаю, если взгляну в его глаза, когда он будет говорить то, что собирается, то я сдамся.

‒ Макс, посмотри на меня. Мне нужно, чтобы ты смотрела на меня, когда я буду говорить. ‒ Его руки напрягаются, когда он поворачивает мое лицо так, чтобы у меня не было выбора, кроме как смотреть в его серые глаза. ‒ Я сделал огромную ошибку, и Грейси Кармайкл пришлось отшлепать меня не один раз, чтобы до меня дошло. ‒ Я чуть не улыбнулась. Обожаю эту женщину. ‒ Я всегда чувствовал, что когда забираю жизнь человека, он забирает с собой частичку меня. Я всегда страдал от этой вины, но во время нашего расставания понял, что ты прогоняешь прочь это чувство вины. Я люблю тебя, Макс, и ты ворвалась в мою жизнь, когда я был потерян и даже не представлял, что делать до конца жизни. Как бы справился с остатком жизни под грузом вины? Ты стала моим светом. С тобой я захотел стать мужчиной, которым был до того, как стал убийцей. И ты можешь злиться на меня, сколько хочешь, но нужно быть сумасшедшей, чтобы думать, будто теперь я от тебя уйду.

Стена раскалывается и полностью исчезает. Я тянусь и хватаю его за запястье, впиваясь ногтями в кожу. Его лицо искажает беспокойство, и я вижу, что он неправильно понял мою реакцию. Мне просто пришлось повиснуть на нем из-за наплыва эмоций, что ударил меня под дых.

Поскольку слов у меня нет, то я решаю смягчить его беспокойство действиями. Я обхватываю его талию ногами и хватаю руками за волосы. Заставив его откинуть голову назад, чтобы получить доступ к его рту, я с жадностью целую его в губы.

У него теплый, податливый рот, совсем как я помню. Наши губы двигаются, и боль в груди превращается в бабочек, и внезапно, мне не достаточно той близости, что сейчас между нами. Я отпускаю волосы, обхватываю его шею и выгибаюсь к нему. Поцелуй становится глубже, жестче, исступленнее, с языком и покусываниями. Как будто мы оба пытаемся восполнить время, проведенное порознь. Но не успели мы двинуться дальше, как он отстраняется. Я издаю жалкий тихий звук из глубины горла и тянусь за ним, но он уклоняется.

Он отходит назад и смотрит на меня.

‒ Прости, Макс. Обещаю заглаживать свою вину всю оставшуюся жизнь. ‒ Он тянет подол черной футболки вверх так, чтобы показался мой живот. Я следую за его глазами, он смотрит на светло-розовый шрам. Наклоняется и оставляет дорожку поцелуев вдоль шрама, зажигая горячий огонь у меня между ног. Я откидываю голову и стону. Боже, как я скучала по нему. ‒ И за это тоже. ‒ Я чувствую его дыхание на шраме, его пальцы впиваются в мои бедра. ‒ Этого больше никогда не повторится.

Я поднимаю его голову за подбородок, он ставит руки на стойку по сторонам от меня.

‒ Это не твоя вина. Я никогда не буду винить тебя за то, что случилось с Джеймсом. В этом лишь его вина. Так что выбрось это из головы прямо сейчас. ‒ Я провожу ладошкой по его щеке, и он поворачивает голову к моей руке. ‒ Я люблю тебя, Сейдж. И никогда не перестану любить, потому что это ты научил меня любить. Благодаря тебе я почувствовала то, на что никогда не считала себя способной. А теперь, если мы не займемся сексом, то у меня в трусах случится потоп и испортит эту стойку.

Лукавая ухмылка появляется на его губах, он стягивает меня со стойки и обхватывает руками мою задницу.

‒ Черт побери, как я скучал, ‒ рычит он.

Я наклоняюсь и засасываю его нижнюю губу в свой рот, потираясь влажной киской о его эрекцию.

‒ Ну, так докажи это, Сейдж Кармайкл.

ЭПИЛОГ

Восемь месяцев спустя

Кэтч

‒ Что взять с собой? ‒ Макс стоит у шкафа и роется в своих вещах. Я стою у дверного косяка и смеюсь. Она скалится на меня. ‒ Я серьезно. Никогда не занималась семейной фигней, так что я не знаю, что мне надеть.

Макс переехала месяц назад на мой склад в Вашингтоне. Я устранил все повреждения, и мы вместе выбрали новую мебель для спальни, вместо испорченной. Я бы привез ее сюда на следующее же утро после нашей встречи, но она отказалась съезжать до тех пор, пока Джун не сможет въехать в одну из отремонтированных однокомнатных квартир.

Макс все еще работает там, где устроилась во время моего отсутствия, а я, будучи официально безработным, взял подработку у Джека. По выходным, когда там собиралась большая толпа, я приходил помогать улаживать разные неприятные ситуации. Доход от этого был маленький, но мне нравится помогать старику, а денег у меня и так хватает.

‒ Грр! К черту, возьму всего понемногу.

Она снимает с вешалок джинсы, брюки, платья, блузки и футболки.

‒ Ого, притормози. Не хочу весь день в Лукаут распаковывать твой багаж. ‒ Я обнимаю ее за плечи и разворачиваю лицом к себе. ‒ Это семейные посиделки. Грейси Кармайкл наплевать, даже если ты заявишься в пижаме и тапочках, главное, что приехала. ‒ Я провожу руками по ее плечам вверх и вниз, чувствуя, как ее мышцы расслабляются от моих прикосновений.

‒ Но там еще будет твоя сестра, и тети с дядями... я просто хочу произвести хорошее первое впечатление. ‒ Она пытается развернуться к одежде, но я поднимаю ее и кладу себе на плечо. ‒ Твою мать, Сейдж, поставь меня. Она сильно шлепает меня по заду, а я усмехаюсь и укладываю ее на кровать.

Я опускаюсь на нее и целую в лоб. Ее рыжие волосы разбросаны вокруг нее, на ней та ужасная короткая футболка, что я дал ей в первую ночевку здесь. Я тыкаю ее пальцами в бок, от чего она кричит и смеется. Эти восемь месяцев были лучшими в моей жизни. Ради нее я просыпаюсь по утрам, и она последняя, кого я вижу, ложась спать.

Таймер сдержал слово, и как будто забыл, что мы вообще существуем. Я поддерживаю связь со Снитчем, потому что за двенадцать лет моей работы убийцей он стал для меня лучшим другом. Макс все еще не в восторге от него, потому что здесь еще замешана Джун, но терпит его как может.

Прошлое осталось в прошлом, и я смог решить несколько проблем, которые у меня были до появления Макс. Постепенно, за несколько месяцев, я смог простить себя за каждую отнятую мною жизнь. Этот процесс не смог бы пройти без нее, и за это я люблю ее еще больше.

‒ О чем ты думаешь? ‒ спрашивает она, пока я смотрю в ее темно-зеленые глаза.

‒ Как ты прекрасна и как сильно я тебя люблю. Это самое важное. На следующей неделе ты наденешь все, что тебе захочется. Я люблю тебя, так что и они тебя полюбят. ‒ Я прижимаюсь губами к ее губам, краду ее дыхание и вдыхаю чудесный запах лаванды.

Когда я отодвигаюсь, она вздыхает, ее глаза прикрыты.

‒ Ну, раз ты так говоришь. ‒ Она обхватывает меня ногами за талию и начинает притягивать к себе, когда на телефоне играет мелодия Джун. ‒ Ой, отбой. Я должна ответить.

Она сбрасывает меня, и я падаю на кровать с рычанием. Она берет телефон и выходит из комнаты, подняв спинку футболки и демонстрируя мне свою задницу в стрингах.

‒ Ты хочешь моей смерти? ‒ Я слышу, как она смеется, и лишь потом отвечает на звонок.

У меня есть пара мгновений, я подскакиваю и открываю ящик с носками. Тянусь в конец ящика и вытаскиваю маленькую вельветовую коробочку для драгоценностей. Я распахиваю ее и смотрю на кольцо, которое искал несколько месяцев. Макс ‒ самое прекрасное, что я когда-либо видел, так что было непросто найти вещь соответствующей красоты.

После бесчисленного множества драгоценностей я, наконец, нашел шоколадный алмаз изумрудной огранки. Цвет камня напомнил мне ее волосы, и я сразу же понял, что оно то самое. В светлом золоте с окантовкой из маленьких чистых бриллиантов, изделие простое, но не простецкое.