‒ Начинаешь завтра. ‒ Он кидает увесистый сверток мне в грудь.

‒ Сукин ты сын.

ГЛАВА 25

Макс

Прошло еще два месяца, а от Сейджа так и ни слова. Раньше я и подумать не могла, что могу чувствовать эмоции, с которыми сейчас пытаюсь справиться. Расти в приемных семьях значит не чувствовать любви и не научиться любить в ответ. Да, последние приемные родители любили меня, но всегда чего-то не хватало. Я видела их любовь к биологическим детям, и она отличалась от той, что они дарили мне. Они настаивали, что любят нас одинаково, но я всегда видела разницу.

Сейдж помог мне узнать те чувства, которых я раньше никогда не испытывала, и отключить их было не так просто, как хотелось бы. Иногда я только и делаю, что думаю о нем, и хочу хотя бы услышать его голос. Иногда же, наоборот, хочу выбить ему все зубы. Все очень запутанно, и часто кажется, что мысли поглощают меня изнутри. Даже если он ушел, чтобы защитить меня, у меня в голове не укладывалось, как это было настолько легко для него. Как бы я ни хотела отпустить его и делать все то же самое, что и раньше, в отношении мужчин – что бы это ни было – у меня не получалось. Он преследует меня, поэтому я не замечаю ничего, кроме времени, проведенного с ним.

Никто даже рядом не станет с Сейджем, так что я обречена на будущее престарелой кошатницы. У меня в голове просто не было другой развязки своей истории.

Я прочитала письмо Грейси по меньшей мере сотню раз. Она хочет, чтобы я сохраняла терпение, и я действительно пытаюсь, но просто не могу остановить свою жизнь. Несколько раз, когда Джун укладывала пьяную меня спать, я набирала его номер только для того, чтобы услышать голосовую почту. Сейдж не потрудился записать собственный голос, поэтому мне оставалось только слушать автоматический голос женщины на другом конце провода. Однажды я дышала в трубку, пытаясь что-нибудь сказать, но даже в нетрезвом состоянии не могла подобрать нужные слова.

Здание, в котором мы жили с Джун, выкупили, и новые владельцы хотели начать ремонт однокомнатных квартир. Я не могла позволить себе двухкомнатную, поэтому мы решили съехаться и переехали в квартиру побольше на нижнем этаже, чтобы делить аренду и иметь больше пространства.

Проживание с Джун не обременяло меня. Единственное, что напрягало, – это когда телефон, который дал ей Снитч, начинал трезвонить. Они в основном переписывались, но как-то раз я шла на кухню и, проходя мимо ее комнаты, услышала, как они занимаются сексом по телефону. Я была рада за нее и Снитча, хоть и не была уверена, что там происходило. Хотя я немного завидовала. Я скучала по мужской компании, но была настолько поглощена мыслями о Сейдже, что он был единственным мужчиной, чью компанию признавали мои тело и мозг.

Теперь мы, наконец, переехали в новую квартиру и устроили девичник. Мы обе, кажется, услышали, как моя печень с облегчением вздохнула, когда мы решили, что распаковка вещей и фильмы – это все, на что мы способны после того, как сами передвинули всю мебель.

– Эй, Джун, не хочешь рассказать мне, что конкретно происходит между тобой и Снитчем?

Она на кухне, накладывает нам большую порцию мороженого. Мы бросили распаковку и сели смотреть старый фильм из восьмидесятых. Она передает мне миску, и я обнаруживаю там свой любимый вкус мороженого. Я хмурюсь.

– Это мое мороженое для паршивого настроения.

На ней ярко-розовые хлопковые шорты и белая футболка. Волосы собраны в неаккуратный пучок на макушке, который держится с помощью палочек с маленькими бабочками на концах. Несколько завитушек волос, свисающих вдоль шеи, все еще влажные после душа.

– Да, меня не обманешь. Прошлой ночью ты снова называла его имя во сне. Ладно, ты выкрикивала его имя, – она тянется, чтобы погладить меня по колену, – я подумала, тебе нужна поддержка.

Джун права. Я вспоминаю, как проснулась в холодном поту и не могла выбросить из головы сон. На этот раз я была в сознании в больнице и смотрела, как он уходит. В остальных снах Джеймс стрелял в него, либо Сейдж стрелял в меня. Они были очень запутанные, но их объединяло одно – я теряла Сейджа. Когда я вставала и смывала с себя пот в душе, сразу надевала его футболку. Она не всегда помогала от кошмаров, но они хотя бы случались не так часто.

– Ладно, спасибо, но я не очень хочу говорить о своих кошмарах. Теперь Снитч, выкладывай, – она метнула мне злобную улыбку, – окей, вы спите друг с другом.

Она хихикает, перемешивая свое шоколадное мороженое.

– Только один раз. Той ночью, когда он заявился к «Джеку».

– И?

Она пожимает плечами.

– Это было вполне неплохо.

Она смотрит на меня, и я поднимаю брови.

– Всего лишь «вполне»?

Она вздыхает.

– Ладно, заткнись. Это был лучший секс в моей жизни. Но после этого мы не виделись, и я больше не хочу об этом говорить.

И в подтверждение этому она набивает рот мороженым.

Я собиралась надавить на нее, потому что с тех пор, как Джун встретила Снитча, она вела себя не так, как обычно. Она чаще витала в облаках, выглядела грустной без очевидных причин, постоянно сидела в телефоне, что он ей дал, и вообще была чересчур беспокойной. Казалось, он достает ее, и я надеялась поговорить с ней, чтобы попытаться избавить от этого ненормального.

Хотя кого я обманываю? У меня был свой ненормальный, и я бы не позволила ей избавить меня от него. Мы с Джун интересная парочка с похожими проблемами. Два сексуальных убийцы. Хорошо, что мы есть друг у друга. Приятно осознавать, что мы справляемся с этим дерьмом не одни.

****

Кэтч

Я смотрю на часы на панели приборов своего спорткара, уже почти семь утра. Когда Таймер позвонил и сказал, что мне конец, я собрался и поехал обратно в Вашингтон. Подъехав к складу, я не потрудился даже зайти внутрь. Я знал, что какие-то вещи Макс все еще там, и я вряд ли мог это вынести. Поэтому я запрыгнул в машину и направился в Лукаут Маунтин.

В доме царит тьма, кроме небольшого луча света, пробивающегося через кухонное окно. Всегда, когда я приезжал домой, мама встречала меня на крыльце. Дверь была закрыта, что-то сжалось у меня в груди. Что-то случилось. Должно быть, по какой-то причине она обижена на меня.

Я глушу мотор и забираю сумку с пассажирского сидения. Открываю дверь своим ключом и, заходя на кухню, вижу ее сидящей на столе. На ней голубой махровый халат, волосы собраны в пучок, и она потягивает кофе.

Она смотрит на меня поверх чашки.

– Рада тебя видеть, Сейдж.

Я бросаю сумку и сажусь на стол рядом с ней, затем складываю руки и кладу на них голову. Я чувствую, как она запускает пальцы в мои волосы.

– Скажи, что происходит. Поговори со мной, Сейдж.

Последние три месяца я работал с этим болваном и показывал ему все, чему научился, работая на Таймера. Парень молод, умен и быстро стреляет. Но ко всему этому он тот еще идиот, любит пороть горячку, а на одном из заданий нас чуть не убили из-за его самоуверенности. В конце концов, я выбил из него это дерьмо. Вот тогда у меня, наконец, получилось сбить с него спесь. Спустя месяц я получил звонок от Таймера.

Я должен чувствовать облегчение. Должен радоваться, что покончил с убийствами, с Таймером. Но я все еще чувствую тяжеленный груз в груди. И имя этому грузу Макс. Я не могу не думать о ней. Я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту, постоянно вспоминая день, когда обнаружил ее с Джеймсом и думал, что потеряю ее.

Рука мамы опускается мне на шею и сжимает мышцы.

– Прошу, поговори со мной, Сейдж.

Я глубоко вздыхаю.

– Я облажался с Макс.

Впервые я говорю эти слова вслух. Кажется, они отражаются от стен и возвращаются, чтобы дать мне под дых.

– Ох, дорогой, почему ты так думаешь?

Ее голос мягкий и очень материнский. Я беру ее за руку, которая обхватывает мою шею. Немного сжимаю ее, чтобы собраться с силами, потому что я знаю, что сейчас произойдет, и это может полностью изменить наши отношения.

Я во всем признаюсь.

– Мы встретились, потому что я похитил ее.

Она открывает рот от удивления и вырывает свою руку из моей. Хоть это и неприятно, я продолжаю, но начинаю с самого начала, когда ко мне впервые обратился Скаут.

Я рассказываю ей все. О том, что я знал про проблемы с деньгами. О тренировках, через которые прошел, о людях, которых убил, и с каждым из которых ушла часть меня. Я рассказал, как похитил Макс и как затем спас ей жизнь. Как развивались наши отношения, и как сильно я ее люблю, как она чуть не умерла и как все закончилось. Выложив все как есть, я глубоко вздыхаю и закрываю глаза.

Через несколько секунд мама дает мне подзатыльник.

– Ау! – я потираю место удара, – а это еще за что?

– Это за Макс. За то, что ты оставил ее, когда был ей нужен.

Она снова ударяет меня.

– А это за то, что ушел, ничего ей не объяснив.

Мама говорила повышенным тоном. И хоть я был рад, что она била меня за Макс – потому что видит бог, я заслуживаю гораздо худшего – я не мог не заметить, что это первое, на что она обратила внимание.

– А что насчет всего остального?

Она берет меня за руку.

– Сейдж, если эти люди были хотя бы наполовину такими плохими, как ты рассказал, то это, скорее, к лучшему. Ты мой сын, и неважно, что ты делаешь или уже сделал, я всегда буду любить тебя. Мне не нравится, что ты мне врал, но я все понимаю. Меня больше волнуют твои слова, что с убитыми ушла часть тебя, и я не думаю, что ты должен был позволять им это. Ты замечательный человек, как и твой отец. Ты должен понять это и вернуть то, что принадлежит тебе. Ужасные люди, которых ты убил, не заслуживают ни одной части тебя, Сейдж Кармайкл. И мне больно, что ты так себя чувствуешь. В ее глазах блестят слезы, что, в свою очередь, заставляет прослезиться меня.

Она встает и обходит стол, становясь за моей спиной. Она прислоняется и кладет голову на мои широкие плечи, обхватывая их своими маленькими руками.

– Пожалуйста, пообещай, что попытаешься собрать себя воедино. Можешь остаться у меня. Я знаю, как много это место для тебя значит.