Однако, могу ли я довериться себе, чтобы приблизиться к полицейскому участку? Что, если они увидят меня? До этого все прошло не очень хорошо, когда я оказалась в одном из них в прошлый раз. И если они увидят меня, тогда они увидят эту машину, таким образом ехать куда-либо ещё будет бессмысленно.

— Нет! Пожалуйста, не надо! Я не хочу обратно к Зандеру, — умоляет он, его нижняя губа подергивается.

- Он…? — этот вопрос тяжело озвучить. — Он обижает тебя?

Некоторое время он пристально смотрит мне в глаза. Кажется, что он приглядывается ко мне. Возможно, раздумывает, может ли мне доверять. Затем он наконец-то мотает головой, выглядя от этого раздосадованным.

— Нет, — ворчит он, снова повернув голову, чтобы посмотреть в окно.

В отражении я вижу, что он дуется, но невыплаканные слезы исчезли.

- Он зовёт тебя обидными именами? — я пытаюсь угадать, откуда происходит его боль.

— Только моим собственным, — скрытно отвечает он, что напоминает мне, что я понятия не имею, как зовут ребенка. Это, вероятно, должно было быть одним из первых вопросов, которые нужно было задать.

— Какое у тебя имя?

- Ван, — сказал он со вздохом.

— Меня зовут Ава. Приятно познакомиться, — я слегка улыбаюсь ему и пытаюсь не чувствовать себя слишком неловко, когда он просто безучастно смотрит в ответ.

— Так почему тогда ты не любишь Зандера? — возвращаюсь на прежнюю дорогу, когда в очередной раз сворачиваю налево. Я езжу кругами?

— Потому что! — внезапно огрызается он. На мгновение я думаю, что это единственное, что он скажет. Я знаю, потому что пользовалась таким приемом несколько раз, чтобы “выиграть” спор, когда была ребенком. Хотя, это никогда по-настоящему не срабатывало. — Он строгий и придирчивый, и ничего из того, что я делаю, не бывает правильным, и я никогда не бываю достаточно хорошим, и поэтому я ненавижу его. Хотелось бы мне, чтобы он умер вместо папы с мамой.

Я шокирована его срывом и опечалена словами. Я многого не знаю о Зандере, и то, что я делаю, недалеко от отличных поступков, и все же я чувствую некоторую потребность уверить Вана, что все наверняка не так плохо, как кажется.

У жизни забавные способы заставлять чувствовать ситуацию хуже, чем она есть, когда ты находишься в этом самом отрезке времени. Однако не могу сказать, что это же относится и к моей ситуации. Не думаю, что любой отрезок времени сможет сделать ситуацию, в которой я оказалась запертой, менее ужасной. Все же, стоит попытаться, если это заставит Вана чувствовать себя менее дерьмово по поводу его брата, верно?

— Уверена, Зандер старается поступать, как лучше.

— Ну, хоть однажды его «лучше» — недостаточно хорошо. В этот раз он терпит неудачу.

Я практически услышала, как упали монетки, когда этот кусочек информации встал на место.

— Он из тех раздражающих братьев и сестер, которые идеальны во всем, что делают? — спрашиваю я в попытке осознать, кем Зандер может быть для Вана.

— Он всегда был любимчиком у мамы с папой. Я никогда не был так хорош, как он. Я всегда был вторым, — заявляет он.

Я сдерживаю замечание, что довольно сложно обставить кого-то, кто на шестнадцать лет тебя старше. Вану, вероятнее, надо почувствовать, что кто-то на его стороне.

— У меня было так же. Моя старшая сестра все получала первой. У неё были превосходные оценки, идеальный парень, и ничего из того, что я делала, не могло с ней сравниться, — говорю.

Ван поднимает на меня глаза. Могу сказать, что он, по крайней мере, немного чувствует облегчение, узнав, что он не единственный со слишком идеальным братом. — Она любимица твоих родителей?

— Я привыкла так думать.

— Но, дай-ка угадаю, теперь ты считаешь, что это все было лишь в твоей голове, и ты скажешь, что я слишком остро реагирую на это. И ты уверена, что мои родители любили нас обоих одинаково, — ворчит он, говоря мне, что определённо слышал такое прежде.

— Нет, я не собираюсь этого говорить. У меня ощущение, что она действительно была их любимицей. Или, по крайней мере, нашей мамы. Папа сбежал, когда я была маленькой. Я не особо его помню.

Я, по-видимому, ошеломляю Вана ответом, так что пользуюсь моментом, чтобы перенаправить наш диалог.

— Я знаю, что ты не хочешь возвращаться к своему брату, и я так же не могу сказать, что мне хочется везти тебя туда, в этот захудалый район. Но я не могу позволить оставаться тебе рядом со мной ещё дольше. У меня уже есть одна серьёзная проблема, и если к ней добавить похищение, то моя жизнь однозначно не станет проще.

— Ты в беде? — он, кажется, взбодрился этим, на мгновенье забывая, что пытается уговорить меня не возвращать его брату.

— Можно сказать и так, — я едва сдерживаю фырканье.

В беде — это еще мягко сказано. В ответ на мои слова — тишина. Мне становится любопытно, о чем раздумывает Ван. Не то, чтобы это имеет значения. Ещё нужно разобраться, как вернуться на ту парковку, и раз уж я незнакома с этой местностью, надежды на успех у меня немного.

— Ты не похожа на угонщицу, — наконец, говорит он, возвращаясь к осторожному разглядыванию меня. — Хотя твоя одежда грязная.

Его наблюдение меня смущает. Находясь три дня в бегах, я не имела возможности сменить одежду. Едва была возможность поспать или поесть.

— У меня всего лишь небольшие неприятности. Ничего, о чем бы стоило беспокоиться, — предприняла я попытку уверить мальчишку. Сама я в это не верю, так что сомневаюсь, что это прозвучало убедительно.

— Зачем тебе потребовалось угонять эту машину? — настаивает он.

Потому что я в серьёзной беде. Потому что я не могу довериться людям, которым должна бы. Потому что, если меня поймают, уверена, за этим вскоре последует моя смерть.

Я ничего из этого не говорю ему. Вместо этого, я смотрю на часы на панели управления, чтобы увидеть — уже около восьми вечера. Вскоре будет темным-темно. Сколько времени ещё пройдёт, прежде чем Зандер заметит, что его машина с братом пропала? Что, если он прямо сейчас на парковке, полностью обезумевший?

— Я взяла эту машину, потому что кое-кто преследует меня, — бормочу я. Когда его глаза зажигаются любопытством, я быстро пресекаю это. Мне не следует ничего говорить. — Как на счёт того, чтобы послушать мою историю после разговора с твоим братом? Если он заметил, что ты пропал, тогда мне нужно убедиться, что он не вызвал полицию.

— Зандер может помочь тебе с твоей проблемой, — уверенно предлагает Ван, кивая, словно подтверждая свои собственные слова.

- Я как-то сомневаюсь в этом.

— Он управляет своим сыскным бизнесом. Уже несколько лет, — скрытая гордость прорывается в его голосе.

— О, правда? И он работает над делом, где подозреваемый посещает стрип-клуб? — ехидно спрашиваю.

— Что? Ты имеешь в виду место через дорогу? С чего бы ему быть там? — Ван звучит совершенно сконфуженным.

— Что ты имеешь в виду? — я начинаю немного нервничать. — Если он не там, тогда где же?

— Работает в своём офисе, — тон Вана звучит так, будто он хочет добавить еще "конечно же".

— В его офисе? — мои глаза расширяются, когда до меня доходит смысл.

— Да, перед парковкой, с которой ты меня забрала.

Это подразумевает похищение, что мне определенно не нравится. Но кто же я теперь? Угонщица и похитительница?

— Но весь свет был выключен, — я принимаюсь спорить. Ни в одном из этих зданий не было признаков жизни, чтобы предположить, что я все неправильно поняла. То место было мертвым, и машина выглядела пустой. Оставить ребёнка одного в плохом районе должно так же плохо расцениваться, верно?

— Они выключают передний свет, когда Саша уходит. Она работает на ресепшене. А офис Зандера сзади. Ему пришлось вернуться, чтобы переговорить с клиентом и получить какие-то бумаги или что-то в этом роде, — растягивает слова Ван. Очевидно, эти новости необычайно утомляют его.

— Тогда почему ты не делаешь свою домашнюю работу там?

Он пожимает плечами, больше не смотря на меня. Больше всего его сейчас интересуют собственные руки на коленях. Ладно, очевидно щепетильная тема.

— Дерьмо, — шиплю я. Затем, осознав, что это ругательство, быстро добавляю к нему “vers”. [Shit — дерьмо, shivers — мурашки — прим. переводчика]. Судя по улыбке Вана, я не смогла его одурачить.

Забыв про слетевшее ругательство, я раздумываю над тем, что значат слова Вана. Я приняла всю эту ситуацию неправильно с самого начала.

— Дай мне, пожалуйста, телефон, если он у тебя есть.

Парнишка кивает, отстегивая ремень безопасности, чтобы поискать в рюкзаке, который я закинула на заднее сидение. Найдя, передает мне.

Припарковавшись и все ещё не имея ни малейшего понятия о том, где мы находимся, возвращаю ему телефон для разблокировки.

— Можешь набрать номер брата? Хочу поговорить с ним.

Когда он передает телефон мне, на экране я вижу имя, и это не Зандер, как предположительно должно быть, а… Придурок.

Не очень хорошее начало.

— Мне, возможно, понадобиться карта, чтобы отвезти тебя назад, — бормочу я, нажав «соединить» и приложив телефон к уху. Громкость музыки приходится убавить практически до нуля.

— Я знаю дорогу назад, — мямлит Ван, снова скрещивая руки и наблюдая за мной, раздражение очевидно одержало победу над гневом и надеждой.

Когда Зандер наконец-то отвечает на телефонный звонок, мне становится еще более понятна жизнь Вана и его ненависть к Зандеру.

— Ну что теперь? — срывается на крик мужской голос.

Я оглядываюсь на мальчишку, пытаясь понять: неужели действительно таким образом брат приветствует брата?

У меня чешется язык прочитать лекцию Зандеру по этому поводу, но напоминаю себе, что я не только незнакомка и это не моё дело, но и то, что на данный момент я похитила у этого мужчины брата. Я должна дать ему послабление.

— Привет, меня зовут Ава, и я в данный момент нахожусь рядом с твоим братом. Я просто хотела заверить…

— Ты с ним? Что он натворил на этот раз? — ругается Зандер.