Я слегка улыбаюсь на это, и все же мой разум словно рассеян, мысли не могут ухватиться за что-то одно. Я чувствую себя отстраненно, и мне не нравится, что мне до сих пор больно.

— Пожалуйста, возвращайся домой.

— Я не уверена, что достаточно остыла для этого. Мне не нравится, что мы ругаемся, — признаюсь я.

— Тогда дай мне час, и встреться со мной по адресу нашего нового дома. Скажешь мне свое мнение.

— Ты бы не стал объявлять, что у нас новое место жительства, если бы не подписал все, что для этого нужно. Тебе не нужно мое мнение, — указываю я, невидяще уставившись в боковое окно и наблюдая за проезжающим потоком машин.

— Я могу все расторгнуть, если тебе не понравится. Я должен был спросить тебя раньше. Я просто был так взбудоражен и… ну, я правда считал, что это будет отличный сюрприз.

Пелена слез застилает мне глаза, когда я слышу это, теперь моя злость совсем испарилась.

— Ладно.

— Детка, ты плачешь? Припаркуйся сейчас же, если до сих пор ведешь машину. Это небезопасно.

— Я уже припарковалась, — заверяю его, вытирая глаза и моргая в надежде, что это уберет следы слез или хотя бы предотвратит возможность появления новых.

— Хорошо. Прости, — мямлит он. — Я не хочу, чтобы ты плакала. Не хотел тебя расстраивать.

— Я не расстроилась, — говорю я, хотя мои слезы предают мое желание — вновь текут по щекам. — Просто отправь мне адрес.

— Отправлю. Люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю.

— Через час, — напоминает он, неприкрытое беспокойство мелькает в двух этих словах.

— Через час, — соглашаюсь я прежде, чем он отключается.

Я делаю несколько вдохов, а затем бесцельно катаюсь по округе, наслаждаясь простой поездкой, позволяющей разуму медленно пропускать поток мыслей.

Не думаю, что я перегнула палку, но, по-моему, я позволила ссоре уж слишком обостриться. Я во многом сама виновата.

Мы с Зандером редко ругаемся. Когда у нас появляются разногласия, мы обычно говорим пару слов, потом один из нас уходит, чтобы остыть, а затем все снова в порядке. Я никогда прежде не вылетала за дверь, и мы никогда не злились на это.

Что Ван подумает обо всем этом?

Я послала ему короткое сообщение с извинениями, и поскольку современные дети прямо-таки живут в своих телефонах, он ответил практически немедленно, напоминая мне оставить ему немного пиццы.

Ван определенно не относится к сентиментальным.

Под его сообщением я вижу другое от окружного прокурора, с которым дружит Зандер. Только вчера он дал нам знать, что был вынесен последний приговор. Тридцать восемь мужчин были арестованы за жестокое обращение и убийства бесчисленного количества женщин, вместе с другими людьми, которые пособничали им, одним из которых был Кен, уже получивший срок за похищение и попытку убийства.

Со всеми ордерами на аресты им удалось получить больше видео, что привело к обнаружению большего количества жертв и преступников. Это значит, что мне удалось избежать дачи показаний перед жюри, и никто из преступников не сможет выйти из тюрьмы до пожилого возраста, если вообще выйдут.

Получение этого сообщение стало еще одним жизнеизменяющим моментом для меня. Тот ужас в моей жизни наконец-то закончился, и хотя мне до сих пор снятся кошмары, я по большей части переборола их.

Брайан, к сожалению, может и не потерял свой член, но он никогда уже не сможет быть свободным.

Я еще немного катаюсь по округе, позволяя мыслям успокоиться, а затем, за десять минут до назначенного времени, еду к месту, который Зандер указала в сообщении.

Оно находится в намного более приятной части города, здание просто огромное, около пятидесяти этажей. Не знаю, сколько аренды Зандер заплатил или он выкупил его и оформил ипотеку, но что бы это ни было, нет ни единого шанса, что я смогу позволить себе оплатить половину.

Я нахожу место парковки ниже по улице, и возвращаюсь пешком к зданию. К тому моменту, как я достигаю входной двери, Зандер уже здесь, ждет меня.

Он быстро заключает меня в свои объятия, и я отвечаю ему такими же крепкими.

— Я сожалею.

— И я тоже. Хотя, это не касается твоей машины. Что же это за детективное агентство, которым ты управляешь? — шучу я, тыкнув ему в бок, пока он щипает меня за ягодицу. Я отпрыгиваю назад, преувеличивая мою боль. — Ауч!

— Это было не больно, — ворчит он. — Я отомщу тебе за угон моей машины в очередной раз. Кажется, у меня где-то были наручники.

Теперь эта мысль согревает меня, и я радостно улыбаюсь ему, отчего он стонет, и тянет вперед.

— Пойдем; нам нужно срочно попасть внутрь, прежде чем меня арестуют за непристойное поведение.

— Звучит развратно, — бормочу себе под нос, позволяя провести меня в главное фойе, где меня представляют консьержа. Никогда не жила там, где был бы консьерж!

— Пожалуйста, скажи, что наша квартира на первом этаже, — с надеждой прошу я.

— На двадцать восьмом, — говорит он мне, и я практически выдергиваю свою руку из его прямо здесь и сейчас.

— Да ни за что я не пойду пешком на двадцать восьмой этаж!

— Знаю, — соглашается тут же он.

Я выдыхаю от облегчения.

— Мы проедем на лифте до двадцатого, а оттуда пойдем пешком, — ухмыляется он мне, а я с силой шлепаю его по руке.

— Да ни за что. Ты можешь так и поступить, но я поеду на лифте весь путь.

Он закатывает глаза и недовольно вздыхает, но все же кивает, соглашаясь.

— Клянусь, если Ван попробует бросить мне вызов, чтобы я пробежалась до двадцать восьмого этажа, я месяц буду кормить его морепродуктами, — угрожаю я, прекрасно зная, что это не остановит его надолго. Он ненавидит морепродукты, но, вероятно, заключать пари он любит больше.

Зандер смеется, но когда мы все ближе приближаемся к нашему этажу, я чувствую, что он начинает нервничать. Он переживает, что мне не понравится? Или боится, что это вызовет новую ссору между нами?

— Готова? — спрашивает он, когда звоночек лифта сообщает нам, что мы прибыли.

— Конечно! — определенно нет.

Он продолжает держать меня за руку, пока мы идем по коридору и останавливаемся у квартиры номер 282.

Вау, безумный номер.

— Взял запасной ключ у подрядчика. Он еще не сделал звуконепроницаемые стены, но мы все же можем остаться тут на ночь. Я подумал, что может после проведенной ночи тут, ты передумаешь.

Я киваю, начиная таращиться во все стороны, как только он открывает переднюю дверь, потому как меня ошеломляет количество пространства перед нами.

В этом месте также совмещенная гостиная с кухней, которая сделана из темного мрамора, тут даже дверь холодильника соответствующего цвета. Изыскано. Гостиная кажется невероятно огромной, и я надеюсь, что с мебелью это впечатление пройдет. В следующей комнате идеально будет смотреться длинный обеденный стол, и там окна до потолка.

Я смотрю из окна и вижу бесконечные крыши, здания и прекрасное солнце, клонящееся к закату. Оранжевое небо и то, как свет падает на пол и освещает стены вокруг нас… это просто потрясающе! Могу представить себя каждый день наслаждающейся этим, правда, такая погода, как сейчас, здесь бывает не часто.

Он проходит через первую закрытую дверь и показывает мне наш кабинет, далее комнату Вана и ванную, которой будет пользоваться Ван, а также гостевую спальню.

Я и понятия не имела, что такие квартиры существуют. Кто бы мог подумать, что такую можно иметь, не продав при этом какой-нибудь орган?

После того, как я поахала от всего, после предвидения всего того, чем мы могли бы заниматься в каждой комнате, и как я смогу организовать работу в кабинете, он наконец-то отводит меня обратно к первой комнате. Там он делает глубокий вдох, прежде чем открыть дверь.

Мой взгляд немедленно притягивает к полу, где Зандер разместил матрац, покрытый постельным бельём, а затем присыпал это все лепестками роз.

— О, Зандер! — задыхаюсь я, сжимая его руку крепче, когда замечаю свечи, которые он расставил по комнате.

— Я хотел, чтобы наша первая ночь здесь была идеальной. Я хочу, чтобы ты полюбила это место так же, как я, — говорит он, с возбуждением таща меня в нашу ванную, чтобы показать, насколько она большая. Да-да, у нас своя собственная ванна, в которой запросто поместимся мы оба! А еще он показывает, сколько пространства в душевой, и без находящегося рядом подслушивающего тринадцатилетнего невинного ребенка, он рассказывает свои идеи по поводу лавочки. Он говорит довольно нахально и весело, и все же, я знаю, он все еще немного нервничает, ожидая моего вердикта.

— Пошли обратно в кровать, — предлагает он, направляя меня вперед, где, я замечаю, он припас ведерко со льдом и бутылку шампанского рядом. Да он не терял времени даром!

Он тянется открыть бутылку, но я останавливаю его, что тут же стирает улыбку с его лица.

— Просто дай мне сказать, — прошу я, видя, как на его лице прорисовывается несчастное выражение, а плечи опускаются. — Ты прав, это место потрясающее, и мне оно очень нравится. И если еще ты скажешь, что мы можем избавиться от того ужасного дивана, и купим новый удобный для этой квартиры, тогда я определенно за то, чтобы переехать сюда.

Его улыбка возвращается, лицо снова озаряется, и он притягивает меня к себе, целует долго и крепко.

Я почти бездыханна, когда он отпускает меня и вновь тянется за шампанским.

— Подожди, я не закончила, — я жду, пока он устроится на своём месте. Он все еще держит меня в объятиях, и я наполовину облокотилась на него. — Если бы ты поговорил со мной о том, что хочешь переехать, если бы показал мне это место перед тем, как принял решение, я бы согласилась, конечно. Я знаю, мы до этого не обсуждали тему денег, но ты должен понимать, что я почувствовала будто мне дали пощечину, когда узнала, что я тебе совершенно не нужна, чтобы принимать подобные решения.

— Ты права, — опускает голову. — Прости.

— Я знаю, что ты сожалеешь, и я знаю, что в следующий раз, когда дойдет до чего-то серьезного, мы сперва все обсудим, — я говорю это как факт, но мой голос приобретает слегка угрожающие нотки.