— Передали тебя кому?

— Брайану, — только произнося его имя вслух, я чувствую, как меня бросает в дрожь и хочется с мылом вымыть рот.

— Твоему бывшему? — уточняет он.

Я начинаю кивать, а затем соображаю, что Зандер не мог знать, кто такой Брайан.

— Д-да, — теперь меня серьезно трясёт, мои мысли сразу разворачиваются в сторону худшего варианта, выискивая возможность, с помощью которой он мог всё узнать. — Как ты узнал о..

— Воун никогда не сбрасывает звонок, — быстро уверяет меня Зандер, а его глаза отрываются от сковороды, чтобы я увидела — он говорит правду. — Я слышал весь ваш разговор в машине.

— Ты подслушивал? — я задыхаюсь, представляя сколько всего он мог подслушать, и особенно как я называла его засранцем. Впрочем, мне становится легче от того, что нет никакой зловещей причины в том, что он знает Брайана, как моего бывшего. Что, если это ловушка, и он специально стремится задержать меня здесь, пока за мной не придет Брайан? Я бы облажалась по полной.

— Это ты позвонила мне; почему это должно выглядить неправильно, если я не разъединился? — выдает он, снова поворачиваясь к сковороде.

— Но это был личный разговор!

— Да, и он происходил в моей машине, которую ты украла. Не думаю, что в данном случае ты можешь выставить меня плохим парнем. Кроме того, я знаю, ты теперь просто тянешь время. Давай рассказывай, — он переворачивает омлет, и мой рот наполняется слюной от звука жарящейся еды. Ну да, я тяну время, но как же я могу сказать вслух то, что видела? Особенно после того, что случилось в прошлый раз!

— Ладно, — всего одно слово заставляет меня дрожать. — Брайан Кларк — мой бывший парень и агент ФБР. Мы встречались практически полтора года. Ну до того времени, три дня назад.

— Что случилось три дня назад? — Голос Зандера остается мягким, и, хотя он сейчас не смотрит на меня, я точно знаю, что все его внимание сконцентрировано на мне.

Я делаю глубокий вдох. Готова ли я сказать это вслух? Последний и единственный раз, когда я рассказала это, меня вернули Брайану. И если он вновь доберется до меня, я умру.

— Послушай, мне действительно хочется довериться тебе, и, честно говоря, я понимаю, что вероятно ты никак не связан с Брайаном и тем, что мне стало известно. Я знаю, Ван хороший ребенок, и ты сделал мне просто невероятное одолжение тем, что меня не арестовали этой ночью. В довершении всего, ты позволил мне войти в свой дом и готовишь мне что-то, что пахнет так изумительно, что мой живот не перестает урчать уже наверно минут пять, — я вздрагиваю, произнося это, но быстро говорю дальше, пока он меня не остановил. — Но вместе с тем, вся моя жизнь перевернулась с ног на голову три дня назад. Я доверяла тому, кто оказался монстром. Я узнала, что не могу доверять даже местной полиции. Моя жизнь разрушена, мое будущее, которое я вполне четко себе рисовала, разрушено, при этом было бы счастьем прожить хотя бы эту неделю.

Я останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох, прежде чем вновь сорваться и не позволить Зандеру сказать что-либо.

— Я не говорю, что мне не хочется рассказать тебе то, что я видела. Мне просто нужна минутка, чтобы прояснить мысли, обдумать все и убедиться, что хочу вовлечь тебя в это. Потому что, когда ты узнаешь, ты не сможешь остаться в стороне. А если он выяснит, что ты знаешь, тогда ты, возможно, окажешься в такой же беде, как и я. А тебе нужно думать о Ване. — Теперь я тяжело дышу, и мне приходится схватиться за стойку, чтобы удержать себя от падения со стула.

— Ты закончила? — он поднимает брови и снимает сковороду с плиты.

— Эмм… думаю, да, — я раздумываю, не пропустила ли что-нибудь, но быстро возвращаюсь к настоящему, когда Зандер начинает свою собственную тираду.

— Я не просто так задаю вопросы. Я понял, что ты в беде и что твои проблемы вынуждают скрываться от полиции. Вижу, что ты напугана и, вероятнее, всего бездомная, и это, как я понимаю, не по твоему выбору, раз уж при тебе нет никаких сумок. Я не вижу контуров кошелька, и если ты не прячешь где-нибудь личные вещи, ты, вероятно, находишься в чрезвычайно хреновом положении. Особенно, когда дело доходит до еды или безопасного ночлега. Если полиция разыскивает тебя, значит, у тебя не только дома нет, но так же друзей или семьи, которых наверняка не прослеживают. Таким образом, если только ты на самом деле не думаешь, что все незнакомцы такие великодушные и так же готовы помочь, как я, тебе лучше попытать шанса со мной.

— Я управляю частным детективным агентством, и хотя мы, возможно, новички и менее опытные по сравнению со многими нашими конкурентами, мы чертовски преданы своему делу, и у нас много ресурсов и связей. Я могу помочь тебе; однако, мне нужно будет узнать, в чем эта гребаная ситуация состоит. Если окажется, что она намного серьезнее, с чем я и мои люди можем справиться, тогда я свяжу тебя с кем-нибудь, кто сможет помочь. Понимаешь?

Теперь наступает моя очередь поднимать брови, и мне удается кивнуть в знак согласия, когда Ван вылетает из ванной, пар вьется за ним следом.

— Чем так вкусно пахнет? — спрашивает он, запрыгивая на стул рядом со мной и голодными глазами исследует мою тарелку, когда Зандер кладет на нее омлет, от которого просто слюнки текут. — Завтрак на ужин! — выкрикивает он, улыбаясь мне, и начинает искать собственную еду.

Зандер относит сковороду обратно на плиту и начинает готовить следующую порцию омлета. Я пробую небольшой кусочек, не готовая принимать все на веру, как с ризотто, и понимаю — омлет идеален. Мой живот отвергает любое смущение или застольный этикет, и я быстро уплетаю все.

— Вау. Никогда не видел, чтобы девочки так ели, — произносит Ван, смущая меня, и сосредоточиваясь на своей собственной порции, когда Зандер ставит на стол ещё одну тарелку. — Так какая у тебя любимая видеоигра? — спрашивает он меня в перерывах между кусочками омлета.

— Я не играю в видеоигры, — почему-то думаю, что Ван не сочтет TheSims чем-то стоящим. — Что насчет тебя?

Я едва успеваю произнести вопрос, как Ван начинает говорить, активно жестикулируя вилкой, о нескольких играх, которые любит, и тех, что разочаровали его. Они все в той или иной степени включают в себя жестокость, которая, похоже, является обязательным условием для игр двенадцатилетних.

В конечном счете, он заканчивает свою тираду о видеоиграх и, кажется, усердно раздумывает над своим следующим вопросом.

— Какой твой любимый фильм?

— Не знаю… Мне нравится Джуно. А тебе? — я улыбаюсь в знак благодарности Зандеру, когда он приносит мне еще одну порцию омлета. Эту я ем более разумно.

Позади нас располагается обеденный стол, который на половину завален журналами, газетами и прочим, и все же там еще достаточно места, чтобы нам троим комфортно посидеть. Но и Ван, и я едим за стойкой, пока Зандер стоит, облокотившись на раковину, и ест свой собственный омлет. Это ощущается как что-то расслабляющее и повседневное. Мне нравится.

Приятно не быть напряженной и нервной, даже если это и не будет длиться долго. Вскоре, я вернусь на улицы и буду сама по себе. Ну, если только Зандер на самом деле не думает, что может помочь мне.

Смею ли я надеяться?

— Мне нравится «Падение Олимпа», — с гордостью говорит Ван.

— А разве ты слегка не в том возрасте, чтобы смотреть подобные фильмы? — я оглядываюсь на Зандера, который просто пожимает плечами.

— Оно клевое. Там перестрелки и вертолет падает, и хорошие парни выигрывают.

Я киваю, пытаясь вспомнить, смотрела ли я этот фильм.

— Ну, Джеральд Батлер горяч, — признаю я, от чего оба парня хмурятся.

— Какой твой любимый вид спорта? — наконец спрашивает Ван, закончив с едой и громко бросив вилку.

— Я раньше играла в баскетбол, но, признаюсь, люблю смотреть бейсбол. Кабс, полный вперед! (Чикаго Кабс — профессиональный бейсбольный клуб)

Зандер стонет, а Ван ликует рядом со мной.

— Зандер ненавидит их. Он помешан на «Уайт Сокс» (еще один клуб из Чикаго). Он считает, что именно они превосходны, но я думаю, что они — отстой.

— Они не отстой. Ты просто ненавидишь их, потому что они нравятся мне, — возражает Зандер.

— Они так же и отстойны. Ты же согласна со мной, Ава?

— Ну… — я извиняющимся движением пожимаю плечами, но соглашаюсь с Ваном. — Они проиграли довольно впечатляюще…

— Нет уж! — быстро прерывает меня Зандер. — Мы не вспоминаем поражения в этом доме.

— Да, потому что они просрали прошлый год, и просрут так же этот, — мямлит Ван.

— Закрой рот и иди мой свою посуду, Воун, — Зандер срывается, отчего легкое настроение тут же рассеивается.

Ван дерзко смотрит на Зандера, а потом поворачивается ко мне с дьявольской усмешкой на губах.

— На всех детских фотографиях Зандера он в розовых платьицах, потому что мама думала, что у нее будет девочка. У него был розовый конверт на выписку, и все говорили ей, какая у нее великолепная малышка, когда видели его.

От удивления челюсть у Зандера отвисает.

— Как ты узнал об этом?

— Мама рассказала мне кучу историй о тебе, так что прекрати звать меня Воун, — последнюю часть он прямо-таки рычит.

— Это твое имя. Я не перестану использовать его.

— Тогда полагаю, ты не возражаешь, если я расскажу Аве о том, как ты привел девушку на ужин, и так разнервничался, что тебя стошнило на нее, — так же срывается Ван, его голос повышается от злости.

— Серьезно, я не смог бы беспокоиться об этом еще меньше. Ты думаешь, что стыдишь меня, но в действительности ты только укоряешь себя, — он рявкает на Вана, и я вижу, как боль отражается на его лице, как будто Зандер ударил его физически.

Это нужно остановить сейчас же, прежде чем эти парни скажут что-нибудь, что не смогут вернуть назад.

— Если твоя мама думала, что у нее будет девочка, каким должно было быть имя? — выдаю я, моей сообразительности хватает только на это.

— Это не ва…

— Агнес, в честь нашей бабушки, — Ван перебивает Зандера, триумфально улыбаясь, и мне не удается сдержать смех.