Я чувствую небольшой приступ грусти от того, что у меня не будет шанса побыть рядом с Ваном подольше. Он кажется хорошим парнишкой, и, вероятно, единственная причина, почему Зандер не сдал меня тому копу. А ещё он — единственная причина, почему я вернула угнанную машину. Так что, полагаю, в этом-то и дело.

— Если такие фото и существуют, они будут уничтожены! — фырчит Зандер.

Мне кажется, он слегка перебарщивает с этим сердитым высказыванием, раз уж я вижу проблеск юмора на его лице: подергивание губ в попытке сдержать улыбку, веселье в его глазах, и то, как он следит за Ваном через зеркало заднего вида.

Затем на нас обрушивается тишина. Она ощущается напряженной, поскольку легкое настроение уступило место мрачному, которое окружает братьев также, как и меня. Их происходит из скорби, а мое — из-за монстра, от которого я не могу сбежать.

Чтобы удержать более легкое настроение, я делюсь историей, которую не рассказывала никому раньше.

— Однажды моя сестра предложила сделать мне стрижку. Я думала, что она облажается, и я смогу навлечь на нее неприятности, поэтому согласилась. Но она подстригла меня идеально. Я была так раздосадована, что взяла ножницы и отрезала огромную часть челки, а затем еще один случайно попавшийся локон сзади. Я выглядела нелепо и смеялась, когда мама сказала Аманде уйти. А потом я поняла, что мне придется жить с такой стрижкой. Она была слишком короткой, чтобы что-то подравнять, так что мне пришлось ждать, пока волосы немного отрастут. Это заняло год, прежде чем стрижка стала выглядеть нормально, — я улыбаюсь, вспоминая выражение ужаса на лице Аманды, когда она увидела, что я наделала. Такое же выражение быстро появилось и на моем лице, когда я поняла, как теперь выгляжу.

Ван смеется надо мной, оттянув побольше свой ремень безопасности, поскольку наклоняется вперед, пока его голова не оказывается наравне с нашими.

— Вот умора! Сколько тебе было?

— Не знаю, — вспоминаю я и удивляюсь, что эти воспоминания уже не так ранят, как раньше. — Может десять. Или одиннадцать.

— Твоя сестра разозлилась на тебя?

— Нет, — я оглядываюсь назад и слегка улыбаюсь. — Думаю, она осознала быстрее меня, что я сама буду выглядеть по-идиотски. Я в какой-то степени сама себя наказала.

Ван снова смеется, и я замечаю, как Зандер снова отслеживает движения брата, а в выражении его лица перемешалось удивление и немного грусти.

— Мой школьный приятель однажды засунул жвачку в волосы своей сестры. Им пришлось выстригать ее, и он был наказан на месяц, — сообщает мне Ван.

— Ну, это определенно не круто. Надеюсь, ты никогда так не поступишь.

— Нет, ни за что. Никогда, — он категорично качает головой, от чего мне становится любопытно: а не слишком ли усердно он протестует? — Я думал об этом однажды, но был слишком труслив, — наконец-то признается он, переводя взгляд на Зандера.

— Когда это ты думал об этом? — спрашивает тот.

Ван игнорируя его, заявляет:

— Я голоден.

Полагаю, нет смысла признаваться в действиях, которые так и не были совершены.

— Дома осталось кое-что, — Зандер говорит кратко и окончательно, но не то, к чему Ван прислушался бы.

— Но я хочу пиццу.

— Очень жаль.

Тут же настроение в машине снова падает. Мы некоторое время едем в тишине, и я начинаю задаваться вопросом, куда именно меня везут.

— Что будет со мной? — мой голос дрогнул, потому что я не смею надеяться на многое.

— Я еще не решил, — его тон немного резок после разговора с Ваном. Или, возможно, я его раздражаю, как и он Вана.

— Тогда куда мы направляемся?

— Домой, — он не уточняет. И если подразумевается его собственный дом, то я спрашиваю себя, почему он доверяет мне настолько, чтобы впустить в свою собственность. Этот парень суперглупый или супердерзкий?

— Ааа, — единственный убогий ответ, который у меня находится.

Как будто услышав мои мысли, он продолжает объяснять:

— Мне нужно услышать, что именно происходит, а это значит — абсолютно все. Утаишь хоть что-то и я позвоню в полицию.

Мои глаза распахиваются от такого заявления, а Ван кажется удовлетворенным словами Зандера.

— Ты можешь занять мою комнату. Я не возражаю против того, чтобы поспать на диване, — восторженно предлагает он.

— Это мило, Ван, но мне не нужна твоя кровать, — как будто бы я могла выкинуть двенадцатилетнего ребенка из его собственной кровати.

— Ты собираешься спать с Зандером в его постели? — невинно спрашивает он. Или он намеренно пытается смутить меня?

— Нет! Я не сплю ни в чьей постели, — тороплюсь заявить я. Не об этом же речь, верно? Определенно, у Зандера нет проблем с сексом. Он слишком привлекательный, чтобы это было проблемой, двухминутное там чудо или нет. И все же, вопрос хороший. Пока что я не вижу причин не доверять Зандеру, но после того, что я узнала, моя вера в людей поколеблена до основания.

Должна ли я слепо довериться ему? Должна ли я идти в место, которое не знаю? С людьми, которых не знаю? Игнорируя то, насколько мил Ван, вот в чем вопрос. Разве не должен весь этот опыт научить меня быть более осторожной и умной?

Но есть ли у меня выбор? В конечном счете мне придется кому-нибудь довериться, верно?

— Тогда где ты будешь спать? — спрашивает Ван.

Хороший вопрос. Предполагая, что Зандер предложит мне убраться из его дома как можно скорее, едва дослушав мою ужасную историю, я размышляю над тем, куда отправлюсь ночевать? После двух ночей, проведенных на улице, готова ли я снова пройти через это? Будет ли безопасно найти женский приют? Брайан и его друзья должны прекратить поиски когда-нибудь… Верно? Даже если это когда-нибудь и случится, вряд ли это произойдет после трех дней поисков.

Мне, скорее всего, придется провести на улице множество ночей, если я не смогу выбраться из Чикаго. Даже тогда смогу ли я найти безопасное место? То, которое действительно будет не досягаемо для Брайана?

— Воун, просто успокойся и сядь обратно.

Ван ворчит шепотом, пока выполняет то, о чем его попросили, и вся оставшаяся часть пути проходит в полной тишине. Мы подъезжаем к небольшому многоквартирному дому в районе Вест Тауна. Местность выглядит скромно и безопасно, и все же я знаю, что полной безопасности быть не может.

Оставив машину на подземной парковке, Зандер проходит мимо лифта и открывает перед нами дверь на лестницу. Мне становится любопытно, почему: может лифт сломан? Но Ван опровергает мои домыслы.

— Зандер считает, что использование лифта — это потеря возможности немного размяться. Мы им пользуемся, только если опаздываем на игру по ТВ или если срочно нужно в ванную комнату.

Я перевожу взгляд на Зандера, чтобы увидеть его реакцию, но он уже поднимается по ступеням, так что мой взгляд фокусируется на его заднице и ногах: он без усилий штурмует лестницу, перепрыгивая несколько ступенек за раз. Вау, этот парень действительно в форме.

— Если бы я был на твоем месте, то просто прошелся бы пешочком. Нам на восьмой этаж, — любезно предлагает Ван.

— Хорошая идея, — никогда раньше я не заботилась о фитнессе. Единственным исключением было время, когда я бежала, опаздывая на автобус. И даже тогда я предпочитала пропустить его, чем прикладывать подобные усилия. Мой недостаток в приличных спортивных бюстгальтерах означает, что мои сиськи не самые лучшие партнеры для пробежки.

— Однажды я буду быстрее Зандера. Я перегоню его на лестнице и хлопну дверью перед его лицом, — Ван улыбается только от одной этой мысли.

— Тогда тебе, вероятно, нужно начать практиковаться, — подталкиваю его, и он решительно кивает перед началом своего быстрого подъема.

Вскоре я остаюсь наедине с эхом от ботинок, барабанящих по бетонному полу и звуками тяжелого дыхания, когда Ван стал выбиваться из дыхания. Я стою в дверном проеме, дверь которого оставалась открытой, и смотрю, не отводя взгляда, на выход из гаража и кусочек внешнего мира, рассматривая возможность сбежать. Мне не хочется отвечать на любые неловкие вопросы или вовлекать Зандера и Вана во что-то, что намного большее, чем они осознают. Но что же мне придется делать, если я сейчас уйду? Мне негде скрыться, и на данный момент Брайан понятия не имеет, где я. Здесь, внутри этого здания, мне безопасней.

Закрывшаяся дверь позади меня, когда я начинаю подъем, кажется знамением. Словно это точка в решении, которое изменит всю мою жизнь. Возможно, глупо так думать, но я просто знаю в глубине души, что приняла важное решение, которое отразится на всем.

Я просто понятия не имею, правильный ли этот выбор.

Стыдно признаться, но к тому времени, как я поднимаюсь на четвертый этаж, чувствую, что дыхание сбилось, а я ведь только иду! И это только половина пути. Это пытка. Кто, черт возьми, может пробегать это?

Я могла бы использовать как оправдание мою усталость или недостаток еды в последнее время, но знаю, что даже если бы и была хорошо отдохнувшая и накормленная, мне бы все равно это давалось с трудом.

До того как моя жизнь перевернулась с ног на голову, она была скучна. Я просыпалась, завтракала, спешила на работу, заканчивала работу, приходила домой невероятно возбужденная от того, что можно снять свой лифчик, и готовила ужин. Затем я смотрела бы телевизор, возможно, поболтала бы в онлайн-беседе или проверила эмейл, и легла спать. Затем проснулась бы и повторила все заново. Единственное время, когда график менялся, это когда я встречалась с Брайаном. Но даже тогда я бы просто отправилась к нему в дом между возвращением домой и снятием своего лифчика. Он всегда с большей радостью оставался дома, чем куда-нибудь уходил.

Моя работа в качестве подменного секретаря означала, что меня отправляли по всему городу на любой отрезок времени. Самая долгая замена была, когда сотрудница отправилась на роды, и длилось это восемь недель. В других случаях я получала подробные инструкции за день до того, как мне нужно было менять место работы. Обычно у меня выходило четыре последовательных дня в неделю, и раз уж я работала на заменах, мне платили по повышенной ставке, что приятно. Затем остаток времени я проводила, занимаясь дизайном веб-сайтов уже из дома.