Но Каин в ответ лишь отрицательно качает головой. Он отводит одно крыло за спину, и Лилит видит, что они находятся в пещере. Она осматривается, а затем вздрагивает, когда ее взгляд натыкается на мертвое тело хегальдина; чья шея вывернута настолько сильно, что кожа на ней растянута и закручена в спираль.

— Он искал нас? — спрашивает Лилит, освобождаясь от объятий. Она встает на ноги и подходит ближе к мертвому телу.

Каин пожимает плечами.

— Он искал нас, — хладнокровно отвечает Лилит на свой же вопрос, делая акцент на последнем слове и сжимая в руке скальпель Триссы. — Его послала за нами Тень. И послала еще многих. Но мы будем убивать их всех.

Каин пытается встать на ноги, но Лилит останавливает его одним лишь жестом:

— Сейчас нельзя идти. Там слишком светло. Нам надо отдохнуть, а когда стемнеет, мы пойдем дальше. — Лилит опускает ладони на плечи Каина, кладет голову ему на грудь, а затем крепко смыкает руки вокруг шеи. Он обнимает маленькую шейду в ответ, одновременно укрывая своими крыльями.

С наступлением ночи Лилит просыпается, и вновь первое, что она видит — бледно-голубые глаза Каина, неотрывно взирающие на нее.

Они выбираются из расселины в горе, что скрыта за густым кустарником; Лилит снова берет руку Каина и ведет его за собой. Земля, не просохшая за день, кажется похожей на густую жижу, каждый шаг в которой дается с огромным трудом.

В моменты, когда неподалеку слышится подозрительный шорох, или в небе появляется странная тень, пальцы Лилит машинально сжимают скальпель, украденный у Триссы. Она останавливает Каина, и они вместе вжимаются в ствол ближайшей ели, гадая — показалось ли ей или нет.

— Не волнуйся, они не смогут уйти от нас, — уверенно говорит Пентия, стоя на балконе своего кабинета. Ее фарфоровый лик направлен к грозовому небу. — Ты ведь уверена, что его память кристально чиста?

После произнесения последних слов вокруг Пентии возникает почти осязаемое напряжение. Она поворачивает голову к младшей сестре и замирает в ожидании ответа.

— Уверена, — отвечает Трисса, смотря в глаза Пентии. — К тому же я лишила его языка и прежнего облика. Он изуродованный манкурт, которого никто не сможет понять.

— Но его смогла понять девчонка-шейдим! — со злостью восклицает Пентия, а затем замолкает, глубоко вдыхает и продолжает на выдохе уже более спокойно: — Лилит? Ведь так ее зовут? Лилит. Звучит мягко, но ядовито. Она смогла непросто понять горячо любимого тобой хегальдина, она смогла его приручить. На твоих же глазах. А пока ты умилялась, она обратила его против тебя.

— Почему они все еще не пойманы? Прошло уже четыре дня! Твои пернатые разведчики не могут отыскать маленькую девчонку? — Когти Триссы нервно скребут по балюстрады.

— Осторожней, — Пентия поднимает указательный палец вверх; и голос ее звучит тонко и остро. — Не моя вина, если ты не уследила за своими питомцами. Я и так много для тебя сделала в прошлом. Помни это. Сейчас значительная часть моих птенчиков ищет твоих домашних игрушек. Проходы с севера и юга заблокированы патрулями. Разведчики ищут их на земле и с воздуха.

— Пошли еще больше! — голос Триссы срывается на крик.

Голова Пентии вновь обращается к небу, с которого начинает моросить дождь.

— Ты так привыкла к власти, что подобная мелочь пошатнула твое эмоциональное равновесие. Хоране-Ши-Ра-Горасса, твои ошибки являются лишь твоей несостоятельностью и глупостью! Я, как твоя старшая сестра, помогу лишь выделить средства на их решение, но исток проблемы не в том, что он сбежал. Проблема в тебе. Ты позволила ему сбежать. Ты заигралась с ним, забыв кто есть ты и кто есть он!

Горло Лилит непроизвольно сжимается, как только кусочек свежего сырого мяса касается ее языка. Она перемещает его к зубам и начинает жевать, сжимая свою одежду пальцами от отвращения; а когда слюна во рту смешивается с кровью, Лилит брезгливо сплевывает густую бледно-красную жижу и старается проглотить прожеванный кусочек мяса, одновременно борясь со рвотными позывами.

Им не удалось уйти далеко от той расселины в скале, где Каин лишил жизни солдата, свернув тому шею. Слишком много крыльев в небе и слишком много крыльев на земле, что рыщут по округе. Они вернулись, посчитав безопаснее переждать некоторое время.

И сейчас Каин заботливо держит в руках кусок коры, в которой скопилась дождевая вода. Он подносит его к Лилит, и та жадно отпивает, желая скорее проглотить прожеванное мясо. Маленькая шейда подносит руку к губам и замирает. Ее взгляд вновь направлен на труп солдата, чей живот стал больше, округлился; а кожа на нем растянулась настолько сильно, что вот-вот лопнет. Лилит старается дышать ровно, но как только она убирает руку от лица, ее начинает рвать. Желчью с одиноким кусочком мяса, которой падает у ее колен.

Глава 18

Лераиш

Глаза Баббара широко раскрыты, созерцая огромные дубы, чья кора своим цветом напоминает молоко. На фоне зеленой листвы и черной земли, они похоже на кривые столпы света, несмотря на то, что под их густыми кронами темно даже днем.

— Бледные дубы? — спрашивает он, обращаясь к идущей рядом сестре.

— Хаарра Ишт, отвечает Сэйми, кутаясь в шерстяной плащ. — Так, кажется, звучит на змеином языке. Бледные дубы или бледный лес. Что-то в этом роде.

— Хаарра аша Гашт, — вмешивается в разговор Риллах, и его голос звучит степенно, так, словно он объясняет истину, которая известна каждому. — Бледные дубы во множественном числе. Хаарра ир Гашт — бледный дуб. Надеюсь, во время переговоров вы будете молчать.

Были ли последние слова Риллаха шуткой или серьезным пожеланием — остается неясным; но никто обращает внимания, и после недолго молчания он добавляет:

— С таким знанием языка можно не помощи просить, а чего хуже.

— Хватит ворчать! — восклицает Лигант. — Ты хуже моей бабки, которая ворчала даже во сне. А может, ворчит до сих пор, но только в ином мире! Говорить будет Лифантия, а мы здесь лишь для того, чтобы сделать серьезные и грозные лица. Да и показать, что мы не шайка попрошаек, а вполне себе самодостаточный народ, умеющий сражаться. А все эти «ха-ха, шу-шу», большего в языке змеиного народа услышать я не могу. «Шушукаться» и «хаакать», черт, пусть это делают другие.

— Это место заставляет меня нервничать, — говорит Сэйми, осматриваясь по сторонам. — Мне все время кажется, что за нами кто-то следит. Будто кто-то или что-то хочет напасть исподтишка.

— Девочка, да это уже мания… — улыбается Лигант, но в тот же момент Сэйми, шагающая впереди, резко останавливается и отскакивает назад с выставленным локтем.

Лигант с легкостью уклоняется, пропуская шейду в опасной близости от себя, и его движения напоминают танец; а Сэйми похожа на его неуклюжую партнершу. Он продолжает идти также беззаботно и легко, как раньше. Даже не оборачиваясь.

— Когда-нибудь договоришься! — шипит Сэйми.

— Мы еще не дошли, а вы уже готовы перегрызть глотки друг другу, — устало ворчит Риллах. — Прекрасная команда. Больше и сказать нечего. Баббар, ты бы придержал свою сестру, а ты, Лигант, придержал бы свой язык. Если он раздражает некоторых из нас, то представь, как могут разозлиться шиагарры.

— Я не стану сдерживать свою сестру, — говорит Баббар. — Даже тогда, когда она не права.

— Только потому, что она твоя сестра? — спрашивает Лигант. Он смотрит на хищно улыбающуюся Сэйми.

— Да.

— Эх, ну почему у меня нет брата или сестры? — с театральной выразительной патетикой вопрошает Лигант. — Всю жизнь приходится поддерживать себя самого, независимо от того, прав я или нет. Даже сейчас я один против двоих. Это так несправедливо!

— Даже вообразить не могу. — Риллах смотрит вверх, где в кронах бледных дубов мерцают крошечные снежинки. — Женская версия тебя. — Он вздыхает, оставляя при себе комментарии к наступающему снегопаду.