Лигант лишь пожимает плечами.

— Никто никого за уши не тянул в эту… в эту миссию. Девочка хочет показать себя или испытать, а может… — Лигант хитро прищуривает глаза. — Может, она хочет впечатлить тебя, Лер?

— Сомневаюсь.

— Да вы же как дети. Только щиплетесь по-другому, а смысл тот же. Но она завидная девица. Одна из немногих, которая была рождена шейдимом. Видел ее зубы? А обращал внимание на черты лица? Острые как у хищника. А о других талантах можно только догадываться.

— Каких еще талантах? — Лераиш снимает наруч с правой руки, разматывает кожаную подкладку и потирает запястье.

— Ну… — протягивает Лигант, закатывая глаза. — Ну, она же хищница, и вот эта ее природная…

Но он не успевает договорить. Громоподобный крик Баббара перебивает его и разносится по всей поляне, заставляя всех взяться за копья. Лигант первым устремляется в сторону крика, толкая себя крыльями и едва касаясь земли ногами. Лераиш с небольшим запозданием бежит сразу же за ним.

Шелест цепей и шорох легких шагов по траве; в сторону леса, вглубь, к источнику крика. Плавно огибая стволы деревьев, помогая крыльями менять направление.

И в какой-то момент Лераиш видит Баббара, безвольно застывшего перед огромным крылатым существом; его взгляд сразу же оценивает расстояние, а рука уже извлекает джерид из чехла на бедре. Лигант же, пользуясь своей скоростью, рвется в ближний бой.

Набрав скорость, Лераиш прыгает, делая выпад ногой и одновременно занося руку с джеридом для броска, но голос Лифантии останавливает его.

— Стойте! — подхватывает Сэйми.

Лигант останавливается, вспахивая ногами землю под собой.

— Это что?.. Статуя? — восклицает он, все еще держа копье перед собой.

— Как живая, — шепчет Баббар, который, так и не пошевелился с момента, когда Лераиш его увидел.

— Мы слышали крик. Что здесь произошло? — спрашивает Риллах, прибежавший последним и теперь его взгляд также прикован к энгонаде.

— Я увидела эту штуку, и не сразу поняла, что она из камня. Баббар услышал меня и бросился на помощь, — говорит Сэйми, а спустя короткую паузу она с улыбкой добавляет: — Это же Баббар. Даже прихлопывая надоедливую муху, он кричит так, будто убивает целое чудовище.

— Но первый крик принадлежал тебе, — спокойно произносит Лифантия, проходя мимо дочери, в сторону энгонады.

Черты лица Сэйми заостряются, и верхние клыки на мгновение выступают из-под губы. Она разворачивается и уходит, нарочно задевая плечом несколько шейдим.

— Как живая, — повторяет Лигант слова Баббара, обходя по кругу чудовище, что выковано из камня. — И как она здесь оказалась?

Но вопросы Лиганта остаются без ответа.

Лераиш приближается к энгонаде на расстояние вытянутой руки. Существо из камня кажется огромным в сравнении с любым из шейдим. Искусно высечена каждая мышца, каждая выступившая вена, и вся поза каменного чудовища выражает страдание и боль. Стоя на коленях, спрятав лицо в огромных ладонях, огромное изваяние широко расправило нетопыриные крылья, длину которых можно сравнить с высотой небольшого дерева.

— Теплый, — говорит Лигант, прикоснувшись к каменному хвосту, который похож на огромную толстую змею.

— Камень еще не успел остыть, — констатирует Лифантия; он по-прежнему стоит на расстоянии и смотрит прямо в лицо каменному чудовищу.

В сени густых крон над головой и рваных лучах закатного солнца энгонада, действительно, кажется живой, лишь на мгновение замершей от причиненной боли. И в следующий миг мышцы должны сократиться, ладони скользнуть с лица, а округа заполниться оглушающим ревом. Но этот миг затерялся где-то во времени.

— Вот, как мы выглядим в сказках хегальдин, — говорит Риллах.

— Мне как-то неспокойно от того, что эта штука рядом с нашим ночлегом. — Лигант кутается в крылья от холодного ветра, что проносится по лесу, заставляя листья в кронах перешептываться друг с другом.

— Значит, ты будешь первым дозорным этой ночью. — Лифантия сжимает плечо Лиганта. — Идем.

С первым разведенным костром Сэйми сразу же устраивается в янтарном ореоле его пламени и, наскоро перекусив вяленым мясом, укладывается первой.

Лераиш замечает, как беспокойный взгляд Баббара то и дело касается того участка леса, где находится энгонада.

— Этот кусок камня меня нервирует, — признается он, медленно прожевывая мясо. — У меня даже аппетит пропал.

— Надо же. — Тростинка в зубах Лиганта дергается, когда он говорит. — Значит, проблема и вправду серьезная. Ведь ты и желание пожрать также неразрывны, как крылья и полет… ну или как-то так.

— А «серые» среди хегальдин и не летают, — отвечает Баббар. Он продолжает методично откусывать от мяса куски и, тщательно прожевывая их, глотать.

— Ну, дружище, считай, что сейчас ты, как «серый» хегальдин. — Лежа на траве и смотря в ночное небо, Лигант улыбается.

— Это же кусок обычного камня! — вмешивается Риллах, и в интонации его просачивается презрение. — Что же вы тогда будете чувствовать при встрече настоящего шиагарра? Если при виде энгонады в лесу вы уже теряете аппетит и трясетесь.

— Мы дружно встанем за твою спину, великий, твою мать, воин! — театрально иронизирует Сэйми к разговаривающим. — Заткнитесь уже!..

— Довольно, — и снова тихий голос Лифантии слышен даже среди громкой речи Сэйми. — Нам всем нужно выспаться. — Он переводит взгляд на Лиганта: — Разбуди меня, как только небо начнет светлеть. Я тебя сменю.

Лераиш выбирает место вдали от костра, откуда виден весь лагерь. Несмотря на долгий день, который прошел вдали от земли, он не может уснуть. Сквозь прикрытые веки он видит Лиганта, который встает со своего места и с хрустом в суставах потягивается, а затем отдаляется от костра и прогулочной поступью начинает шагать вокруг лагеря.

Едва реальность сужается в тонкую линию, едва она прячется за тьмой сна без сновидений, как Лераиш ощущает чьи-то пальцы на плече и требовательное покачивание.

— Пора.

Слышится довольно бодрый голос Баббара; и первым, чего касается взгляд, это его черные глаза. Кажется, они еще более черные, чем та тьма, в которую погружается сознание во сне.

Несмотря на вчерашний тяжелый перелет и короткую ночь для отдыха, Лераиш замечает, что Сэйми выглядит отдохнувшей и свежей, хотя небо было затянуто тучами, и свет луны едва ли касался ее или остальных.

— Пойдем пешком, — оповещает всех Лифантия. — Лигант видел еще одну прогалину в лиге отсюда. Оттуда поднимемся в небо, а пока, нам всем надо проснуться.

— Внезапно, мощно и быстро! — отвечает Лигант, и чтобы подкрепить слова, он выбрасывает перед собой руку, сжимая пальцы в кулак. — Хегальдины не ждут нападения. Они не успеют подготовиться, не успеют даже понять, что случилось!..

— А море крови будет уже пролито, — тихо подытоживает Баббар. — И красной, и черной.

Лифантия переводит взгляд к сыну, не без скрытой гордости смотря тому в лицо.

— Без жертв не обойтись. Это же война! Кто-то будет ранен, кто-то умрет, но это цена свободы! Цену, которую стоит заплатить. — Крылья Лиганта расправляются, во время разговора.

— Ты так говоришь, будто среди нас есть те мишени… с крестиком на голове, — палец Сэйми очерчивает в воздухе крест, — таким можно умереть заранее.

Она громко фыркает, а затем продолжает:

— Это разве план? Это бред о жертвоприношении, но никак не стратегия.

— Ты ведь даже не думал о том, что можно победить и без жертв, — поддерживает Сэйми Лераиш.

— Вы говорите о каких-то сказках. — Лигант морщится от услышанного, будто все сказанное имеет вкус: горький и ядовитый. — Убийство без крови? Война без жертв?

— Это последнее, о чем нужно думать в построении плана действий, — вмешивается Лифантия. — Жертвы. Кровь. Убийства. Это крайнее средства, которыми мы должны воспользоваться.

— Зачем же нам тогда нужны шиагарры, если победа нам не будет стоить жертв? — возмущается Лигант.

— Ардхи живут поодиночке и питаются почти всем, что найдут, включая падаль, — начинает Лифантия с присущей ему степенностью в голосе, от которой Лигант закатывает глаза. — Но при сильном голоде, который дает понять, что опасность смерти близка, ардхи объединяются вместе, чтобы начать охоту вместе. На животное больших размеров, чем они сами.