- Не все на свадьбе танцуют.

Волков достал из пиджака толстую пачку денег, взвесил на широкой мозолистой ладони и небрежно сунул в карман.

Откуда столько?- поинтересовался Ивакин.

- Свои, кровные. С четырнадцати лет работаю. Слесарь пятого разряда.

- Разряд высокий. Мог бы на заводе работать, там коллектив другой.

- В коллективе не нуждаюсь. Людей для общения на свой вкус выбираю.

- А что, в жэке больше платят?

- Водичка у нас, сами знаете, какая чистая. Стукнешь по трубе - куски летят. Трубочки засоряются. Напора нет. Колонки газовые бездействуют. А людям каждую субботу купаться охота.

- Значит, «на лапу»?

- Сперва сделаю, как надо. Я плохую работу нутром не перевариваю. Рублевкой меня редко обижают. Если меня обидеть, я ведь второй раз не приду. Пришлют по заявке другого слесаря, так не сделает.

- Откровенно рассказываешь.

- Я вообще человек откровенный.

Зазвонил телефон. Громкий голос из трубки звенел на всю комнату.

- Не кричи. Соображения?.. Валяй. Конечно, можно. В данную минуту занят. Думаю, да. К тому времени. Тебе когда на работу? Вот и отлично, перед работой забеги.

Ивакин повесил трубку, посмотрел на Волкова, и его удивило лицо парня. Виктор явно прислушивался к разговору. Безразлично-дремотное выражение сменилось заинтересованно-напряженным.

«Узнал голос Томы,- подумал Ивакин.- Но что из того?..»

- Почему ты не в армии, Виктор?

Он ответил не сразу, медленно переключаясь на прежнюю волну.

- Это вы в военкомате спросите.

- Я тебя спрашиваю.

Волков еще помолчал, подумал. Заговорил лениво, кривя в усмешке тонкие губы.

- Была одна красивенькая потасовочка полтора года назад. Против меня шестеро. Четверых я из игры вывел, двое - меня. В больнице с сотрясением мозга лежал.

- Что ты о Борисе Якименко сказать можешь?

- Надкусить и выплюнуть.

- Разъясни.

- Понимайте, как знаете.

- О Ларисе Перекрестовой?

Волков брезгливо поморщился.

- Дешевка.

- О Феде Трояне?

- Шпаной не интересовался.

На том деловой разговор и кончился. Волков уже шагнул к двери, когда Ивакин спросил:

- Как тебя понимать? В детскую комнату который год по своей воле ходишь и с прежними друзьями не порвал.

- Меня хватает.

- Люди разные, прямо противоположных устремлений,- продолжал Ивакин.- Что же ты - двум богам молишься?

- Богов, кроме себя, не встречал,- с обычной кривой усмешечкой обронил Волков.

Ивакин тоже усмехнулся.

- М-да… бог.

- Чем же не бог? По вашей терминологии - творец. Сам себя сотворил. Если мне не изменяет память, вы в одну из наших увлекательных встреч изволили так выразиться: писать книги, картины, музыку- творчество. А разве не творчество создавать свою жизнь, себя. Я правильно вас цитирую?

Отклонив голову назад, он пристально и насмешливо глядел на Ивакина.

- Правильно цитируешь. Но творить можно по-разному: нужные людям книги, картины - и пасквили, унижающие, оскорбляющие человека… Между прочим, есть у нас с тобой общий знакомый. Вот он как раз создал себя сам, в лучшем смысле этого слова.

- Интересно,- процедил Волков.- Что-то не припомню такого.

- Алексей Юнак.

- А я уже было подумал…- насмешливо протянул Волков.

- Подумай. Стоит иногда и подумать.

С вами не соскучишься.

- А ты садись, побеседуем.

Волков ленивым жестом отодвинул манжет рубашки, посмотрел на часы.

- Что же… побеседуем.

Вернулся к столу, сел.

- Если не секрет, как ты себя создавал? Чем гордишься?

- Пацаном был самостоятельным. Родителям хорошо дал прикурить. За дело, конечно. За так я никогда ничего не делаю. Посудите сами: от папаши, кроме мата, ничего отродясь не слыхал. Мать не уважаю - не ушла. Я бесхарактерных за людей не считаю.- Он искривил рот.- Гусеницы. Раздавил бы - противно подошвы марать. Я на родителей не смахиваю. Мать без воли - я у себя волю выковал. Отец матерщинник, пьяница - от меня мата никто не слышал. До бесчувствия ни разу не напивался. Норму себе опытным путем определил - не нарушал.

- Школу бросил тоже по волевому решению?

- А как же! Учителям одолжение. Пусть живут. Я на уроках как себя вел? Поставит пару, а мне это не нравится. Встану, подойду к столу, скажу так это вежливенько: «Разрешите?»-и спокойненько плесну из бутылки чернила. Страничка испорчена, мадам в слезы, директор из берегов выходит, а я смотрю на них так это сочувственно - бедные вы, бедные, как мне вас жалко.

- Ты, что, и сейчас хвалишься этим?

- Детские шкоды. Помню, во всех классах радиоточки поснимал, унес. В другой раз унес из спортзала все мячи. Поиграл с товарищами и дворовой мелюзге раздал. Радости было!.. А еще водку в класс приносил. Насильно девчонкам в рот вливал. Писку было!.. Нравилось. Ребята со мной не связывались. Один, правда, нарывался. Я ему говорю: прикинь, стоит ли? Я ведь как дам… А он: попробуй, дай!.. Я человек такой: просят - даю. Несколько раз «Скорая» его увозила.

- Молодец, Волков,- не сдержался Ивакин.- Есть чем гордиться: хулиганом себя создал. А от хулиганства до фашизма - один шаг.

- Я привык людей на зуб пробовать. Слабаки все попадались, надкусить и выплюнуть. Одна девчонка у меня стакан с водкой из рук выбила, губу до крови поранила. Я ее отметил. Первая такая. При себе безобразить не даст. Уважаю. Человек.

- Противоположный тебе человек. Если ты ее уважаешь, как ты себя уважать можешь?

- И я - человек. С четырнадцати лет вкалываю.

За что ни возьмусь, все ол райт. Дерусь - после меня черту делать нечего. Работаю - после меня богу делать нечего. Люди это понимают. Я трубу пальцем поглажу - трешка выскочит.

- Только за хабар и работаешь?

- Прикажете за «спасибо» вкалывать? Нема дурных. Я год проработал - мотороллер купил. Еще год - на «Яву» сменял. К двадцати двум «Фиат» куплю. Решённое не перерешу никогда.

- У тебя товарищи есть?

- Товарищи, чтобы выпить, деньгу зашибить, к девочкам смотаться - есть. Побаиваются меня. При мне своего мнения не знают. Что скажу, закон. Неинтересно.

- А друзей нет?

- Был один друг. Хорошо меня старше. В тюрьме сидит.- Посмотрел на Ивакина в упор, усмехнулся.- Вы с ним познакомились - пообнимались на виноградниках года три назад.

- Павел Загаевский?

- Он. Тоже человек. Бесстрашный. Широкий. За деньгами не трусится. Бросает направо-налево. А они всегда при нем.

- Так вот кто тебя сотворил! Ты себе, выходит, чужие заслуги приписываешь.

- Не скажите. Дружба была короткая. По вашей милости.

- Вот и скажи мне спасибо. Неизвестно, куда бы ты мог подзалететь, будь Ревун рядом.

- Он вас помял немного, вы на него в обиде. А войдите в его положение: не он вас - вы его. Другого исхода не было.

- Я ловил преступника.

- У каждого Своя работа.

- Грабеж и насилие - работа Загаевского.

- Я пацаном был, говорил Павлу, чтобы людей не трогал. Закусочную взять, магазин, палатку… Но людей грабить,- Волков покачал головой.- Это у него от недостатка культуры. Тут мы с ним не сходились.

- Воровство и воровство, какая разница!

- Не скажите. Магазин ничейный. Придет милиция, опечатает. Подсчитают убытки. И спишут. Никто не пострадает. Ни в чей карман ты не лезешь.

- А государство?

- Что государство? Я государство, вы государство, он государство. Государство наше, общее, и доходы общие. Завмаг в карман себе меньше положит, со мной поделится, только и всего, У государства взять не зазорно.

- Что же ты не брал? Или я не в курсе?

- В курсе. Не брал. Образование не позволяет,

- Какое же у тебя образование?

- Пока восемь классов. Будет больше. Диплом будет. Или вы думаете, мне всю жизнь в канализации копаться охота? Я человек брезгливый. Я из канализации в чистое море прыгну. Усмехаетесь? Человек в грязи родится, в крови, а посмотрите, какие мы с вами чистенькие.

- Руки на работе выпачкаешь, отмоются. А душу выпачкаешь…