- С третьим мужем?

- Вас это шокирует, я вижу. Но скажите положа руку на сердце: разве лучше женщине быть одной и довольствоваться краденым счастьем? Чужие мужья… случайные встречи… А дома холостяцкая пустота, неуют. Я этого не хотела. Никаких связей у меня не было, я просто не могла себе позволить… Мы очень дружно жили, я отошла душой. Но вдруг, как снег на голову, без всякого предупреждения явился Боря. И все пошло кувырком. Мы прятали от него деньги - он стал уносить вещи.

- А прежде этого не случалось?

- Я не могу сказать точно. Может быть… Нет, кажется, это началось после Москвы, Да, именно тогда и началось, потому что муж спросил его: «Это твой папа научил тебя воровать?» И Боря бросил в него стакан с молоком, во время завтрака дело было. Новый костюм, вы понимаете… Муж не сдержался, ударил его. Рассек щеку, вы, наверное, видели - остался белый шрамик… Все очень нескладно вышло, но ведь и мужа понять можно, живой человек, горячий… Боря убежал. Он не ночевал дома, и я не знала, где его искать. Его не было дня три… или четыре… Нет, кажется, больше. Мне стыдно было заявить в милицию. Потом мне позвонили на работу из детской комнаты. Я пришла, забрала его домой. Муж ушел к первой жене. Они очень плохо жили, он не любил ни ее, ни детей, но Боря… Я написала Бориному отцу. Просила… унижалась… Пока пришел ответ… Я думала, не выживу. Боря уносил из дома все, что хотел… Отец согласился забрать его к себе навсегда. Муж вернулся, но ненадолго… Не знаю, что там было в Москве, у Бориного отца молодая жена, наверное, она не захотела…

- А Борю вы не спрашивали?

- Ну как же! Я спросила, почему он опять здесь, а он… С ним этого прежде никогда не бывало… Он нагрубил мне. И мужу сказал - вернулся, чтобы испортить нам жизнь.

Я плакала… Постарела… Я снова была одна… Боря не хотел учиться. Не всегда ночевал дома. Что я могла сделать? Пыталась определить его в интернат- наотрез отказался: «У меня есть дом». А мой, мой дом? Моя жизнь? Об этом он никогда не думал. Я знаю, это судьба меня покарала Борей, но за что?., за что?..

Она приложила к носу мокрый липкий комочек, раскрыла сумочку, поискала, нет ли там, случайно, другого, сухого платка, достала пушок из пудреницы, вытерла мокрые щеки - рефлекс сработал: она уже забыла, зачем достала пудреницу, осмотрела лицо в зеркальце, припудрила красный нос, достала помаду и подкрасила губы. Посмотрела на Ивакина, пробормотала, оправдываясь: «Женщина всегда должна оставаться женщиной…» - и жалко улыбнулась.

- Я вины за собой не знаю, даю вам слово. На работе меня ценят, мне так неловко, что вы туда звонили… Мне, вероятно, придется теперь сказать, что мой сын арестован…- Она готова была заплакать снова, но вспомнила, что платка у нее нет, и сдержала слезы.

- Как случилось, что Бориса приняли в кафе официантам?-спросил Ивакин.

- Видите ли… ему уже семнадцатый год пошел… Чем-то заняться нужно. О другой работе он и слышать не хотел. Только в кафе. Понимаете, сама атмосфера… деньги, выпивка…

- Вот именно,- подчеркнул Ивакин.

- Я решила, что так нам всем будет лучше, спокойнее. Да и куда я могла его устроить? Я ведь работаю в этой системе… Меня знают, ценят. Его приняли ради меня, мне отказать не могли. И вы видите, как он меня отблагодарил. После всего он еще озлоблен против меня!

- Да, Борис не хочет вас видеть.

- Но за что? За что? Я всю жизнь мучилась с ним, я, а не его отец, но к отцу у него нет злости. Вы поговорите с ним, спросите… Скажите, как это жестоко - не хотеть видеть маму… Мой нынешний муж хороший человек. Он очень терпимо относится к Боре, многое ему прощал…

- Однако уехал в командировку и не оставил Борису ключа.

- Но ведь иначе Боря все вынес бы из квартиры!- воскликнула женщина, изумляясь непонятливости этого милиционера в штатском.- Вы же видите, он и без ключа сумел.

- Когда Борис начал пить?

- Давно. Мой второй муж выпивал. В доме всегда было вино, коньяк. Но дело не в этом. Может быть, влияние улицы… И еще я не знаю, какая обстановка была там, у отца. Мальчику давали чрезмерную свободу.

- Но вы тоже не очень-то строго контролировали его. Приходил ночью, мог совсем не ночевать, и вы молчали.

- Это вам Боря сказал? А разве было бы лучше затевать скандалы? И характер у меня мягкий. Может быть, это малодушие, но я совершенно не умею кричать… Но почему, почему так бывает? В хорошей семье вырастает плохой мальчик. Я всю жизнь работаю. У меня высшее образование. О дурном влиянии семьи не может быть речи. Значит, улица? Школа?

- Сколько он школ переменил?

- Моей вины в этом нет. Он трижды уезжал в Москву и возвращался. Как-то остался на второй год. В пятом или шестом. Но если бы его приохотили к учебе… Если бы учителя отнеслись к нему повнимательней… В седьмой класс его перевели условно, но он вообще бросил… Вот вы как будто недовольны, что я устроила Борю официантом. А разве лучше, чтобы он нигде не работал? Жил тунеядцем? И главное, он сам был доволен. Каждый день ходил на работу. Директору слово дал, что поступит в вечернюю школу. Да, вы звонили его директору, мне это страшно неприятно. Надо было прежде поговорить со мной. Я бы вам объяснила. Мне сделали одолжение и вот… Неловко ужасно! И мужу на работу… Ну а ему зачем было звонить? Он ведь не отец Бори! Бога ради, не подумайте, что я вас упрекаю, но все получилось так ужасно… Я Боре жизнь отдала, а имею одни неприятности. И хоть бы капля благодарности!..

- Мне не совсем понятно, что значит «жизнь отдали»? - спросил Ивакин.

- Кормила, как в санатории, одевала. Вопреки мужу.

- Это ваша обязанность - кормить, одевать. За это не надо ждать благодарности.

- Но по крайней мере, уважение… В конце концов я ему жизнь дала!

- За это нельзя требовать уважения.

- Вы как-то странно рассуждаете,- женщина беспокойно заерзала на стуле.- Мне кажется, общепринято…

- Дети не должны уважать нас только за то, что мы их родили. Человеческие наши качества - вот о чем говорить надо. Дети понимают, какие мы люди, и нередко мы получаем от них то, что заслуживаем.

- Нет, вы очень, очень странно, просто даже антипедагогично рассуждаете. Так можно договориться бог весть до чего. Получается, что дети нас судят. Нет, я вас решительно отказываюсь понимать.

- Давайте разберемся. - Ивакин откинулся на спинку кресла, уперся ладонями в потертые подло-котники.- Я внимательно выслушал вас, Антонина Сергеевна.- Теперь выслушайте меня.

Она завозилась на стуле, открыла сумочку, близоруко сощурилась, отыскивая в ней что-то, растерянно посмотрела на Ивакина, попросила листок бумаги, ручку. Пояснила:

- Я слишком расстроена, чтобы запомнить ваши обвинения… Мне ведь придется потом отвечать…- И совсем робко, как-то обреченно спросила: - Я не знаю законов… Родители отвечают за детей, которые уже получили паспорт?..

5

Едва успела уйти мать Бориса, как явился Виктор Волков, свидетель по делу Якименко, давний знакомый Ивакина. Красивый парень. Широкие плечи, литой торс, поджарый зад. Держится прямо, чуть откинув античную голову - прямой нос продолжение лба, ходит неспешно, по-кошачьи вкрадчиво. Движения скупые, размеренные, каждое точно рассчитано. Говорит, едва разжимая губы, словно у него вчера удалили гланды, цедит слова. Иной раз приходится слух напрягать, чтобы расслышать. Пристально, в упор, смотрит на собеседника, бесстыдно назойливый его взгляд раздражает. Жестокий, жесткий парень, самоуверенный и бесстрашный. Аккуратный до педантизма: в назначенное время явится точно, секунда в секунду, костюм отутюжен, туфли блестят зеркально.

Волков был у Якименко дома, когда тот собрал вещи, вошел и вышел через окно, пил наливку, но вещей не трогал, из квартиры не выносил и в продаже их не участвовал. Он кратко сообщил об этом и замолчал, продолжая в упор разглядывать Ивакина,

- Кто вынес вещи?- спросил Ивакин.

- Хозяин.

- Ты вещей не выносил и не продавал?