- Слава богу,- пробормотала Кира и, не дочитав письма, отложила его в сторону,

Алька включил радио, громкая музыка заполнила комнату.

- Выключи сейчас же!-потребовала Кира.

- Мне слух развивать надо,- прокричал Алька.- В розыске это, знаешь, как важно!

Кира выключила радио, сказала с горечью:

- Что ты меня всякой ерундой дразнишь!

- Какая же это ерунда?-изумился Алька.- Вот ты послушай: один музыкант пошел в гости к знакомому, у которого много лет не был. Забыл, какой дом и какая дверь. И, знаешь, как нашел? Ударял ботинком по металлическим скребкам для обуви, что у подъездов. Ударял, ударял и нашел. По звуку! А у меня слуха нет, я буду плохим оперативным работником, если не разовью.

Напряжение последних часов дало себя знать, и Кира раскричалась.

- Ты никогда не будешь оперативником и ничего общего с милицией иметь не будешь! Пока я жива, и думать об этом не смей!

Она забыла, что сын первоклассник и волноваться о том, кем он станет, еще рано.

Алька насупился. Глянул на нее исподлобья, сказал:

- Я хотел тебе одну тайну раскрыть, а теперь не скажу.

Кире послышались шаги на лестнице, и она выбежала в коридор, распахнула дверь. Сосед поздоровался с ней, и она, разочарованная, вернулась в комнату.

- У папы что-то на работе случилось?-спросил Алька.

- Нет…

- Отчего же ты такая?

Кира взяла Надюшку на руки, пощекотала носом. Девочка засмеялась.

- Дай мне ее подержать,-попросил Алька, умело подставляя руки. Кира отдала ему дочку и, боясь, как бы он ее не уронил, поддерживала девочку снизу.

Альке редко удавалось подержать сестренку. Мама хочет помириться…

- Ладно, я тебе раскрою,- снисходительно сказал Алька.- Только, смотри, никому! У меня есть новое имя. Индейское. Сказать, какое? Нет, я тебе потом скажу, ты ведь, наверное, не знаешь, как индейцы называют детей. Не знаешь? Маленьких они никак не называют! Таких, как Надюшка,- он кивнул на сестренку, которая в эту секунду тянула его за ухо.- Просто девочка. Или просто мальчик. Потому что еще неизвестно, какие они. Имена дают, когда уже что-то известно. Например, мальчик оказался трусишкой, и ему дают такое имя: Тот Который Испугался Крысы. Сокращенно Ткик. Смелому - Тот Который Убил Волка - Ткув. Получается, человек сам должен заслужить свое имя. Здорово, да? Мы с ребятами тоже придумали друг для друга индейские имена. Меня зовут Ткывгып. Отгадай полное!

- Не знаю, Алька.

- А ты подумай.

- Правда, не знаю.

- Ты просто ленишься думать! Ты только начни. Ну, мама, ну, пожалуйста! Ну, я тебя очень прошу!

- Тк - тот, который,- сказала Кира.

- Правильно! А дальше? ВГП осталось.

- Вечно грызет пальцы.

- Неправда!-Алька дернул плечом, и Кира поспешила забрать у него ребенка. Понесла девочку в спальню, Алька пошел за ней.- Зачем ты говоришь так, мама! Ногти, а не пальцы, и потом я их давным-давно не грызу, вот, смотри!- и он протянул к ней руки с растопыренными пальцами.

- У-жас! - воскликнула Кира. - Давай сюда ножницы.

Она положила дочку в кроватку, вышла в большую комнату, устроилась с Алькой на кушетке. Стригла ему ногти, покачивая головой и изумляясь вслух, когда он успевает отращивать их. Отложила ножницы, послала сына мыть руки. Он пошел молча и вернулся молча, не глядя на нее. Примостился на кушетке, спиной к ней, в том углу, где любит сидеть отец. Уткнулся в книжку.

«Обидчив, как девочка»,- подумала Кира.

- Алька, мы же не кончили разговор.

Почему ты называешь меня Алькой?

- Тебя так зовут.

- Но папу ты же не называешь Вадькой! Есть же и у меня взрослое имя?

- Полное твое имя Александр.

- Александр,- повторил Алька, прислушиваясь к слову.- Александр Невский. Александр Македонский. Александр Матросов… Зови меня, мама, по-полному.

Кира засмеялась.

- Это очень длинно.

- Ничего не длинно.

Он снова уткнулся в книжку.

Кира потянулась, заглянула через его плечо в книжку - опять новая.

- Алька!

Он не поднял головы.

- Александр!

Покосился на нее и спрятал глаза.

- Ткывгып!

Алька не выдержал - рожица его расплылась в счастливой улыбке: запомнила!

- Я знаю, что такое Ткывгып, - сказала Кира. Тот Который Всегда Говорит Правду.

Алька обернулся, крепко обхватил руками ее шею, губами уткнулся в щеку. И в эту минуту в комнату вошел Вадим.

Кира посмотрела на него, прижала руки к груди, взглядом спросила: что? Он заметил, как она побледнела, и проговорил быстро, чтобы не мучить ее:

- Да, да, Кируша, я дал согласие. Буду работать в школе.

Она опустила голову на руки и вся затряслась в беззвучном плаче. Алька, не понимая, смотрел то на отца, то на мать.

- Мама от радости плачет,- Сказал Вадим.- Это ничего, сын. Это можно.

Кира выплакалась и успокоилась быстро. Обняла Вадима, зашептала: «Спасибо, ты это ради меня сделал…» Она была совершенно счастлива, она думала, что теперь-то жизнь пойдет совсем по-другому.

Кира не догадывалась тогда, что работа в школе милиции не высвободит у Вадима ни часа, что муж и теперь не будет принадлежать ей и сыну, более того, каждый курсант займет прочное место в его жизни, в его голове и сердце, и чужие заботы по-прежнему и навсегда останутся его заботами. Кира не догадывалась, что новая работа не обойдет стороной и сына: готовясь к лекциям, Вадим будет читать их вслух, поглядывая на часы, чтобы уложиться во времени, и Алька будет жадно прислушиваться, запоминать и задавать отцу неожиданные вопросы. «Папа,- скажет Алька,- я разбил чашку, это умысел или неосторожность или невиновное нарушение?» С каждым годом вопросы станут усложняться, а ей, Кире, будет все тревожнее от мысли, что сын может пойти дорогой отца…