Гости разошлись в двенадцатом часу» Вадим думал, что Алька давно спит, но сын окликнул его, и он вошел в спальню. В темноте присел на кровать.

- Та тетя все еще с мамой на кухне? Она останется ночевать? - зашептал Алька. - Я здесь буду спать, с вами.

- Тебе уже постелено на раскладушке.

- Там свет, я все равно не засну, пока тетя не ляжет. Давай поговорим, папа, все равно время зря пропадает.

- Хочешь, я тебя перенесу?

Вадим знал, для сына особая радость, когда он берет его, как маленького, на руки. Однако на этот раз Алька отказался. Он крепко держал руку отца, чтобы тот не ушел. Ему не терпелось поговорить.

- Откуда берутся нарушители, папа?

- Из людей, к сожалению.

- А как?

- Как?.. Растет мальчик. В школу ходит. Еле-еле на «тройки» тянет. Трудно ему? Вначале - нет. Просто лень учить. Не понимает, что это его долг. А долг надо выполнять хорошо. Потом, когда столько уже пропущено, не пройдено, и трудно становится. Каково ему в пятом, если он за первые четыре класса ничего толком не знает?

- Я про взрослых спрашиваю.

- Все взрослые были детьми, Алька. Нарушителями сразу не становятся. Это только с вышки в море прыгают сразу.

- С какой вышки?

- Съездим с тобой летом к морю, увидишь… А тут, как я себе представляю, целая лестница. Стоит паренек наверху - все настоящие люди наверху стоят. И вот - пропускает уроки, не учит. Это значит, он уже спустился на одну ступеньку вниз. Шатается по городу без дела, в карты играет на деньги…

- Еще ступенька?

- Сначала у матери просит - вроде бы на мороженое, на кино. Врет.

- Еще ступенька.

- Да. Потом ему этих денег уже не хватает. Он и берет их из дому - без спросу.

- А дальше?

- Мать прячет от него кошелек, и он в троллейбусе в чужой карман залезет…

- У тебя получается, папа, что всякий, кто плохо учится, станет нарушителем.

- А он уже нарушитель, Алька. Школьные законы нарушает.

И обязательно станет вором?

- Вором не обязательно. Но хорошим человеком ему трудно будет стать. Без посторонней помощи трудно. Он уже необязательный… Нет у него обязательств, ни перед собой, ни перед людьми. Сначала нет понимания, что он должен учиться. Вырастет и не будет у него понимания, что он должен работать. Хорошо работать. Станет увиливать, ловчить, приспосабливаться, как бы это жить получше, а людям давать поменьше. Брать - и не давать.

- А если я пропускаю буквы и по письму у меня тройка?.. Это уже ступенька?

- Нет, Алька. Без трудностей ничего не дается. Старайся быть внимательным. Воспитывай себя внимательным, настойчивым. Так и лепится характер. Усилие всегда необходимо.

- А если бы мама проверила, как я написал, у меня было бы «отлично».

- Да, было бы, - согласился Вадим. - Без твоих усилий. Такая пятерка ничего не стоит, сын… Ты не согласен со мной?

- Вообще-то согласен, но у всех ребят дома уроки проверяют… Папа, а что такое равенство? Это когда все равны, правда?

- Вот ты куда гнешь…

В комнату вошла Кира, склонилась над Надюшкой и осталась так. Смотрела на дочку, прислушивалась к разговору.

- Я не только про уроки, я про завтраки. Вовка никогда не приносит завтрак в школу.

- Значит, он не голоден, - сказала Кира.

- Погоди, Кируша, - остановил ее Вадим.

И формы у него нет. И сандалии порванные.

- При коммунизме, Алька, у каждого будет все, что ему нужно.

- Почему же сейчас у одного все есть, а у другого нет?

- От заработка зависит. Меньше заработает человек - меньше своим детям купит.

Только сейчас Вадим понял смысл того, что произошло утром. Кира протянула сыну пакет - завтрак в школу. «А что там?» -спросил Алька. «Ты прежде никогда не спрашивал. И теперь будешь есть, что дам». «Ты мне вчера пирог дала. Я больше не возьму в школу пирог». «Перестань командовать, Алька». «И апельсин не возьму. Дай мне хлеб с маслом».

Вадим торопился на работу, обжигался чаем. Не вник.

- Я говорю, пускай всем одинаково платят, - повторил Алька, заметив, что отец задумался.

- Разве это будет справедливо? Один на совесть работает, а другой волынит.

- Где бы не работать, лишь бы не работать, да?- Алька засмеялся.

- Откуда ты это взял? - встрепенулась Кира.

- Слышал.

- От кого?… От кого, я тебя спрашиваю?

- Разве же будет справедливо такому человеку платить столько же? - погромче жены сказал Вадим.

Кира поджала губы. Вышла из комнаты.

- А при коммунизме это будет справедливо?

- При коммунизме такого лентяя вообще не будет,

- А когда будет коммунизм?

- Когда не будет людей, живущих по принципу «где бы не работать, лишь бы не работать».

- А когда их не будет?

- Когда каждый будет делать все, чтобы их не было.

- И я?

- И ты.

- А как?

- Прежде всего себе не прощай лени, тогда у тебя появится право и от других требовать. От товарищей своих… Все, Алька, теперь спать.

- Постой, папа!.. Скажи, у меня больной мозг?

- Это еще что! - удивился Вадим.

- А у тебя? А у мамы?… А Валентин сегодня сказал, что у человека больной мозг.

- Ты, наверное, не понял его, У здорового человека здоровый мозг.

- А Валентин говорит, что здоровый мозг у обезьяны.

- Ты чего-то не понял, сын.

- Нет, он сказал, что совершенно здоровый мозг реагирует только на то, что есть сейчас. Обезьяна не помнит ни про вчера, ни про позавчера, она помнит только про то, что сейчас.

В передней зазвонил телефон, непрерывно и длинно.

- Междугородняя! - закричал Алька, сорвался с кровати, босиком, путаясь в длинной байковой .рубашке, побежал к телефону. Торопливо закричал: - Алле! Бабушка, это я!

Кира стояла в дверях кухни, недовольно смотрела на Вадима. Сказала:

- Возьми же у него трубку!

Звонила мать из Днестрянска. Встретила автобус, как было условлено, но Зина не приехала. Не случилось ли чего?

- У этой особы сто пятниц на неделе, - ответил Вадим.

- А может, у нее еще какие-нибудь злоключения, - ввернул Алька.

- В кровать сейчас же!- приказала Кира.

Алька прошлепал было в спальню, но Вадим вернул сына, и тот неохотно присел на раскладушку.

- А может, Зина - обезьяна и никаких обещаний не помнит? - лукаво спросил Алька.

- Ложись, ложись, - рассеянно проговорил Вадим, думая о Зине: и на работу не пошла, и в Днестрянск не поехала, теперь жди новой беды.

Алька улегся, смотрел на отца. Отец хмурился, не понравились, наверное, его слова о Зине.

- Я пошутил, - сказал Алька. - Человек про все помнит. Даже как маленьким был, и совсем не потому, что у него нездоровый мозг, а потому что именно здоровый. Знаешь, папа, я помню, как ты был долго-долго в командировке, и мы с мамой тебя ждали.

Вадим тревожно взглянул на сына.

- Ты приезжал ко мне в садик, а домой совсем не приезжал, и мама плакала.

- Так получилось…- невнятно пробормотал Вадим. Что это вдруг Валентин рассказывал про обезьян?

- Не-ет, он про людей. Про переживания. А у обезьяны нет переживаний, потому что она ни про что не помнит. Голодная - хвать банан…

В комнату вошла Кира, не то смущенная, не то раздосадованная и сдерживающая досаду. Сказала резковато:

- Двенадцать часов, а ребенок не спит.

- Это из-за меня, Кирочка, - виновато проговорила стоявшая в дверях женщина.

- Повернись на правый бок и спи сейчас же! - прикрикнула на сына Кира.

Алька неохотно повиновался, уткнулся носом в подушку.

- Неужели, Вадим, тебе не ясно, что ребенок давно должен спать?

- Я сам не хотел! - закричал Алька, садясь на постели.- При чем тут папа! Ты всегда так!

Вадим положил руку на плечо жены, сказал, улыбаясь:

- Интересный разговор был. Сын из психологии, похоже, вопросы мне задавал, а я не сумел ответить. Сегодня из психологии, завтра из высшей математики…

Кира благодарно взглянула на него, сказала негромко, без раздражения;