Лукач еще раз посмотрел на меня умоляющими глазами и вышел из канцелярии вместе с ефрейтором.

В этот момент ко мне вошел лейтенант Крижан. На нем была замасленная телогрейка. Вот уже несколько дней подряд он копался в парке в машинах, которые он обожал больше всего на свете.

Я и раньше не раз спрашивал его, почему он не хочет стать техником, но он всегда отвечал одной и той же фразой:

— Неплохо, когда и командир взвода немного разбирается в машине.

Не согласиться с ним было нельзя, так как, в конце концов, командир взвода действительно отвечает за техническое состояние имеющихся во взводе машин.

Руки лейтенанта были перепачканы маслом, и потому он направился прямо в умывальную.

— Работает уже? — поинтересовался я.

— Как часы! — Глаза у лейтенанта радостно заблестели. — Я же говорил технику, чтобы он сменил кольца, а он все умничал.

— Короче говоря, теперь у тебя будет время, чтобы заняться людьми? — оборвал я детальный рассказ лейтенанта, когда он собрался выйти из комнаты.

— Я с ними вроде бы и до этого немало занимался, — обиженным голосом ответил лейтенант.

— Говорю я тебе это только потому, что у нас завелся симулянт, — заметил я таким спокойным тоном, будто говорил о том, что я завтра в обычное время буду проводить собрание или что-нибудь подобное.

— Я уже слышал об этом, — заметил Крижан, отходя от двери и приближаясь ко мне. Поднеся грязную от масла руку ко лбу, он тыльной стороной ее потер лоб, а затем вытер руки о ватник. — Он что, у нас останется? — спросил он, придав голосу бесстрастное выражение.

Я посмотрел на лейтенанта и пожал плечами:

— А что нам с ним делать?.. У нас он пробыл всего-навсего одни сутки. Присяги он еще не принимал, так что не знает, что такое измена. Дома у него осталась жена, вот она и мутит воду.

— Если он так начинает службу, то мороки с ним будет немало, — как бы вскользь заметил Крижан. — Такой может надумать домой драпануть или совершит еще что-нибудь.

— Не так страшен черт, как его малюют, — отмахнулся я от слов лейтенанта, хотя прекрасно сознавал, что случай бегства солдата из роты «прославил» бы ее на всю армию.

— Хорошо, поживем — увидим, — неохотно согласился со мной Крижан.

Дойдя до самой двери, он вдруг остановился и, полуобернувшись ко мне, добавил:

— Я думаю, нам не мешало бы получше познакомиться с новичком: по крайней мере будем знать, с кем мы имеем дело.

— Тебе мало того, что он натворил в первый же день? — не без иронии спросил я.

— Симулировал… Говорят, что виной всему его жена… А если не только это?.. Может, он баптист какой?..

Сказав это, Крижан вышел в умывальную.

Пока мы знали о Лукаче совсем немного. От него можно было ждать и новых сюрпризов. Ясно же было одно: им нужно серьезно заниматься, а выносить окончательное решение на основании событий одного дня мне казалось преждевременным.

Надев шинель, я пошел в штаб, решив, что мне нужно лично доложить командиру батальона о случившемся инциденте, тем более что подобные истории случаются, к счастью, далеко не каждый день и комбату обязательно нужно знать об этом.

ХАВАШ ХОЗЯЙНИЧАЕТ В АВТОПАРКЕ

Я предполагал, что первую свободную субботу весь личный состав проведет в расположении роты.

Командир батальона приказал оборудовать в одной из казарм так называемый образцовый уголок, где все сделано строго по уставу. Уголок оборудовали, а в четверг всех офицеров и младших командиров пригласили осмотреть его.

— Вот вам образец того, как должна выглядеть казарма, — сказал нам комбат. — Посмотрите хорошенько, и чтобы через две недели во всем батальоне был наведен такой же порядок.

Ничего особенного я в образцовом уголке не нашел. Все было так, как и раньше, с той лишь разницей, что полотенце, свернутое треугольником, теперь клали не на середину постели, а ближе к подушке.

Я решил, что данного нам комбатом срока вполне хватит для того, чтобы приучить новичков именно так заправлять койки и поддерживать в казарме установленный порядок. Для всего этого хватит и одной субботы.

Однако мой план вовсе не воодушевил ефрейтора Хаваша. Он, запыхавшись, прибежал из автопарка и, не сняв промасленного комбинезона, явился прямо ко мне:

— В казарме теперь порядок будет, а что с машинами? Пусть ржавеют под открытым небом?

Я смерил Хаваша недоуменным взглядом и наконец понял, зачем он пожаловал. Сначала я хотел было отослать его обратно за тот тон, каким он обратился ко мне, но передумал, зная наперед, что ефрейтор выйдет в коридор, но тут же вернется в канцелярию, пробормочет извинение и снова начнет излагать свою точку зрения. Порядок в казарме ему, казалось, был безразличен, а вот порядок в автопарке его интересовал, и притом кровно. Летом бывали даже случаи, когда он спал в кабине своей машины.

— Что вам еще понадобилось? — строго спросил я его. — Мы же закончили переводить автотранспорт на зимнее обслуживание.

— Закончили, а наш «чепель» на что похож? Только вчера получили машину, она ведь вся в заводской смазке.

— Ну, это другое дело. В вашем распоряжении, если я не ошибаюсь, находятся трое водителей, а вы теперь готовы просить чуть ли не целый батальон в помощь.

Хаваш уставился в землю, а затем пробормотал себе под нос:

— Я о новичках подумал. Они ведь смотрят на машину как на такси, которое им подают по первому требованию, а им остается только сесть в него, и все…

Подумав, я решил, что ефрейтор, собственно говоря, прав, так как новобранцев действительно нужно буквально с первых дней знакомить с техникой. А то и в этом году может повториться тот случай, когда солдаты слезли с машины, застрявшей в грязи, и, как ни в чем не бывало, пошли дальше, бросив шофера на произвол судьбы.

Не желая признавать правоты Хаваша, я уже по-дружески продолжал с ним разговор:

— А что делать с казармой? Мы как раз сегодня хотели навести в ней порядок.

— В казарме вы все равно наведете полный порядок: она у вас всегда на виду! — Хаваш хитро улыбнулся.

— Ладно, можете забрать новичков, — согласился я, — но только с тем условием, что, как только наведете порядок в парке, сами тоже будете помогать приводить в порядок казарму.

— Ну, если уж так нужно, — скорчил Хаваш гримасу, которая тут же сменилась улыбкой. В этой улыбке можно было прочесть: «Что мне до ваших условий. Главное, что я заполучу новичков на работу в парк, а уж от уборки казармы я как-нибудь увильну, предлог всегда найдется. В крайнем случае заступлю дежурным по автопарку».

Хаваш быстро ушел, а ошеломленные командиры отделений диву давались, как быстро ему удалось построить новобранцев. Вел он себя как настоящий командир. Сославшись на личный приказ командира роты, он мигом увел парней в парк.

— Ну-ка, солдатик, — обратился ефрейтор к Сиксаи, — лезь-ка под задний мост.

Парень удивленно оглянулся по сторонам. Посмотрел на своих товарищей, будто надеясь, что кто-то из них может выручить его. Однако такого не нашлось.

— Не смотри по сторонам, как баран, — продолжал ефрейтор, — я тебе сказал, а не кому-нибудь.

— А обмундирование? — испуганно выдохнул Сиксаи.

Ефрейтор с укоризной покачал головой:

— Разумеется, обмундирование положено беречь, но если оно чуть-чуть запылится, то большой беды от этого не будет, не так ли? Быстро залезай под машину, а то, чего доброго, тебя кто-нибудь опередит.

Несколько парней захихикали, понимая, что вряд ли найдется дурак, который полезет под машину без приказа. Чистка грязного заднего моста почему-то не воодушевляла новобранцев.

Однако хихикавшим парням долго потешаться над Сиксаи не пришлось, так как ефрейтор и им мигом нашел работу.

Тимар и Шевелла получили приказ как следует очистить от смазки рессоры. Задори было велено надраить выхлопную трубу, за которую он принялся, едва прикасаясь к ней пальцами, стараясь не пачкать руки. Сначала он осмотрел ее со всех сторон, потом слегка потер, но, увидев, что это не дает результатов, принялся за работу на совесть. Возможно, что он даже несколько перестарался, так как через несколько минут в копоти у него были не только руки, но и лицо, и даже обмундирование.