Прямо перед нами мой земляк Пишта Месарош. Он залезает в плавающий бронетранспортер. Вслед за ним в машину садится и командир подразделения.

Ревет мотор, и бронетранспортер медленно спускается к воде. Месарош прибавляет газу, и машина, разрезая носом воду, въезжает в реку. Водитель включает гребные винты. Машина вздрагивает и неожиданно останавливается. Мотор все еще ревет, но бронетранспортер не двигается с места.

С берега дают советы, которые Месарош едва успевает выполнять, однако машина по-прежнему на месте.

— Зацепляй трос, будем тащить тебя на берег! — распорядился командир.

Месарош вылезает из кабины и смотрит на воду. Для того чтобы зацепить трос, нужно прыгнуть в воду, а она холодная! Что делать? Месарош, не раздумывая долго, прыгает. Погрузившись по пояс, он прикрепляет трос. Все тело пронизывает холод.

Он снова забирается в кабину и, сев за руль, помогает тягачу вытащить бронетранспортер из воды.

Месарош вопросительно смотрит на командира, который, опередив его вопрос, говорит:

— Поехали! Попытаемся еще раз!

Месарош включает зажигание. Мотор заводится с первого раза. Машина плавно ползет в воде, но снова застревает на мелком месте. С берега летят замечания, и довольно-таки едкие, но водителю ничего не остается, как молча сносить их. Тут уж ничего не поделаешь.

Проходит еще несколько минут, пока машина съезжает с мели, выплывает на середину реки и направляется к противоположному берегу. И вдруг мотор снова глохнет. Пока удается запустить его, машину сносит к понтонному мосту, который наводят через реку. К счастью, перед самым мостом машина снова садится на мель.

Солдаты почем зря ругают водителя. Другие бронетранспортеры уже форсировали водную преграду, а этому никак не везет. Раньше все шло как нужно, а теперь — на тебе!

Месарош ждет, когда за ним пришлют тягач. Ему стыдно перед солдатами, но не за то, что заглох мотор, а за то, что вчера он отказался идти с ними на переправу, ведь его звали…

Когда машину вытащили на берег, командир экипажа приказывает:

— Заводи — и на мост!

— Товарищ командир, разрешите еще раз попробовать через реку? — робко проговорил Месарош.

— На мост! — строго повторяет командир, хотя злости в его голосе совсем не чувствуется. Он лучше других видит, как старается Месарош.

Танк, обеспечивающий переправу, выдвинулся вперед. Командир закусил губу. Пора бы уже вводить в бой и остальные танки. Но он промолчал.

«Интересно, что они могут сделать отсюда? — подумал командир. — Бой вон где идет, а они тут торчат». Подождав немного, он сказал одному из своих посредников:

— Посмотрите, почему застряли танки.

Посредник исчез, а когда вернулся, доложил:

— Заканчивают проверку, этого требует инструкция.

— Да-да, конечно: все же танки будут форсировать реку под водой, хотя река и не так глубока.

Артиллерия в этот момент перенесла огонь в глубину. И вдруг взревели моторы танков. Первый из них пополз в воду, следом за ним — другие. И вот уже первый танк благополучно карабкается на противоположный берег, второй, третий…

«Выправилось дело…» — думает командир.

Но танки — это еще только начало. На тот берег необходимо переправить всевозможную технику, и переправить по понтонному мосту.

Какой-то капитан умело направляет на мост машины, руководят переправой.

Вот к мосту подъезжают зенитчики, недоверчиво осматривают его.

— Рискованная переправа… — произносит офицер-зенитчик. — Ну, пушки еще как-нибудь переправим, а вот локаторы…

Командир качает головой и отвечает:

— Смотрите, вам виднее, только не забывайте о том, что идет «бой»!..

Они-то не забывают, и потому вслед за пушками на мост выезжают машины с локаторами.

Командир доволен, он улыбается. «Разумеется, все можно переправить. Что же это за учения, если мы не сделаем всего того, что в состоянии сделать?..»

И мы с командиром переправились на противоположный берег. Наша машина въехала на холм, возвышающийся над местностью. Поле боя видно как на ладони. Если до этого стреляли в основном из пехотного оружия, то теперь в бой вступили и пушки.

Командир, прислонившись к борту машины, наблюдал за ходом боя. Гигантское облако пыли и дыма висело над полем.

Солнце светило командиру прямо в глаза. Натянув на лоб фуражку, он поднял к глазам бинокль и, обращаясь к радисту, сказал:

— Вызови танкистов!

— Эстер, я Карней! Эстер, я Карней!..

Эстер отозвался.

— Почему остановились танки? — Голос командира был строг.

Ответа танкиста я не слышал.

— Оправдание вы всегда найдете, а мне важно, чтобы все танки вели огонь по «противнику»!

Командир посмотрел на разостланную на снегу карту и, словно для себя, сказал:

— Теперь пора вводить в бой второй эшелон!

Немного подождав, он оглянулся назад, но ничего не увидел.

«Ничего не понимаю, — подумал он. — Майор Чати — опытный командир, так почему же он там тянет?..»

Командиру хотелось отдать приказ, но он не стал этого делать. Майор Чати сам должен сделать это. Так будет и в настоящем бою. Командир нервно сжимал рукой кожу сиденья. Беспокойство его росло с каждой минутой. По радио он поднял подразделения.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнул он, увидев, как справа от нас появились танки. — Так, так! Давайте, ребятки, давайте! — Однако через минуту лицо его снова помрачнело: пехота спешилась слишком рано. Дальнейший успех «боя» теперь целиком зависит от того, не будут ли допущены грубые ошибки.

Затем взгляд командира замер на целях «противника». Времени осталось мало: минут двадцать — двадцать пять. Самое трудное уже позади.

— Поехали! — говорит командир.

Куда ехать, мне говорить не нужно, я и сам хорошо это знаю. Спускаюсь в лощину. Командир отдает приказ радисту:

— Произвести пуск ракет!

Я с облегчением вздыхаю. Заметив это, командир улыбается и говорит:

— Не радуйтесь, это еще не конец!

«Вполне возможно, — думаю я, — но долго «бой» продолжаться уже не может».

Вскоре мы останавливаемся, поджидая офицера связи, и он не заставляет себя долго ждать. Еще издали докладывает:

— «Противник» уничтожен! — Развернув огромную карту на радиаторе машины, он показывает рубежи, цели и дает пояснения.

Через несколько минут рядом с нами, скрипя тормозами, остановился газик, из которого вылез покрытый пылью замполит.

— Действия частей похожи на действия в обстановке, приближенной к боевой, — говорит он.

— Приближенной к боевой… Сейчас только это и слышишь, — с улыбкой отвечает командир. — Жаль, что на это ссылаются и те командиры подразделений, которые отстали. А обратите внимание на наступление… Сейчас оно набрало темп, но в более серьезной обстановке нас не устроило бы ни охранение, ни разведка.

— Ну, не так уж все и плохо, — замечает замполит. — Подразделения вышли на намеченный рубеж, стрельба велась эффективно.

— А я несу полную ответственность и за действия тех подразделений, которые действовали неважно и не выполнили указаний штаба!

— Задача оказалась им не под силу, — пытается защищать отставших замполит.

Командир задумчиво смотрит на солдат, которые садятся в машину, чтобы продолжать преследование отходящего «противника».

Солдаты устали, и командирам приходится поторапливать их окриками.

— Садись в мою машину, — предлагает командир замполиту.

Мы трогаемся и едем вслед за наступающими войсками.

Солдатам эта переброска на пользу, хоть отдохнут минут двадцать. А командирам и сейчас отдыхать некогда: нужно правильно организовать преследование…

Вскоре мы снова останавливаемся. Командир, разостлав на коленях карту, говорит радисту:

— Вызовите мне Эстера!

А Эстер уже и сам докладывает обстановку. Выслушав его, командир отдает последнее распоряжение.

Издалека доносится гул моторов.

Я смотрю на командира, положив правую руку на ключ зажигания. Жду его приказа.