После нескольких попыток запроса, Смикс наконец наткнулся на то, что было ему нужно и нажал на символ «Получить данные». Смикс всегда считал, что Земля является крайне малоизученной планетой, и очень удивился, обнаружив о ней столько данных. Большая часть из них уже устарела, но информация обо всех недавних действиях на планете присутствовала, а значит база данных регулярно обновляется. Неожиданно снова зазвучал голос искусственного интеллекта, заставивший Смикса вздрогнуть и озираться по сторонам. Не выражающий никаких эмоций голос сообщил:

– Планета «КПМ4362». Обнаружена более четырёхсот тысяч циклов назад. Попытка колонизации не удалась и наблюдение за ней было приостановлено на долгое время. Позже на планете развилась собственная разумная форма жизни. Желаете перенести данные на внешний носитель?

Четыреста тысяч циклов назад!? Тогда почему считается, что её открыли лишь совсем недавно? И почему не удалась попытка колонизации? Вопросы в голове Смикса проносились со стремительностью урагана, но он понимал, что получиться ответы на них можно лишь детально изучив все данные. Он кивнул головой в знак подтверждения и услужливый искусственный интеллект высветил на экране индикатор процесса переноса данных, а через несколько мгновений выплюнул из своих недр продолговатый предмет, в котором теперь находилась самая большая для Смикса и его учителя ценность.

Смикс сжал носитель в кулаке и стремительно вышел из архива. Маскировку можно было сбросить лишь за поворотом, что Смикс и сделал, нажав кнопку выключения одновременно с выходом в основной коридор. Он быстрым шагом дошёл до своей каюты и с великим облегчением свалился на диван. Отлежавшись некоторое время для успокоения нервов, он стащил с себя голо-костюм и спрятал его поглубже среди прочего оборудования, не забыв достать шарик с голографическим слепком, чтобы при первой возможности вернуть его Аскме.

Теперь следовало предотвратить возможные неприятности для Раха. Смикс дошёл до его каюты и нажал на звонок, выпалив на одном дыхании едва Рах открыл:

– Представляешь, этот хвост сварга просто прошел мимо!

– Вот ведь… Попробуем позже? – ответил расстроившийся Рах.

– Да я тут подумал, что зря тебя вообще во всё это втянул. Торш ведь и доложить потом может, проверять будут… Давай не будем доводить до расследований. Просто отмени все изменения. И ещё, можешь оставить себе все остатки напитка в качестве компенсации.

– Но ты ведь сам так настаивал… – сказал Рах, и по его лицу было видно, что он крайне озадачен и расстроен.

– Знаю, что настаивал. Но пока ждал весь перетрясся от волнения и решил, что хватит с нас приключений. Уже и так будет, что вспомнить!

– Да уж!!! – поддержал Смикса Рах и рассмеялся, а потом добавил: – Ладно, иди к себе, я сам всё сделаю. Если меня заметят, то скажу, что проверку провожу.

***

Не успевшие высохнуть капли воды на листьях переливались в лучах утреннего солнца, словно россыпь бриллиантов. Теплый ветерок приятно обдувал лицо сидящей на бревне Марины, предоставившей своё лицо для заботы утренним лучам, так ласково греющим кожу. Стас подошел к ней, сел рядом и осторожно спросил:

– Как спалось?

– Хорошо, – смутившись ответила Марина.

– А ты помнишь, что было вчера вечером?

– Нет, – испуганно замотала девушка головой. – Я что-то натворила?

– Смотря с какой стороны посмотреть. Ты залезла на крышу, но кроме моей насквозь промокшей одежды никто не пострадал.

– Я… я не помню.

– Ты, собственно, мне так вчера и сказала, что утром ничего не будешь помнить.

– Ты разговаривал с Кристиной?

– Ага. Но разговаривал — это громко сказано. Я спрашивал, а ты…. она почти ничего не отвечала.

– Извини. Я не помню.

– Ясно, – сказал Стас, резко встал с бревна и пошел прочь.

Стас отошел к разводившему костёр для приготовления завтрака Петровичу и начал говорить, словно сам с собой. Ему просто нужно было выговориться, уж слишком много чего накопилось в душе, и не было никого рядом, чтобы всем этим поделиться.

– Вот ты мне скажи, Петрович, – говорил он, – вот почему всё это как-то вдруг внезапно оказалось на моих плечах? Я сам ещё не привык на чужие плечи не опираться в принятии решений, а теперь я вдруг как само собой разумеющееся оказался за старшего и должен решать, как всем нам продолжать жить. Эта девица со странными способностями и раздвоением личности. Эта вечная игра в прятки с многократно превосходящим нас по силе противником. Этот выбор между поиском новой жизни и мирным существованием в землянке.

Петрович слушал его, продолжая раздувать огонь и шевелить веточки в костре. Когда пламя стало сильнее, он положил ветки побольше и только после этого оглянулся на Стаса, сказав ему:

– Ты принял свою судьбу, иначе ты не был бы тем, кто ты есть. Просто тебе самому нужно с этим всем смириться.

Стас сидел молча и смотрел на постепенно разрастающееся пламя костра. Он до сих пор не мог принять решения о том, стоит ли им ехать дальше и искать лучшей судьбы, и что вообще ждёт их дальше? Что потом? Ну, просидят они в этом доме до зимы, а потом что? Все умрут от голода? Или поедут они искать эту секретную базу в горах. И что там? Вдруг ничего? Конечно, будь он один, он уже давно туда уехал, но не может ведь он тащить в неизвестность столько народа? Но не может же он раздумывать вечность и хранить всю полученную им информацию ото всех.

– О чём думаешь, лейтенант? – прервал вопросом его раздумья Петрович.

– Да так… О будущем.

– Пока ты будешь думать, будущее с места не сдвинется. Ты поделись, значит, идеей с народом, а там уж и видно будет.

– Пожалуй, ты прав, Петрович. Скажи всем, что после завтрака нужно собраться на совещание.

– Хорошо. Совещание, значит совещание. Соберём.

Стас встал и не выходя из задумчивости пошел обратно в дом. Почти все уже проснулись и разошлись кто куда, но некоторые ещё продолжали спать. Стас подошел к стоящему на столе засушенному букету цветов, выкинуть который ни у кого не поднялась рука, и стал его разглядывать. Он сам не знал почему, но эти цветы приковывали его взгляд и просто заставляли на них смотреть, словно на какой-то культурный шедевр. В них было столько всего: остатки былой красоты, оплетённые серой паутиной, смешение жизни и смерти, текущий покой и былая слава. Эти цветы зачастую приковывали внимание любого случайно проходящего мимо человека, заставляя его остановить и задуматься.

– Да, нужно им всем сказать, – тихо сказал Стас, и его никто не услышал.

После завтрака, как и планировалось, все люди собрались на поляне около дома и переговаривались между собой в ожидании Стаса. Когда лейтенант вышел на середину, то тут же воцарилась полная тишина: все ожидали того, что он скажет, потому что все понимали, что от этого зависит их будущее.

– Я сразу хочу перед всеми вами извиниться, – начал Стас, – за то, что не рассказал об этом сразу. Тот полковник, которого мы встретили в Самаре, рассказал мне об одной секретной базе.

– Военной базе? – спросили из толпы.

– Военной, научной и устаревшей. Людей там должно быть немного, зато они сидят под землей и с запасами.

– Тогда в чём заминка?

– Не известно, что может нас там ждать. Этой базы уже может и не быть. А может дорога к ней перекрыта пришельцами. А может ещё что. База находится в Уральских горах и путь туда предстоит неблизкий.

Тишина повисла в воздухе. Каждый задумался о возможных исходах такого похода, но высказываться никто не решался. Тогда Стас снова нарушил тишину, продолжив рассказывать свой план:

– Я предлагаю отправиться туда небольшим составом. На грузовике поедем мы с Васей и ещё пара добровольцев, а остальные останутся здесь. Если поездка будет удачной, то мы за вами вернёмся или как-нибудь сообщим. Я оставлю здесь рацию, вдруг удастся наладить связь. Добытую в Самаре еду мы поделим по количеству людей. Если есть другие идеи, то я слушаю.

Несколько секунд все молчали, а потом раздался тихий женский голос: