Смикс прекрасно знал, что разговаривать открыто о том, что они задумали категорически нельзя. Выражение лица учителя дало намёк на скрытый вопрос, и Смикс мгновенно сообразил, о чём именно жаждал поинтересоваться Кхас. Немного подумав над фразой, стараясь построить её так, чтобы понял учитель, но остальные ничего не заподозрили, молодой помощник затараторил:

– У меня появились некоторые новые идеи, но я пока не нашел подходящего способа их реализации. Владычица приставила ко мне двух надзирателей, дабы они постоянно напоминали мне о необходимости скорейшего выполнения нашей задачи.

– Владычица скоро совсем потеряет терпение, – сокрушенно опустил голову Кхас. У него возникло желание утереть испарину со лба, и он машинально звякнул перчаткой по забралу шлема. – Постарайся найти пути. Я бы тебя заменил, но Владычица настоятельно «рекомендовала» мне присутствовать здесь.

– Хорошо. Удачи Вам, учитель.

Смикс завершил вызов и отложил коммуникатор в сторону. Он так надеялся, что Кхас сможет вернуться на командный корабль и они вдвоём что-нибудь придумают, но вариантов не оставалось: он должен был действовать в одиночку. У него уже был план того, как проникнуть в архив и скачать оттуда нужные данные на носитель. Только вот приставленные надсмотрщики напрочь лишали его возможности воплотить задуманное в жизнь.

Помощник сидел перед стендом с листками дневника, с которыми ему полагалось сейчас работать, но мысли его витали совсем в других краях. Он нервно барабанил пальцами по столу, глядя стеклянными глазами перед собой, и перебирал в голове различные варианты. В конце концов он решил, что попытка не пытка, резко встал и развернулся к выходу, на ходу бросив дежурящим неподалёку солдатам:

– Вы как хотите, ребята, а моей голове нужен отдых. Я иду к своей подруге и сколько там пробуду не знаю, так что можете пока тоже прогуляться.

– Мы должны следить, чтобы Вы, господин Смикс, – отрапортовал один из солдат, – упорно выполняли порученную Вам работу. Если Вы будете отсутствовать более одного оборота, то мы будем вынуждены доложить об этом Владычице.

– Неужели для солдат нет более важной работы… – Смикс с досадой развёл руками. – Оборот так оборот, значит вернусь к назначенному времени, засекайте.

Смикс спокойно и гордо прошествовал мимо расположившихся по бокам от двери солдат. Выйдя из лаборатории, он закрыл за собой дверь, и тут же опрометью бросился бежать по коридору, спотыкаясь на поворотах и расталкивая попадающихся на его пути солдат и служащих, не забывая при этом каждому из них приносить свои извинения. Про себя он ругался и на бдительных солдафонов, с точностью выполняющих приказы, и на так быстро бегущие цифры, отсчитывающие отмеренное ему время, и даже на своего глубокоуважаемого учителя, поручившего ему столь рискованное задание.

На одном дыхании долетев до искомой им двери, Смикс ненадолго остановился, чтобы принять спокойный вид, и нажал кнопку звонка, надеясь, что каюта окажется не пустой. Только он успел поднять руку, чтобы позвонить повторно, как дверь отъехала в сторону и перед ним предстала Аскма. Смикс всегда млел перед ней и по каким-то неведомым законам психологии терял дар речи. Сейчас задача требовала действовать быстро и чётко, а значит нужно было держать себя в руках.

Аскма поправила рукой свои сиреневые волосы, ожидая пока Смикс заговорит, и вопросительно смотрела на него блестящими чёрными глазами. Хорошо, что надзиратели не пошли следом, иначе по реакции обоих они бы сразу догадались, что никакая она не его подруга. Стараясь говорить как можно увереннее, Смикс сглотнул собравшийся в горле ком и выдал стандартное приветствие:

– Счастливого времяпрепровождения, Аскма! Я тебя не очень отвлекаю?

– И тебе счастливого, – проворковала Аскма, окончательно добив Смикса своей наимелейшей улыбкой. – Я слышала, что у вас с учителем Кхасом неприятности с задержкой исследований для Владычицы?

– Да… есть некоторые вопросы, решить которые мы пока не можем. Оттого Владычица всесторонне нас контролирует. Но я к тебе по другому вопросу.

– Слушаю. Только сразу предупреждаю, что я сейчас весьма занята и много времени тебе уделить не смогу.

– Это не потребует много времени. Я слышал, что ты коллекционируешь голографические слепки знаменитых женщин Шасим, это так?

– Так-, – кивнула головой Аксма. Её волосы колыхнулись и одна из прядей упала на лицо, вновь заставив сердце Смикса биться чаще. – А ты теперь увлекаешься знаменитостями?

– Не совсем, – вновь сглотнув ответил Смикс заплетающимся языком. – Мы хотели создать… сделать некоторое оформление в наш-шей лаборатории, чтобы она выглядела не столь удручающе серо. При этом нужно что-то официальное и внушающее гордость за нашу империю. Мы не придумали ничего лучшего, чем использовать для этого изображение Владычицы. Мы поместим около дверей, чтобы оно внушало уважение каждому входящему к нам жителю империи. Есть у тебя что-нибудь подходящее?

– Спрашиваешь! – хмыкнула Аскма. – Даже могу предложить тебе пару на выбор. Только с возвратом, ведь это большая редкость. Всем известно, что Владычица не любит делать слепки.

– Обещаю! – оживился Смикс. – Я верну, как только сниму копию!

– Заходи. Я покажу, что у меня есть.

Аскма, отступила в сторону, пропуская Смикса внутрь каюты, и закрыла дверь, когда он с дрожью в коленях проскользнул мимо неё. Затем она плавной походкой проплыла к замаскированному внутри стены шкафу, нажала кнопку, и дверца отъехала в сторону. Показались полки с посудой и столовыми приборами из наичистейшего хрусталя, переливающегося в свете ламп. На самом верху стояло несколько разноцветных бутылок с дорогостоящими напитками, и отдельная полочка в центре была выделена под пирамидку из небольших полупрозрачных шариков, среди которых, по-видимому и был так необходимый Смиксу голографический слепок. На каждом таком шарике было выгравировано несколько едва заметных символов, которые и помогали определить, чей именно слепок внутри.

Аскма принялась крутить пирамидку на подставке, разглядывая символы, потом задумчиво спросила, не отрывая взгляда от шариков:

– Тебе нужно что-то более новое или подойдёт старый слепок? Есть слепок, где Владычица только вступила во владение. Так вы сможете показать, что гордитесь ей с самых её первых шагов во власти.

– Нет! Мне, пожалуй, нужен самый последний, какой у тебя имеется. Чтобы она выглядела так же, как сейчас.

– Это, увы, невозможно, – пожав плечами, Аскма бросила своё занятие и подошла ближе к смущенному Смиксу. – Владычица не делает слепков уже около восьми циклов. Она не хочет, чтобы её подданные замечали её увядание и шептались об этом. Она хочет, чтобы её знали только юной и цветущей, и гордились этим.

– Будто возраст Владычицы может заставить нас усомниться в ней, – пытаясь выглядеть как можно более искренним, Смикс поддержал тему разговора. – С каждым циклом ей поклоняется всё больше слабых рас, а наша империя ширится и процветает.

– Согласна с тобой, – улыбаясь и кивая головой ответила Аскма, – зрелый возраст должен внушать только ещё большую гордость и уважение. Но мнение Владычицы — это мнение всей империи, не нам решать.

Смикс даже уважительно склонил голову в знак поддержки последней фразы. Удовлетворившись его реакцией, Аскма вернулась к разглядыванию пирамидки, пока наконец не наткнулась на то, что искала.

– Вот! – радостно воскликнула она, демонстрируя один из шариков в вытянутой руке. – Это самый последний голографический слепок, который Владычица изволила сделать. В таком качестве их создано всего несколько десятков, а копии всегда имеют гораздо худшее изображение. Хочешь посмотреть?

– Конечно! – подхватил Смикс радостное настроение Аскмы. В то же мгновение он вспомнил, что ему следовало бы очень поторопиться, но убегать теперь было крайне невежливо. Стиснув от досады зубы, он поплёлся вслед за красавицей в соседнюю комнату.

Аскма подошла к небольшому столику, в центре которого на почётном месте стояла установка для просмотра. Она вложила шарик в подставку в виде трубки и он взмыл по ней в прозрачную колбу сверху. Ловко нажав длинными металлическими ногтями несколько знаков, светящихся на поверхности столика, Аскма включила демонстрацию голограммы. Над столиком проявилось миниатюрное изображение Владычицы в полный рост. Оно казалось абсолютно осязаемым, словно это было не парящая в воздухе картинка, а реалистичная кукла.