Но черт опять уселся на верстак, смешно так закатил глаза и сказал:

– Подпиши контракт! Тогда ты и сам станешь волшебником.

– Не нужно мне твое дьявольское волшебство, мистер Огненное Копыто, а лучше отдай мне свой рог с кремнем «Все спалю, все сожгу». Тогда я подпишу контракт.

Черт испугался. Прикинул так, прикинул эдак, ну и подумал: «А почему бы и не отдать? Ганс Рёкле уже старенький, скоро помрет. А когда он помрет, кремень „Все спалю, все сожгу“ снова вернется ко мне. И в придачу я получу трубу „Куда хочу – туда загляну“ да и остальные распрекрасные вещицы – всё, что он тут смастерил». Вот он и сказал Гансу Рёкле:

– По рукам! Давай составим параграфчики!

Джо удивленно взглянул на Женни Маркс.

– Параграфчики? – спросил он. – А что такое параграфчики?

– Это условия контракта. Ведь Ганс Рёкле должен подписать контракт. Ты знаешь, что такое контракт?

– Контракт? Да, знаю. А что записано в контракте?

– Подожди, не торопись! – И Женни Маркс стала вспоминать и припомнила, как рассказывал эту сказку Мавр. – Кремень «Все спалю, все сожгу» придает голове и рукам Ганса Рёкле волшебную силу. Ганс Рёкле может вызывать по волшебству все, что ни пожелает, и столько, сколько пожелает, пока не скажет: «Довольно!» Только золото не может он создавать по волшебству. «Это первый параграфчик», – начал считать, черт. Все, что мастер создает, ему разрешается создавать только один-единственный раз. «Это второй параграфчик», – подсчитывал черт. А в третьем параграфчике значится: «Когда мастер Рёкле скажет „довольно“ и умрет, он тем самым откажется в пользу черта от вечного блаженства, как оно и положено при всяком контракте с дьяволом».

– На это Рёкле нельзя соглашаться! – испугался Джо.

Женни Маркс немного помолчала, а затем продолжила свой рассказ:

– О блаженстве после смерти Ганс Рёкле не очень-то заботился. Он думал: «Вот если бы мне удалось сделать здесь, на земле, все, что доставляет людям радость, то после смерти мне никакого блаженства не нужно».

Джо, задумавшись, кивнул, а Женни Маркс добавила:

– Но в контракте значился еще и четвертый параграфчик. Небольшое такое добавленьице. Дело в том, что у черта была бабушка – чертова бабушка. Старенькая-престаренькая. Она только и умела, что болтать вздор, сидя в своем кресле в старинных медных хоромах глубоко под землей. Вот черт и приписал в контракте: «Время от времени из игрушек, которые делает мастер Рёкле, черту дозволяется взять одну для своей бабушки».

Женни замолчала. Ки-Ки, Лаура и Муш – все смотрели на Джо. Тот поднял голову:

– И больше ничего?

– А ты на месте Ганса Рёкле подписал бы контракт?

– Да! – решительно ответил Джо. – Подписал бы. Если бы черт отдал кремень «Все спалю, все сожгу», то подписал бы.

Женни ласково кивнула Джо и продолжала.

Когда Ганс Рёкле стал подписывать контракт, черт положил свой хвост на верстак и изо всех сил старался, чтобы он от радости не дергался – уж очень черту хотелось обмануть Ганса Рёкле и заманить его в ловушку.

Но Ганс быстро подписался и тут же сорвал у черта рог с кремнем «Все спалю, все сожгу» и сказал, рассмеявшись:

– Не так-то легко я вам дамся, мистер Огненное Копыто! Никогда вам не услышать от меня словечка «довольно»!

А черт прямо на глазах у него растворился в дымке и исчез. Ганс посмотрел ему вслед и так расхохотался, что весь подвал заходил ходуном, вынул кремень из рога и бросил пустой рог вслед черту. Его подхватила летучая мышь и тут же умчалась в неизвестном направлении.

А Ганс Рёкле сказал, обращаясь к кремню:

Дьявольский камешек вспыхнул кроваво-красным огнем, изрыгнул пламя, но Ганс Рёкле произнес: «Хризантимос!» – и в тот же миг чертов кремень «Все спалю, все сожгу» превратился в волшебный камень «Все закручу, все завёрчу». Сияя мягким, ласковым светом, он лежал хрустальным шариком на ладони мастера Рёкле. Стоило ему только приказать, как принцесса Вишневый Цвет ступила шаг, потом другой и, танцуя, перепрыгнула на полку, оттуда на стол, затем вскочила Гансу на руку.

– Рубин и Сапфир! – приказал Ганс Рёкле. – Вы будете моими гонцами!

Обе птицы тотчас сорвались с решетки, облетели вокруг головы своего повелителя и исчезли в окне.

А Петушок – Золотой гребешок прокукарекал «кукареку», клюнул хвостик колбасы и проговорил:

– Никогда не убывай!

Колбаса сразу выросла, и с тех пор, сколько бы от нее ни отрезали, она никогда не убывала.

Гансу Петушок сказал:

– Кукареку! Наедайся досыта!

Ганс Рёкле так и сделал. Он наелся досыта, вытер усы и бороду, запер дверь на засов, расправил плечи и проговорил:

– Теперь за работу!

Прошло много-много дней, а подвал все оставался запертым. Подошли к нему Луиза и Яков, стучали-стучали, но никто им не открыл, и они, грустные, ушли.

Как-то вечером Петушок – Золотой гребешок подлетел к Гансу, опустился к нему на плечо и спросил:

– Ко-ко-ко! Скажи мне, сколько еще завес осталось перед страной Завтра-и-Послезавтра?

– Теперь уже совсем немного. Помножь семь тысяч на семь и прибавь еще одну.

– Поторапливайся, Ганс Рёкле! – сказал ему Петушок – Золотой гребешок. – Луиза шьет день и ночь. У нее уже глаза слипаются. Бабушка ее больна. И на полках у них хоть шаром покати.

Прошел еще один день, и снова Петушок прокукарекал и говорит:

– Поспешай, Ганс Рёкле! Яков хочет уйти. Никак работы не найдет. Уже узелок собирает.

Затем Петушок сунул клюв под крылышко и заснул.

Ровно в полночь в подвале вдруг стало так светло, как никогда до этого не бывало. Петушок испуганно поднял голову и спрашивает:

– Кукареку! Неужели я проспал и на дворе уже утро?

Ганс Рёкле рассмеялся, показал на трубу «Куда хочу – туда загляну» и отвечает:

– Это свет из страны Завтра-и-Послезавтра.

И они вместе стали смотреть в страну будущего. Чего они только не увидели! Был там, например, волчок Амарантис. Стоило ему пуститься в пляс, как все больные выздоравливали, слепые прозревали, глухие начинали слышать. В этой стране уже не знали, что такое голод, – ведь там была дудочка «Дождик – лей-скорей». Достаточно было поиграть на этой дудочке – и тотчас же погода делалась как по заказу. Поэтому поля в этой стране давали по три богатых урожая в год. И еще Петушок и Ганс Рёкле увидели в этой стране ларчик с иглой «Шей-сама». Игла эта шила столько платьев и туфель, сколько кому надо было.

– Вот такую иглу надо бы нам добыть уже сейчас, Ганс Рёкле! – говорит Петушок – Золотой гребешок. – Для Луизы.

– Добыть? Нет, этого нельзя. Я сам такую иглу сделаю.

Ганс Рёкле взял камень «Все закручу, все заверчу» и принялся за работу. Три дня он трудился, а потом позвал птицу Сапфир, отдал ей ларец с иглой, сказал, какое надо произнести волшебное слово, и велел отнести Луизе.

С тех пор маленькая швея и горя не знала. Игла «Шей-сама» все за нее шила. Не прошло много времени, как у друзей Ганса Рёкле и у бедных деток всей округи было вдоволь и что надеть и во что обуться.

Посмотрел Ганс в трубу «Куда хочу – туда загляну» и увидел, как дети радуются.

– Вот это хорошо! – воскликнул он. – А теперь я смастерю Якову из деревни дудочку «Дождик – лей-скорей».

Работа спорилась, и Ганс Рёкле напевал и насвистывал с утра до ночи и с каждым днем все молодел и молодел: ведь он уже видел, как колосились нивы и на столе бедняков появился белый хлеб.

Прошел еще месяц, и в один прекрасный день в подвал снова вошел черт. На этот раз он был одет франтом.

– Молодой человек, не скажете ли вы, где ваш мастер Рёкле? – спросил он, не догадываясь, что сам мастер перед ним: усы и волосы Ганса отливали золотом, как в его молодые годы.