— Что же, по-твоему, раджа Май Сингх, который так тонко разбирается в дхрупаде и так хорошо поёт, будет сидеть сложа руки?

— Это дело не наше!

— Ладно, потерпи ещё несколько дней. Вот найду нужные краски, исполню хори Ман Сингху и сразу же спрошу у него, можно ли тебе ехать в Чандери или ты должна ещё немного пожить здесь, чтобы продолжить занятия с его рани и самой поучиться.

«И зачем только я отправилась в Гвалиор с этим безумцем! — ругала себя Кала. — Но не вечно же он будет невменяем, может, придёт в себя, тогда я снова заведу с ним разговор об этом».

Неподалёку от Раи Нихал Сингх и Викрамадитья встретились с авангардом делийских войск и навязали ему бой. Имея в своём распоряжении боевых слонов, они разбили врага и начали его преследование. Но им не удалось продвинуться далеко: Сикандар предложил мир, и военные действия были приостановлены.

Непрерывные дожди, непролазная грязь, да к тому же ещё густая высокая трава и кустарник затрудняли продвижение войск. Кроме того, из Дели пришло известие о смуте, поднятой несколькими пенджабскими сардарами. Вот почему Сикандар решил пока отложить войну с Гвалиором, пригласить для ведения мирных переговоров Нихал Сингха и Викрамадитью и после этого вернуться в Дели.

Однако Нихал Сингх не желал делить с Викрамадитьей славу победителя и отослал раджкумара в Гвалиор, а сам с небольшим отрядом отправился к Сикандару.

Сикандар хорошо помнил случай, который произошёл с его отцом Бахлолом. Бахлол был субедаром Лахора[193], когда делийский трон опустел[194]. Движимый честолюбием, Бахлол отправился в Дели и неподалёку от города повстречался с факиром.

— Хочешь стать падишахом Дели? — спросил факир Бахлола.

«Ещё бы! — подумал Бахлол. — О чём может мечтать слепой, если не о зрении!»

— Я могу продать делийский трон. Купишь? Каждому продам, кто пожелает! Кто купит его, тот и будет падишахом!

Бахлол спросил пену.

— Две тысячи танок[195],— ответил факир. — Покупай же и будь счастлив!

Бахлол дал факиру требуемую сумму и после недолгой борьбы с такими же, как он, жаждавшими власти сардарами, вступил на престол.

«Дели кишит факирами, — думал Сикандар. — И если какой-нибудь отважный сардар заплатит за падишахский трон больше, чем мой отец, то я и двух дней не продержусь у власти». И Сикандар, прибыв в Дели, сразу же стал истреблять мятежных сардаров.

Быстро расправившись с непокорными, Сикандар принял Нихал Сингха.

— Все ли вопросы полномочен ты решать от имени своего раджи?

— Все, — ответил Нихал Сингх.

— Твой раджа — наш должник!

— Каким образом?

— Первые восемь миллионов танок, которые он должен нам, составляют сумму, израсходованную первым падишахом династии Лоди на поход против Гвалиора. Несколько лет назад я сам напал на Ман Сингха. Сумма, таким образом, возросла в два раза. Теперь мне снова пришлось идти на Гвалиор, чтобы взыскать эти деньги. Поэтому к тем шестнадцати миллионам надо добавить ещё новые расходы.

— Падишах Бахлол действительно ходил войной на нашего раджу, но потерпел поражение. Ваш прежний поход тоже кончился неудачей. А на этот раз надо ещё решить, кто победитель, а кто побеждённый.

— Не дерзи, сардар! В наших летописях всё сказано! Помнишь о падишахе Илтутмише?[196]

— Нет, не помню.

— Это было более двухсот лет назад. Захватив Гвалиор, Илтутмиш перебил всех воинов и сардаров, не пощадив даже самого раджу. Раджпуткам ничего не оставалось, как сжечь себя заживо. Вот почему одно из озёр в вашей крепости называется Джаухар-Талом. Помни же об этом!

— О таком нельзя забыть! Но на сей раз…

— На сей раз все озёра в Гвалиорской крепости будут называться Джаухар-Талом!

— На сей раз, султан, не в Гвалиоре, а в Дели станут называть так все озера! Да и не только озёра, но и колодцы! — ответил Нихал Сингх, забыв о наказе раджи.

— Да знаешь ли ты, сардар, с кем разговариваешь?! — в ярости вскричал Сикандар Лоди.

— Знаю! Но и вам не следовало бы забывать, что перед вами один из томаров, которые однажды уже побывали в вашей столице и могут прийти туда ещё раз! Перед вами — соратник раджи, который ни перед кем ещё не склонял головы! Вашему отцу потому, вероятно, удалось купить падишахский трон за две тысячи танок, что Дели в то время переживал чёрные дни, но Гвалиор вам не купить, даже если бы вы дали за него золото, равное по весу всему Виндхьячалу!

— Замолчи!

— Вы сами пригласили меня, так извольте же слушать!

— Уведите его! И сообщите в Гвалиор, что я снова иду на них походом, чтобы вразумить томаров! Пусть знают, что земли, когда бы и кем бы из падишахов они ни были покорены, навсегда переходят в собственность падишаха Дели и его преемников!

Стражники увели Нихал Сингха. И хотя падишах не дал никаких указаний, они отлично знали, что надо делать.

Раджпут бесстрашно принял смерть. Даже после того как голова отделилась от туловища, он какое-то мгновение ещё стоял на ногах. Палачи глазам своим не верили. Они привыкли к тому, что осуждённые на казнь ползают на коленях, молят о пощаде, плачут и кричат. Но Нихал Сингх до конца оставался мужественным и встретил смерть, словно любимую невесту!

Когда падишаху сообщили о казни Нихал Сингха, он послал Ман Сингху в дар много дорогой одежды и несколько коней, словно хотел этим искупить свою вину.

Однажды, это было вскоре после ухода Сикандара из Гвалиорского княжества, Байджу попросил Ман Сингха послушать его новое произведение.

Как и в прошлый раз, для выступления был отведён зал аудиенций.

Как только Байджу запел, Виджая стал аккомпанировать ему на вине, но затем отложил инструмент в сторону.

— Играйте! Играйте! — сказал Байджу.

— Я хочу послушать! Начало замечательное! Это что-то совершенно новое! Никогда прежде не слыхал я ничего подобного! — Виджая, кажется, признал своё поражение.

Байджу снова запел.

Слов в песне было немного:

Но, чтобы исполнить всё произведение, нужно было около часа.

Когда Байджу кончил, Ман Сингх сказал:

— Если бы иногда, хоть ненадолго, переходить на низкие тона, казалось бы, будто голос пробует краски, чтобы потом взлететь ввысь и окрасить песню в тысячи самых ярких цветов!

Внимательно выслушав раджу, Байджу снова исполнил песню.

Ман Сингх был вне себя от восторга.

— Пусть же отныне ачарья Байджнатх зовётся наяком[197] Байджнатхом! — воскликнул он.

— Наяком?! — поразился Бодхан, которого раджа пригласил послушать Байджу. — Какие в нашу эпоху наяки! Ведь это звание может носить лишь тот, кто создал новую рагу.

Виджая не выдержал:

— Если верить вам, так сейчас вообще не может быть ничего нового! Вы разве и в музыке разбираетесь?

— Музыка и пение — те же шастры, — ответил Бодхан. — Вовсе не обязательно уметь играть и петь, чтобы высказать общеизвестную истину: никто не может изменить того, что сделано древними риши[198], не может внести ничего нового в созданное ими.

— Но я только что доказал обратное! — сказал Байджу.

Однако Бодхан и не думал сдаваться:

— Об этом можно будет говорить лишь после того, как в Гвалиор съедутся со всей Индии ачарьи музыки и пения и, прослушав вашу песню, скажут в один голос, что ачарья Байджнатх превзошёл древних риши!