— У меня взять нечего! Нищий я! Подыскал бы дом побогаче! — взмолился хозяин.

— Не бойся, я не вор.

— Кто же ты? Откуда?

— Я родом из Нагды. А теперь живу в Раи.

— Да, в Нагде мало кто остался! Чем же ты занимаешься?

— Землю пашу…

— Какой ты касты?

— Гуджар я.

— Наша рани тоже из гуджаров. Не к ней ли путь держишь?

— Нет, я работу ищу. Не скажешь, как пройти в крепость?

— Выйдем на улицу — покажу.

— А поесть нечего?

— Ещё не стряпали. Просил жену муку смолоть, но она хворает. А я так прямо чуть жив от голода.

— Поджарь зерно на жаровне, всем достанется понемногу, — чуть слышно произнесла женщина.

— А почему не берёте ту муку, которую раджа даёт беднякам? — спросил путник.

— Ещё чего не хватало! — вырвалось у женщины.

— Да что мы, нищие? — обиделся хозяин. — За подаянием ходят только калеки, хворые, садху да саньяси! А мы сами работаем!

Путник посмотрел на светильник, готовый вот-вот погаснуть, и сказал:

— Я могу смолоть зерно. А за это ты укажешь мне дорогу.

Хозяин согласился.

— Только спешить нечего, — сказал он. — Сейчас ты уже ничего не получишь. Ночь ведь. Поешь с нами, потом ляг, поспи.

— Что же, ладно.

Путник взял жёрнов и начал молоть зерно. Женщина с таким любопытством следила за ним, что даже стонать стала реже. Незнакомцу, видно, впервые приходится выполнять такую работу: жёрнов он, правда, крутил довольно быстро, но всё время менял руку. Женщина с трудом поднялась и села.

— Давай помогу, — сказала она.

Путник замотал головой.

Работать в чалме было неловко. Незнакомец стянул её с головы, положил рядом и снова с усердием принялся вертеть жёрнов. Вдруг борода его соскользнула со щеки и повисла под подбородком. Он хотел поправить её, но тут борода оказалась у него в руке.

Хозяин тотчас узнал незнакомца. Да и как было не узнать! Он столько раз видел это лицо!

— Махараджа! Наш махараджа! — закричал он.

Женщина изумлённо уставилась на раджу. Дети перестали плакать.

Ман Сингх, держа бороду в руке, засмеялся.

— Да, подвела меня борода! Не дала закончить работу!

Хозяин хотел пасть ниц, но Ман Сингх решительно воспротивился.

— Махараджа, простите меня! — сказал бедняк, умоляюще сложив руки. — Но зачем вы это сделали?

— Что ты говоришь? Я ещё ничего не сделал! Да будет проклят раджа, который ложится спать на сытый желудок, в то время как подданные его умирают с голоду и от болезней! Я живу во дворце, а вы дрожите от холода в жалкой лачуге!

— Такая, махараджа, судьба наша!

— Неправда! Судьба всего княжества в ваших руках, — когда вам плохо, нам тоже худо.

Женщина накинула на себя длинное полотнище и подсела к жерновам, спиной к радже.

— Я сам, баи! — сказал Ман Сингх.

Но женщина не послушалась и принялась за работу.

В светильнике почти кончилось масло. Слабое пламя его едва мерцало.

— Я сейчас же пришлю вам масло и лекарство от лихорадки! — пообещал Ман Сингх. — Дайте срок, и я построю хорошие дома для бедняков, открою бесплатные аптеки. В Гвалиоре все будут сыты. — Потом раджа обратился к женщине: — Ложись, баи! А то ещё, не приведи бог, помрёшь!.. Ты ведь больна! Я вам муки пришлю.

— Мне уже лучше, — тихо ответила женщина. — И жар как будто поменьше.

— А у меня всю усталость как рукой сняло! — сказал хозяин. — Теперь и я смогу молоть. А ты послушайся махараджу, ложись! — велел он жене.

Но женщина продолжала работать.

Ман Сингх направился к выходу.

— Позвольте, махараджа, показать вам дорогу!

Ман Сингх засмеялся:

— Ведь я пришёл из крепости, а не из Раи. И хорошо Знаю свой Гвалиор.

Хозяин, улыбаясь, смотрел на Ман Сингха.

— Я слышал, что махараджа есть только у брахманов, нандитов и сетхов, а оказывается, он есть и у простого народа!

Не прошло и получаса после ухода Ман Сингха, как из крепости принесли лекарство, масло, муку…

А на следующий день по приказу раджи в Гвалиоре начали строить за счёт казны дома для ремесленников и открыли несколько бесплатных аптек.

53

— Есть ещё одно очень важное дело, — загадочно улыбаясь, сказала Мриганаяни.

— Какое же? — спросил Ман Сингх. — Я как будто всё сделал: починил стены в крепости, очистил озеро Моти-Сагар, пруды и колодцы. Канал от Раи прорыт уже более чем наполовину. А ведь строить его нелегко.

— Я не о том. Я об Атале и Лакхи. Ведь перед богом Лакхи жена моему брату, но люди их брак не признали.

— Признают, не беспокойся! — заверил Ман Сингх.

— Когда же?

— Когда пожелаешь.

— Вы строите дома для бедняков, открываете аптеки. Так почему бы вам не сделать ещё одно доброе дело? Почему бы на этой же неделе не совершить обряд бракосочетания Атала и Лакхи? Ведь женщина не может считать себя счастливой до тех пор, пока обряд этот не совершён.

— Согласен! В брахманах у нас недостатка нет! Наметят они день, и сыграем свадьбу!

Услыхав об этой новости, все восемь рани возликовали.

— А до сих пор Лакхарани что, в девушках ходила?

— Сыграть такую свадьбу — всё равно что выкопать покойника!

— Неужели махарадже делать больше нечего?

— От Мриганаяни всего можно ожидать: сегодня одно выдумает, завтра другое!

Узнав от Мриганаяни, что читать мантры во время обхода огня должен жрец Бодхан — их родовой ачарья, Ман Сингх тотчас призвал жреца.

Однако раджа переоценил свои возможности: на просьбу Ман Сингха жрец ответил молчанием.

И всё же Ман Сингх не собирался сдаваться.

— Я на этой же неделе восстановлю ваш храм! — сказал он, не глядя на жреца.

— Да поможет вам бог! Строить новые храмы и восстанавливать старые — долг каждого махараджи!

— Я прикажу выстроить вам новый дом!

— Махараджа может не утруждать себя заботой обо мне. Я давно собираюсь в паломничество в Айодхью[200] и в другие святые места. А когда вернусь, — да и вернусь ли вообще, — не знаю.

— Вы не уйдёте, пока не совершите этого богоугодного дела!

— Но — да простит меня махараджа! — свадьба эта — нарушение кастовых законов.

— Вы — родовой ачарья Атал Сингха, и поэтому никто другой не может вас заменить на свадьбе! Не упрямьтесь же, я щедро награжу вас!

— Я бедняк, но алчность чужда мне. Верой не торгуют!

— Неужели вы не понимаете, сколько индусов оказалось вне веры и общества из-за таких, как вы, фанатиков!

— Когда на какой-либо части тела появляется нарыв или пятна проказы, её надо отнять.

— А у вас у самого никогда не было ни нарывов, ни пятен проказы?

— Никогда!

— Но если вдруг появятся, что вы сделаете?

— Отрежу поражённую часть тела и выброшу!

— И вы думаете, это очень разумно, шастри?

— Что могу я ответить махарадже? Скажу только, что бог сотворил кшатриев вовсе не затем, чтобы они читали наставления жрецам, их долг — защищать веру и брахманов!

— Вы, наверное, забыли, что Джанак[201], Махавир[202], Гаутама Будда[203], Рама, Кришна и Арджуна тоже были кшатриями! Подобный спор, шастри, я считаю не только бесполезным, но и опасным. Он может породить в нашей стране распри и междоусобицы. Я же хочу сделать Арьяварту сильной, какой она была при наших предках. И вы могли бы помочь мне в этом.

— Махараджа, Арьяварту можно спасти, лишь строго соблюдая чистоту варн и каст!

— Но разве вы не видите, шастри, что фанатизм в соблюдении кастовых установлений не смог защитить индусов от чужеземцев? Для этого нужны щит и меч. Касты — это своего рода щит, а щит не заменит меча.

— Не махарадже судить о подобных вещах. Это дело пандитов.

— Я ведь не ратую за полную отмену кастовых установлений, а лишь говорю, что их надо несколько изменить. Согласны вы со мной?