Лакхи забеспокоилась, как бы не пришёл Атал, и стала быстро снимать наряды и украшения.

— Что ты делаешь! — воскликнула Пилли. — Ведь это всё твоё! Пусть и Атал полюбуется, какая ты нарядная.

— Нет! — решительно заявила Лакхи и опять надела свою одежду, грубую, из толстой ткани, невольно сравнивая её с той, которую только что примеряла.

«Какая разница! — подумала она. — Неужели у меня никогда не будет таких красивых нарядов! Хоть бы Атал разрешил ещё раз их надеть. Надо ли обо всём рассказывать ему? Да, непременно. Я сделаю это здесь же, в Магрони, но только не сегодня».

Вскоре вернулся Атал. Он был взволнован.

— На Нарвар напал султан Мэнди, — сказал он. — Повсюду выставлены сторожевые посты.

— Султан Мэнди! Наш раджа! — вырвалось у Поты. — А где он сейчас? Далеко отсюда? Откуда ты узнал? Кто сказал тебе?

— В деревне слыхал. — В голосе юноши звучала тревога. — Всюду паника. Люди собирают, свои пожитки, хотят бежать в город. Нам тоже надо собираться. Пойдём и мы в Нарвар.

Наты переглянулись. А старшая натини сказала:

— Что сделают воины нам, грешным! Это в Нарваре туго придётся, потому что Нарварская крепость будет в осаде. Лучше идти прямо в лагерь к султану, устроим там представление, хоть заработаем немного. А в Нарваре что нам делать?

Наты поддержали её. Но Лакхи возразила:

— Хотите, идите к султану. А мы с Аталом пойдём в Нарварскую крепость.

Пилли взяла Лакхи за руку и отвела в сторону.

— Рани моя, не упускай такого случая. Кажется мне, ради тебя одной пришёл сюда султан. Не на осле, не на быке въедешь ты в Мэнди, а на слоне!

— Нет, — тихо ответила Лакхи, высвободила руку и принялась складывать вещи.

Атал помогал ей. Наты собрались в сторонке, посовещались и сообщили Лакхи и Аталу, что и они идут в Нарварскую крепость.

Лакхи заметила, что Пота и Пилли исчезли. Остальные наты стали связывать свои пожитки, но делали это не спеша.

Глядя на них, Лакхи и Атал едва сдерживали досаду.

— Побыстрее бы собирались, — сказал он старшей натини. — Нагрянут тюрки — пропали мы.

— Не волнуйся, — спокойно ответила натини. — Даже из деревни пока лишь немногие ушли в Нарвар.

В это время показалась небольшая группа крестьян. Нагруженные пожитками, они быстро шли по дороге, ведущей к крепости.

— Видите? — сказал Атал, когда они скрылись из виду. — Люди бегут сломя голову!

Натини презрительно засмеялась.

— Кто бежит? Трусливые деревенские мастеровые! Надо дождаться сетхов. Они без охраны не пойдут! Подумал бы лучше, что может случиться, если ты отправишься один с такой красавицей, как Лакхи. Вдруг на вас кто-нибудь нападёт в пути! Подождём Поту и Пилли, они пошли всё разузнать.

— Сетхам что? — возразил Атал. — Откупятся от тюрков — и те их не тронут. А продадут товары — и деньги вернут. Смерть им не грозит. Страдают от нашествий такие люди, как мы.

— И чего ради раньше времени говорить о смерти? К тому же ты не так богат, чтобы бояться тюрок! — с пренебрежением воскликнула натини.

Атал взглянул на Лакхи.

— У нас добра нет, а вот у вас кое-что есть! Украшения и наряды! Золото, жемчуг! — сказала Лакхи многозначительно.

— Золото, жемчуг?! — удивился Атал.

— Да! — подтвердила Лакхи.

— О нас не беспокойтесь. Конечно, добро у нас есть, — ответила натини как ни в чём не бывало. — Но всё ценное мы спрятали. Да никому и в голову не придёт, что у нас. можно чем-то поживиться.

— Неужели у вас есть золото и жемчуг? — снова вырвалось у Атала. Но тут он увидел, что из деревни выбежал какой-то человек. Это был уже немолодой и довольно полный мужчина. От быстрого бега он задыхался, его огромный живот колыхался из стороны в сторону. Следом за ним показалось ещё несколько человек. Громко плакали дети. Женщины старательно прикрывали лица краем сари. Ослы тащили поклажу. Шествие замыкала упряжка, полная посуды.

— Это сетх. Пойдёмте с ним, — сказала Лакхи.

— Надо дождаться Поту и Пилли, — возразила натини.

Вскоре сетха нагнала толпа крестьян и мастеровых, а немного погодя толстяк со своими домочадцами и слугами остался позади.

— Братья, не покидайте нас! — захныкал он.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы мы жизнью поплатились за твоё добро?! — крикнули из толпы. — Как же, жди!

— Пошли с этим сетхом, — сказал Атал Лакхи. — Кто знает, когда вернутся Пота с Пилли.

Атал и Лакхи отправились в крепость. Быки Атала паслись где-то в лесу, но он был так взволнован, что даже не пошёл их искать.

Как только Атал и Лакхи скрылись из виду, старшая натини велела натам собираться. Быстро, не теряя времени, уложили они всё своё имущество, погрузили его на ослов и пошли в сторону Нарвара. Атала и Лакхи наты нагнали у переправы через Синд.

Как только в Нарваре стало известно о нашествии султана, ворота тотчас были закрыты. Но беженцы так умоляли впустить их в город, что стража сжалилась над ними. Ворота открыли, и до самого захода солнца всё новые и новые толпы беженцев входили в город. Однако с наступлением темноты ворота снова заперли.

Пилли и Пота так и не вернулись.

32

С утра неожиданно подул холодный ветер. К вечеру он стих, но теплее не стало. Большое жёлтое солнце повисло над западными горами. Только оно совсем не грело. Ветер, казалось, унёс его жар. Холмы к северу от Гвалиора укрылись в таинственной дымке. На востоке, в долине, солнце рассыпало золотую пыль и светлым потоком лилось сквозь окна и решётки в крыше гвалиорского дворца. Мриганаяни и Ман Сингх были одни.

— Кажется, я ещё не скоро научусь играть на вине, — говорила Мриганаяни, подставляя лицо потоку лучей, струившихся через решётку.

Ман Сингх нежно взял её за подбородок, повернул к себе и произнёс:

— Я спрашиваю, почему солнце играет твоими улыбками, а ты мне — про вину!

— Я не вижу игры солнца, вы один её видите, — заметила Мриганаяни, коснулась своими длинными ресницами бровей и снова опустила глаза.

Ман Сингх крепко обнял её.

— Ты говори, говори.

— Вы ни разу не выслушали меня до конца, всегда перебиваете вот такими замечаниями. — Она улыбнулась.

— На этот раз обещаю быть терпеливым.

— Так вот, когда я впервые услышала вину, то была поражена. У неё струн немного, и я решила, что через несколько дней уже смогу играть. Но теперь мне ясно: понадобятся годы, чтобы овладеть этим чудесным инструментом. Петь я, наверное, научусь быстрее.

— Вот я и выслушал тебя. А теперь ответишь на мой вопрос?

— Отвечу.

— Повернись к солнцу.

— Повернулась.

— Снова солнце играет твоей улыбкой. Почему?

— Это вы заигрываете с солнцем. Вот вам мой ответ. Скажите лучше, когда я стану петь, как Байджнатх?

— Нельзя назначать никаких сроков, когда речь идёт о тебе. Ты за день овладеваешь тем, на что другие тратят месяц. Так сказал Байджнатх. Скоро ты превзойдёшь его ученицу Калу.

— О, она замечательно поёт! Но мне мало превзойти её. Я должна петь лучше самого Байджнатха или хотя бы так, как он, а для этого мне нужно посвящать музыке и пению больше времени. Вот если бы Кала поселилась со мной! Но она живёт в городе. Даже когда она здесь, я подолгу не имею возможности видеться с ней.

— Почему? Ты чем-то занята?

— Да, занята. А чем, спросите лучше самого себя. Не пойму никак, для чего вы всегда держите меня рядом с собой?

— Для того, чтобы найти ответ на свой вопрос: почему солнце играет твоими улыбками.

— Но когда же я буду учиться петь и играть? Да ещё рисовать?

— Твой голос для меня слаще звуков вины!

— Но если вы не будете ни на шаг отпускать меня, я навсегда останусь неотёсанной деревенской женщиной. А мне так хочется научиться читать, писать, рисовать. Я мечтаю, чтобы, слушая моё пение, вы забывали обо всём на свете.

— Я и сейчас забываю обо всём на свете, когда ты рядом со мной.

— Но кто я сейчас?